Премного благодарна Вам, эр
Зануда! 
А есть слово у Снежаны на том суде княжеском? Хорошо хоть не девицей, а женой мужней она предполагает говорить, но ведь ещё материнства не познала, есть ли вес у слов её? Против княжьего да отцовского голоса-то? Да еще и взята увозом, вено не плачено, тоже всё зыбко как-то.
Зыбко здесь пока что положение всех сторон без исключения; посмотрим, как определится. Вообще-то, Остромир прав: здесь сторон-игроков много, и что дадут их планы, столкнувшись между собой - никому не предсказать.
Княжеское слово здесь с обеих сторон, а раз так, то чашу весов может перетянуть в ту или иную сторону любая мелочь. Тут и свидетельство Снежаны сможет сыграть роль - хотя бы настолько, чтобы действия Любосвета сочли нужным расследовать Хотя, понятно, зависеть будет от того, кому поверит высшая инстанция, то есть великий князь в данном случае. Будем надеяться, если до того дойдет, князь Бронислав не станет слишком вдаваться в формальности, а разберется по сути дела.
А что она взята увозом, мне представляется, в данном не христианском сеттинге на ней не ставит клейма на всю жизнь, тем более если станет потом законной женой.
И да, о каком железе, о каком огне разговор? Не смерды же судиться собрались! Мечи у них для чего? Круг волю Богов покажет!
Имеется в виду, что он готов любой ценой доказывать свою правоту, даже ценой самой страшной боли и увечья на всю жизнь. Я точно не уверена, есть ли а этом мире легенда о воине, в ответ на угрозы врага добровольно положившем руку в огонь, но если и нет, дойти до нее можно и самостоятельно. А вот на Божий Суд на мечах Любосвету, пожалуй, пришлось бы против Звенислава выставить кого-то другого: у него самого вряд ли было бы много шансов.
Завтра может ещё отвечу на что, а потом - неизвестно. Может, до середины августа умолкну.
Мне будет Вас очень не хватать, если уедете!
По крайней мере, не забывайте, что Вас здесь ждут.
Глава 10. СвадьбаСвадьбу Звенислава и Снежаны действительно сыграли спустя пять дней после их возвращения в Белгород Приморский. Этого времени едва хватило, чтобы подготовить все, как приличествовало свадьбе княжеского сына. Все служившие при тереме люди - ключница, тиуны, биричи и простые холопы, не говоря уж о своих и нанятых поварах, - сбились с ног, чтобы за короткий срок раздобыть все необходимое. В эти дни княжеский терем похож был на разворошенный муравейник. Казалось невероятным, что в такой суматохе хоть кто-то еще знает, что делать. Сам князь Ростислав и его семья, как и все, не знали покоя ни днем, ни ночью. Тем, для кого свадьба - прежде всего веселый праздник, следует приходить к уже накрытому столу.
Нареченная невеста была чуть ли не единственной, кто не принимал участия в предсвадебных хлопотах. Она все эти дни провела в окружении женщин в самых дальних покоях терема, где для нее шили свадебное платье и фату, пели провожальные песни и давали последние наставления перед свадьбой. Ни одному мужчине в эти дни не разрешалось ее видеть, и менее всех - жениху. Делали вид, что невеста как бы еще не приехала, все еще находится в отчем доме, порог которого должна переступить только в день свадьбы. Так и должно быть, если бы свадьбу играли по всем правилам, а не увозом.
Снежана в эти дни переживала сложные чувства. Казалось, будто ее разделили пополам, и каждая половина видела и сознавала чувства второй, но все же отдельно от нее. Одна терпеливо ожидала счастливого дня, самого значимого для любой женщины, радовалась заботам матери Звенислава и его сестер, принявших ее как родную, и представляла, как в день свадьбы Звенислав поднимет фату с ее лица, обнимет ее и радостно улыбнется. И сама Снежана мечтательно улыбалась тогда, порой совершенно невпопад. А вторая ничего не могла с собой поделать - вспоминала оставленный дом, покойницу матушку, отца - пусть недоброго и несправедливого человека, что девушка осознала слишком рано, но который все же был ее отцом и по-своему заботился о ней. Несомненно, бегство единственной дочери стало для боярина Волчца глубоким ударом. Мечтая пристроить дочь в княгини, он, уж конечно, и представить не мог, что его желание сбудется таким образом. Снежана понимала, что ни отца, и никого из ее родни нельзя пригласить на свадьбу, и не только потому, что Червлянск лежал слишком далеко. Но ей временами становилось грустно, и тогда она тихо плакала не только потому, что так полагалось невесте по обряду.
Но вот, наконец, платье было сшито - как полагалось с прадедовских времен, красное с белым, вышитое многочисленными оберегами на счастье молодым. К нему прилагалась и фата, тоже алая с белым, плотная, закрывающая все лицо. Так полагалось по обряду, чтобы ничей дурной глаз не повредил молодой невесте, не помешал благополучно перейти из отеческого рода в род будущего мужа. И, если похищенную невесту нельзя, как положено, забрать из родительского дома в свадебном шествии, то уж эту часть обряда следовало строго исполнить всенепременно.
Накануне свадьбы женщины тщательно вымыли Снежану ароматными отварами трав, собранных и заговоренных самой Владой. Потом расчесали и заплели ее волосы - в последний раз в одну косу, положенную незамужней. Умастили ее дорогими благовониями, слегка подкрасили губы, подрумянили бледные щеки. Снежана глядела на свое отражение в большом зеркале расширенными глазами, забывая, как дышать.
- Ой, как у тебя сердце бьется! Словно у зайца, бегущего от погони, - со смехом проговорила Червень, приложив руку к груди Снежаны. - Что, из плена бежать не так страшно было, как замуж идти?
- Не верится, что все это взаправду, - сумрачно прошептала Снежана. - Кажется - сейчас проснусь, и не будет мне ни Звенислава, ни вас всех, ни Приморья... Ай!
- Вот, теперь убедишься, что все правда: во сне редко бывает, чтобы тебя кто-то щипал! - смеясь, воскликнула старшая княжна, по-мальчишески ущипнув за руку будущую родственницу так, что та подскочила. Присутствующие тут же приморские девушки, занятые теперь украшением невесты, сразу захихикали.
Вошедшая с ларцем в руках княгиня Влада бросила на них укоризненный взгляд, и они присмирели.
- Вот тебе, невеста-славница, свадебный венец, и все будет готово. Их для вас со Звениславом тоже едва успели закончить к сроку: ему с солнцем, тебе - с месяцем.
Снежана почувствовала, как ей на голову, поверх еще не задернутого покрывала, легло нечто легкое, почти невесомое, и восхитилась, взглянув в зеркало. Легкий ажурный венец состоял из переплетения золотых веток с листьями, представляющих Древо Жизни, а наверху их сплетения покоился месяц рогами вниз.
- О-о, матушка! Как вы добры! Я и не мечтала никогда о подобной красоте, о такой пышной свадьбе! - воскликнула Снежана, на глазах которой выступили слезы.
Влада многозначительно улыбнулась.
- У нас с Ростиславом вовсе не было никакой свадьбы по общепринятым обычаям. Лес нас поженил, а вот эти кольца скрепили союз, - она показала Снежане перстень в виде змеи, переливающейся драгоценными камнями так ярко, что на миг показалось, будто она шевельнулась... - На самом деле, с обрядами или без них - никакой разницы, если вы любите друг друга. Но сейчас - другое дело, и эта свадьба нужна не вам одним, но и всему Приморью...
Но она не успела договорить: за закрытой дверью послышался топот и смех, веселые мужские голоса.
- Ой, идут! - воскликнула Червень, о чем-то шепчась со своими подругами. Только одна Снежана, лицо которой сразу накрыли фатой, стояла безучастно, как и полагалось невесте.
В это время дверь потряс громовой стук.
- Не откроем, не откроем! - закричала Краса, пока подруги невесты торопливо хватали отрезы ткани, оказавшиеся лишними, когда пошили платье невесте.
- Не откроете - притащим таран! - крикнул кто-то, смеясь, но изображая суровость.
Наконец, дверь открыли, и в горницу ворвалась дружина жениха, причем сам он, как и невеста, должен был держаться тихо, словно и не был главным заинтересованным лицом. Всем распоряжался Мечеслав, назначенный дружкой.
- Едем мы с ловища, ищем куницу убежавшую, - заговорил он вкрадчиво. - Подшиб ее стрелой наш главный ловчий, да не настиг, убежала. Следы ее к вам ведут. Уж не среди вас ли спряталась?
Но мужским взорам предстали сразу несколько девушек, скрывших лица красной фатой, положенной невесте, а прочие закричали все в голос:
- Нету у нас вашей добычи, нету! Сами глядите!
- А коли есть, так попробуй еще узнай, отгадай да по имени назови!
Дружка втолкнул жениха в круг, где стояли целых три девушки, закутанных в алое с белым. Звенислав подошел к ним, делая вид, будто не может найти своей. А меж тем прочие подружки невесты закружились вокруг, пытаясь сбить с толку, тогда как парни поддерживали жениха. Летун, у которого был хороший голос, запел, пытаясь их улестить:
- Ах, зачем вас девушки, целых три? Кто же настоящая - разбери!
Но девушки, кружащиеся в хороводе, отвечали со смехом, мельтеша перед глазами:
- И совсем не надо нас разбирать: нас тогда получится целых пять!
Наконец, когда у всех уже рябило в глазах от пестрого мелькания, Звенислав подошел к одной из закутанных фигур и взял за руку:
- Вот она! Снежана!
- Это я, Звенислав! - проговорила она глухо из-за фаты, протянув ему ладонь, влажную и дрожащую от волнения. У княжича, который с готовностью переплел с ней пальцы, руки тоже были мокрыми, хоть и не дрожали.
Во дворе весело ударили бубны, пропели струны на гуслях, им отозвались трубы и пастушьи рожки. Сегодня их музыка созывала не каких-то коров, а весь Белгород Приморский с окрестностями на свадьбу княжича Звенислава, наследника приморского престола.
Когда молодые вместе со своей свитой спустились во двор, их там уже ждала толпа народа. Хоть и подавленные в последнее время несчастьями, приморяне для такого дня все же взбодрились и немного повеселели. Возвращение старшего княжича из плена с невестой сочли добрым знаком. Кроме того, приморяне настолько почитали князя и его семью, что их чувств не разрушить было в одночасье убийце в костяной маске. "Если празднуют, значит, нашли способ отвадить напасть", - говорили приморяне, оставив на всякий случай детей в каждой семье под присмотром кого-нибудь из взрослых. Кроме того, ведь на свадьбу были приглашены все, кто мог прибыть, и простой народ очень гордился щедростью князя Ростислава.
У крыльца молодых ждал нарядно убранный возок, запряженный парой белоснежных коней в богатой сбруе с колокольчиками. В их гривах и хвостах были вплетены алые ленты. Под приветственный гул толпы молодые сели в возок, в сопровождении дружки и подруги невесты. Звенислав, одетый в белое, с солнечным венцом на голове, озаренный радостью в день своего величайшего торжества гораздо больше, чем блеском драгоценностей, приветствовал приморян взмахом руки.
За ними в других повозках и верхом поехали и князь с семьей, и все его домочадцы, и все приглашенные. По улицам рекой текла толпа людей попроще, но также желающих увидеть все.
Молодых привезли к святилищу, где на высоком холме над Светлицей стоял алтарь и статуи Богов, а внизу, под холмом, жили в домах, обнесенных оградой, их волхвы и жрецы. У алтаря уже поджидал новобрачных старший волхв Ведомысл, возжигавший ароматные травы и заморские смолы. Слышно было, как он поет славословие Сварогу, просит его соединить молодых навеки незримой серебряной цепью.
Гой Свароже, Сварог,
Наш великий Бог!
Скуй нам свадебку
Крепко-накрепко,
Вечно-навечно.
До седой головушки,
До белой бородушки!
Звенислав, сопровождаемый своими родными и друзьями, подошел к святилищу первым. Все еще закутанную Снежану немного позже подвел за руку воевода Ярец. Увы, здесь не было ни отца невесты, ни хотя бы кого-то близкого с ее стороны, чтобы, по закону, передать ее жениху.
Молодых подвели к изваянию Лады, вырезанному из дерева очень просто, без всяких лишних украшений, но в то же время красивому и даже изящному. Четко прорисованы были высокий лоб со стрельчатыми дугами бровей, широко расставленные глаза, прямой тонкий нос, полные губы, раскрытые в полуулыбке. Богиня была изображена с распущенными волосами, волной ниспадающими на плечи; отчего бы уж, в самом деле, им не обрести цвет спелой ржи и не оттенить молочную белизну высокой обнаженной груди покровительницы любви и материнства? Обнаженная, она держала в одной руке корзину, полную плодов, второй держала на ладони голубя. Ноги Богини до колен были черны от прикосновений рук почитателей и от впитавшихся в дерева масла, вина, крови жертвенных животных. Сверху же статуя сохраняла розово-золотистый древесный оттенок благодаря лучшему лаку, каким ее покрыли, чтобы сохранить от непогоды, впрочем, как и остальные изваяния в святилище: Сварога, Макошь, Перуна, Даждьбога, Велеса и даже Морану, тоже получавшую свою долю почитания.
Но молодые не глядели ни на светлого подателя жизни, ни на могучего Бога Грозы, ни на высохшую, с изможденным ликом Незваную Гостью, что подводит земной итог каждой жизни. Какое им сейчас до них дело! Сейчас их сердца бились в сладостном предвкушении, смешанном со страхом, и мысленно они готовы были взывать лишь к одной Богине.
Младшие волхвы подвели к алтарю годовалую белую телку, стреножили ее и ловко уложили. Ведомысл ловким движением заколол животное одним ударом, так что телка не билась перед смертью, лишь успела коротко промычать. Вскоре на алтаре горела положенная в жертву часть животного, а все остальное осталось людям для пира.
- Во имя Отца-Неба и Матери-Земли, пусть будут эти двое соединены во веки веков перед Богами и людьми! - торжественно изрек Ведомысл, связывая руки Звениславу и Снежане гибкой веточкой ракиты, дерева, посвященного Ладе. Понятно, они не станут вечно ходить связанными, но после свадьбы станут носить кольца или браслеты в знак той же нерасторжимой связи. В древности их и вырезали из ракиты, теперь же даже самые бедные смерды заказывали медные, ну а знать - золотые или серебряные.
Звенислав горящими глазами поглядел на свою нареченную жену, жалея, что не может сейчас увидеть ее лица.. Как жаль, что из-за пустой предосторожности нельзя поцеловать ее прямо сейчас, нельзя поглядеть, как сияют счастьем глаза новобрачной, как розовеют ее губы... Нет, им еще не скоро удастся остаться наедине!
Но вместе с досадой на нелепый обычай в сердце юноши поднималась и радость, такая, какой он не ощущал еще никогда, и понятия не имел, как ее скрыть. Они вместе, они дождались своего часа, здесь рядом с ним, под фатой и свадебным венцом - Снежана, его спасительница и его жена! Он судорожно вдохнул, словно ему не хватало воздуха.
- Пора выпускать голубей, - произнес над ухом голос Мечеслава.
- Ах да, конечно! - спохватился княжич, будто только что проснувшись.
Дружка уже протянул молодым клетку с парой белых голубей, посвященных Ладе. Возможно, этот обычай переняли у агайцев, называвших Богиню Любви Афродитой, потому что такого в древности как раз не было принято. Но пара голубей выглядела красиво и символично, а потому вначале приморяне, склонные перенимать чужое, а затем и жители Исконных Земель охотно стали выпускать их на свадьбах.
Княжич достал крупного голубя с пышным белоснежным оперением. Снежана на ощупь вынула из клетки голубицу, чувствуя, как в ладонь стучит маленькое птичье сердечко. Они выпустили птиц в одно мгновение. Два голубя затрепетали крыльями и белыми флажками растаяли в не по-осеннему ясном небе.
- Пойдем, - Звенислав взял руку Снежаны, еще более горячую и влажную, чем поутру, и повел вниз, со священного холма. Она опиралась на его руку, и княжич чувствовал, как она дрожит от радостного волнения, совсем как голубка, выпущенная из клетки. Его смелая, мудрая и хладнокровная Снежана теперь дрожит! Ему хотелось хотя бы сказать ей несколько слов, раз уж нельзя поглядеть; однако их уже ждали.
Князь Ростислав с княгиней Владой подняли над головами молодых тяжелое блюдо с зернами ржи, пшеницы и ячменя, цветами и ветками хмеля. Сперва зачерпнули и развеяли по горсти над головами молодых, а затем и все блюдо перевернули, так что его содержимое посыпалось дождем.
- Пусть Боги вас одарят не меньше семейным счастьем. и детьми, и верной дружиной, и конями, и скотом, золотом, серебром и мехами, да всем, чего еще душа пожелает! - произнесли родители над головами новобрачных.
Тут же, под дождем из даров, толпился и простой люд, то ли надеясь, что и на них попадет часть благословения, отчасти же - потому что среди зерна обыкновенно прятали монеты и ценившиеся с ними наравне кусочки меха. Особенно рады были пролезть вперед несколько мальчишек. Когда по земле разлетелись в разные стороны монеты, мальчишки азартно бросились их подбирать. Остромир указал на них отцу.
- Плохую услугу ты оказал этим юным бездельникам.
Но Ростислав, радуясь всем сердцем свадьбе старшего сына, лишь благодушно отмахнулся.
- Подумаешь, пара монет! Пусть в такой день и бедный люд порадуется, сколько может.
Отвернувшись от них, но слыша гвалт спорящих мальчишек, Остромир усмехнулся:
- Смотри, как бы от твоей щедрости этот "бедный люд" друг другу носы не расквасил!
