3
Умылась и переоделась Лютиэнь очень быстро, с недоумением посмотрела на странную тунику и платок зеленого цвета, которые явно для неё положили на походную кровать Гортхауэра, и расправила несуществующие складки шелкового синего платья. Зелёный с синим сочетаются плохо, эта одежда ей не подходит. Тщательно расчесав длинные волосы, как плащом окутавшие её тонкий стан, девушка вышла из палатки. Все тот же Ррагнаур проводил её до места, превращенного в подобие целительского дома, только очень большого. В центре большой шатер, вокруг него несколько палаток все того же зеленого цвета, а также ряды лежанок и под открытым небом. Сколько же раненых! Но ничего: они с Гортхауэром вместе всех враз на ноги поставят.
Голос майа послышался из шатра. Лютиэнь смело направилась туда.
Гортхауэр и впрямь был там, склонившийся над большим столом. Правда, девушка его сразу не узнала. Длинные волосы скручены и убраны под зеленую повязку, поверх одежды туника зеленого цвета. Услышав легкие шаги, он поднял голову.
- Ты на праздник пришла? – в серых глазах недоумение смешивалось с легким презрением. Почему он так на неё смотрит?
- Нет, я исцелять собираюсь, - недоуменно распахнула глаза дочь Тингола.
- Лохмы под платок убери, накидку набрось, перчатки надень и иди сюда, - бросил майа и вернулся к столу.
Низенький и удивительно страшненький квенди подал ей платок и накидку, почти такие же, как те, что она оставила в палатке. Кстати и он, и другие помощники были облачены в подобные одеяния. Некрасивый квенди подал ей перчатки – очень странные, из настолько тонко-выделанной кожи, что они казались почти прозрачными. Надев их, Лютиэнь поняла, что движений они совсем не стесняют.
- Подай зажим, - распорядился майа, когда девушка подошла к столу, на котором лежал какой-то несчастный, раненный в живот. Гортхауэр осторожно укладывается выпавшие внутренности. Лютиэнь замутило, она сглотнула и бросилась к железному подносу, на котором были разложены небольшие, но устрашающие предметы.
- Вот это, - майа указал на одну из штуковин.
- А в Дориате мы исцеляли силой и травами, - девушка из всех сил старалась не смотреть, что делает Гортхауэр.
- А в Дориате было столько раненых? – в голосе его явно слышалась издевка.
Лютиэнь прикусила губу и попробовала применить заклинание для заживления ран, которому некогда её учила мать.
- Прекрати! - в глубине серых глаз майа запылало темное пламя, девушка отшатнулась.
- Сила пригодится потом, когда не поможет иное лечение, - начав зашивать рану, спокойно стал объяснять Гортхауэр. – А иначе израсходовав все на незначительные повреждения, ты не сможешь помочь остальным. Всему свое время, девочка.
- Я не девочка!
- Да. Ты умная и взрослая женщина и больше не будешь делать глупостей. На первый раз я тебя прощаю.
Ей страстно захотелось гордо удалиться, бросив ему в лицо, что она не нуждается в прощении, но её помощь была нужна раненым. Стиснув зубы, дочь Тингола и Мелиан принялась выполнять распоряжения целителя. Постепенно обида растаял как дым, зато появилось понимание и уважение к столь самоотверженно лечившему воинов Гортхауэру.
Теперь она старалась как можно точнее и быстрее выполнять его распоряжения и в то же время внимательно следила за его действиями. У такого целителя есть чему поучиться. Вот она и училась.
Увидела Лютиэнь как майа собирает по кусочкам раздробленную ногу, как как вынимает стрелу из груди, чистит загноившиеся раны. Настои, мази, инструменты – все это было настолько странно, но и волшебство пригодилось и не раз: когда майа спасал почти вытекший глаз одному из воинов, когда лечил пробитую голову и отрезал ногу, от которой остались одни лохмотья кожи, да редкие осколки костей.
- Как он будет без ноги?! – сначала возмутилась она.
- Лучше без ноги, чем без жизни! – бросил Гортхауэр. – Давай-ка, покажи свои способности - погрузи его в сон.
Лютиэнь выполнила распоряжение.
- Неплохо, - она все же дождалась скупой похвалы.
Раненые не кончались. Кровь, боль, гной, стоны. В глазах темнело, голова кружилась, в горле пересохло. Инструменты, настои, мази, перевязки, нитки с иглами, заклинания – все смешалось в одно кроваво-серое марево. Сказать пару добрых слов успокоить, усыпить, подбодрить, перевязать, подать воды. Кто бы ей подал? Кажется она сказала вслух, или он догадался .
- Пей, целительница, - насмешка в голосе майа была доброй, будто её за свою признали, и этот тон просто шуточка. Дочь Владык Дориата жадно выпила воду из небольшой чаши. Никогда вкусней ничего не пила. Поправила косынку, и снова все началось сначала.
А Гортхауэр, будто не чувствовал усталости. Чем дальше они вместе трудились, тем больше уважения испытывала она к Черному майа. превосходный полководец, отличный организатор и изумительный целитель. Он, пожалуй, талантливее Мелиан. Кто же его учил? Эстэ, Ирмо?
- Тано меня учил, не ломай голову, - бросил майа во время короткой передышки. – Мелькор, - добавил он, поймав, недоуменный взгляд Лютиэнь.
- Мелькор?!
- У него же часть даров всех собратьев, - усмехнулся Гортхауэр как-то невесело и сразу же замкнулся в себе. Губы его сжались в нитку, глаза заледенели, черты лица заострились. О Сотворившем он не хотел говорить . Наверно, ему нелегко без него. Ей бы тоже было бы плохо без Мелиан и Тингола. Пусть сейчас родителей нет рядом, но Лютиэнь знает, что они не так далеко и в любой момент она может к ним вернуться. А когда самое близкое для тебя существо забрали и увезли навсегда…Вряд ли валар позволят Мелькору вернуться обратно. Мама полагает, что Отступник навсегда останется в Валиноре: великие мудры и не хотят снова подвергать мир опасности. А была ли опасность?
Додумать девушка не успела. Краткий отдых закончился. И снова шатер целителя, стол, инструменты, полоски ткани, мази и чужая боль, которую она подчас чувствовала как свою. Как же жестока война?
- Зачем разумные убивают друг друга. – с еле различимым стоном проговорила она.
- Во имя идей, власти, земли и хлеба, - раздался рядом суховатый голос. - Разумные слишком разумные, чтобы жить в мире, - с неприятным смешком продолжил майа.
- Орки просто дикие твари! - возмутилась Лютиэнь, прикладывая компресс из трав ко лбу впавшего в беспамятство воина.
- Не просто и не такие уж и дикие. С урухами как раз проще всего: им не хватает места, и их земли неплодородны. Но мы справимся с этой бедой, а вот когда за меч берутся во имя иди или ради власти, то тут посложнее будет. Впрочем, нам с тобой не до умствований лукавых, у нас есть дело.
« У нас с тобой». Сердце обожгло острой радостью: он все таки признал её за свою, он принял её помощь. Теперь она старалась с удвоенной силой.
- Вот и все, иди отдать! – распорядился майа, снимая тонкие перчатки с рук.
- Нет, я лучше еще посижу, вдруг кому-то станет плохо.
- Плохо станет тебе, если не отправишься спать, а тут есть кому позаботиться. Или ты так устала, что скрываешь свою неспособность дойти до палатки?
Снова насмешка. Из глаз чуть не покатились слезы.
А ты способная! Благодарю за помощь, одному мне пришлось бы труднее, - вдруг сказал Гортхауэр и пошёл прочь. От его слов, будто крылья выросли. Горы хотелось свернуть, к звездам взлететь, и все же распоряжения майа она ослушаться не осмелилась, тем более, что глаза сами собой закрывались.
Лютиэнь не помнила, как добралась до палатки, не помнила, как сняла платок и накидку, как рухнула на узкую и жёсткую постель. Спать хотелось немилосердно, но сон не шел. Она все прокручивала в голове события сегодняшнего дня, ей хотелось узнать как там пострадавшие, а вдруг что-то пошло не так, а вдруг кому-то нужна помощь, но сил встать не было. Свернувшись клубочком, девушка всматривалась в бархатную тьму палатки, с трудом различая скудные предметы обстановки: сундук, стол, табурет. Они казались сероватыми пятнами, в тусклом свете звезд, проникающем через щель полога. Потом глаза закрылись сами собой, и сон укрыл пушистым покрывалом уставшую девушку.