Ой, благодарю вас всех, эрэа
Convollar, эрэа
Карса, эрэа
katarsis, эрэа
Ilona! Спасибо вам всем за внимание!
Мда! Что имеем не храним, потерявши плачем. Собственно, я этого и опасалась. Драгомира жаль, конечно, но он не Бранимир, слишком молод. А хороших советников, верных, как Улеб, рядом не было. Что же, посмотрим, как сложится судьба Всеслава, хотя ждать помощи от короля алеманнов тоже не сладкий пряник.
Увы! Теперь-то яргородцы убедились, что спокойная жизнь при Бранимире шла, может быть, не без недостатков, но была хороша в сравнении с тем, что пришло на смену.
Наследники у Бранимира оказались слабее его. Что поделать, своей головы никому не приставишь.
Всеславу деваться особо некуда. Кого еще он в той ситуации может просить о помощи?
Сколько всего успело произойти!
Вот и Драгомира нет, Всеслав опять в изгнании, на Яргородщине бесчинствуют хунгары.
А "вятшие люди" опять просчитались. Вот не сидится им никак спокойно.
Надеюсь, хунгар удастся изгнать. Но даже если так, кому достанется яргородский стол? Сначала, наверное, Всеславу, если доживёт. А потом? Его сыновья незаконнорожденные. Не совсем понятно, какое это имеет значение в Сварожьих Землях, но Всеслав по этому поводу беспокоился.
Да, вот последняя порция - и произведение заканчивается.
А события происходят бурные, справиться с ними - все равно что штормовое море переплыть.
Сыновья Всеслава незаконные со стороны матери, потому что у нее уже есть муж, от которого она ушла к Всеславу. Двоеженство в Сварожьих Землях возможно, но двоемужество - вряд ли. В княжеские наследники их вряд ли примут.
Бояре доигрались 
Людей жалко, а вот бояре получили по заслугам.
И Драгомира жалко 
Не ожидала, что он умрёт так рано. Бояре, вообще, странные люди: хотят, чтоб князь их уважал, с ними считался, во всём советовался, и сами же считают женитьбу князя на боярышне недопустимым мезальянсом, таким, что ужас-ужас. Ну, и что же с ними считаться, если они настолько ниже по статусу?
Всеслава понять, конечно, можно, но что он надеется найти у аллеманов? Почему король аллеманов должен оказаться честнее хунгарского? Лучше бы попытался до Лугии добраться. Это, конечно, дальше, но скорее не обманут.
К сожалению, Драгомиру не дали шанса проявить себя.
"Недораспробовал вино, и даже недопригубил"(с)Высоцкий. Ну, хоть русалка его к себе взяла, и на том спасибо.
Если бы Бранимир в свое время выбрал в жены родственницу кого-то из этих бояр, они, не сомневаюсь, поддержали бы обеими руками. Но, пока не появилась Прекраса, не думали о такой возможности, ибо тут все-таки не двор Людовика Четырнадцатого, с кучей фавориток. А теперь им жаль: а вдруг в свое время могли бы продвинуть кого-нибудь? А напоминание о просчете их злит.
До Лугии далеко, туда еще надо суметь добраться. А Аллемания - вот, под боком, только реку переплыть. Всеслав выбрал вариант попроще.
Если верно моё предположение, что одним из источников авторского вдохновения стала история Ярослава Осмомысла и двоих его сыновей, то итог закономерный.
Совершенно верно, эрэа
Ilona! Вы угадали прототипов этой истории!
Кое-что я, конечно, произвольно изменила (например, пощадила Прекрасу во время мятежа, домыслила роман Радмилы с Мечеславом, исключила все намеки на события "Песни степей", так что Сбыслава - не Сияна, и даже не сестра ей; Сияне я в свое время приписала других родителей). Но некоторые вещи, чтобы увязать сюжет с другими частями Сварожского Цикла, уже вынуждена была оставить как есть. В тех, где действие происходит после "Сполохов над Искрой" упоминается на Яргородской Земле другой княжеский род, не от Бранимира происходящий. Значит, и здесь династия должна была смениться, как ни жаль.
Великий аллеманский император Адальберт Рыжебородый к описываемому времени был уже стариком. Сорок лет он правил своей страной, за это время подчинил своей власти крупных и мелких владетелей, многие сильные роды уничтожил под корень, но добился в Аллемании единства. Теперь для всех существовал единый общий порядок, и этот порядок устанавливал он. Однако стареющий император продолжал укреплять воздвигнутое им здание, чтобы оно устояло и в будущем, при его наследниках. Он еще мог при необходимости облачиться в доспехи и сам двинуть свое войско к очередному замку непокорных баронов. Его длинную рыжую бороду, почти не поседевшую с годами, хорошо знали и верные подданные, и враги.
Однажды утром, просматривая последние важные донесения, Адальберт Рыжебородый с удивлением прочел, что к нему в Конигсбург явился сварожанин, именующий себя изгнанным яргородским князем, сыном покойного Бранимира. Впрочем, удивление императора длилось недолго. Он хорошо был осведомлен обо всех важных мировых событиях, и уважал князя Бранимира, хоть им не довелось встретиться лично. Но слезную просьбу его сына, кое-как переведенную на аллеманский язык, собрался было отложить в сторону. Что ему до незадачливого наследника, не сумевшего сохранить престол?
Так, а это что? В своей просьбе, написанной плохим аллеманским языком, Всеслав сообщал, что приходится по материнской линии племянником великому брониславльскому князю Станиславу Мирославичу. Это уже имело значение. Станислав был умным и сильным правителем, с которым желательно считаться. Вовремя оказать услугу его родичу могло оказаться полезным.
Ударив молоточком в висевшее на стене медное било, император вызвал стражу и приказал привести сварожского князя.
Войдя под своды приемного зала, каменные стены которого были обиты серебряной парчой, Всеслав с невольной робостью взглянул на поднявшегося из-за стола высокого и худого человека с длинной рыжей бородой. Почтительно поклонившись, ждал, что скажет ему император.
- Благополучно ли ты добрался в Конигсбург? Не было ли неприятных встреч по дорогам? - поинтересовался тот скрипучим голосом.
Призвав на помощь все свои познания в аллеманском языке (ах, как в свое время прав был отец, требуя, чтобы он учился!), Всеслав достаточно сносно отвечал:
- Благодарю, государь: дорога была дальней и нелегкой, но я и моя семья благополучны. Неприятных встреч не было, в своих владениях никто не мешает людям путешествовать.
Адальберт Рыжебородый сухо, коротко кивнул.
- Да, в Аллемании любой тать понимает, что виселица не стоит тех выгод, что может принести разбой!.. Но расскажи мне толком, что привело тебя к моему двору, так далеко от твоей родины?
Всеслав постарался, насколько мог, точно и коротко изложить историю своих скитаний. Император Адальберт внимательно слушал его, иногда что-то уточнял, задавал наводящие вопросы. Князь-изгой отвечал, не пытаясь возражать. Он ощущал в аллеманском императоре тот же быстрый и острый ум, какой встречал лишь у двух действительно мудрых и великих правителей: своего отца и дяди по матери, князя Станислава Мирославича. Хотя ни один из них не вешал семьи непокорных владетельных родов на подъемных мостах их собственных замков, как это случалось делать Адальберту.
Тот выслушал рассказ сварожанина полностью и помолчал, размышляя. Затем пристально взглянул на Всеслава своими круглыми ястребиными глазами.
- Твои родные края обширны и богаты, но малолюдны для таких огромных пространств. Вам не хватает не владений и имущества, а людей. Именно поэтому вы не знаете потребности в единстве. Вам не приходится тесниться, чтобы сообща защищать свое от чужаков. Аллемания тоже не мала, но население у нас гораздо больше. Поэтому, если мы сражаемся, то за каждый клочок земли, где только можно бросить пшеничное зерно. Но земли все равно не хватает на всех. Я вовремя понял это и создал постоянное войско, которое неустанно вбирает в себя избыток живой силы. Я дал применение моим рыцарям и кнехтам, объединил их в самое большое и боеспособное воинство на свете! А они помогли мне создать из разрозненных земель единую империю, единый порядок! Я не знаю, долго ли он продержится после меня, но мне это удалось! Тут, конечно, мне помогло и природное стремление аллеманского народа к порядку; им нужно лишь указать верное направление. У вас, сварожан, такой черты нет. Именно поэтому у вас не скоро появится единая власть, единый закон. У вас рождаются великие правители, но ни одному из них не удалось бы подчинить все Сварожьи Земли. Ни твоему отцу, Бранимиру, прозванному Велемудрым, ни твоему покойному дяде, Стемиру Сильному, ни ныне живущему Станиславу. Сам Бронислав Великий при жизни не мог добиться, чтобы ему повиновались все!
Выслушав эту патетическую речь, Всеслав снова до полу склонился перед императором.
- Благодарю, государь, что поделился со мной размышлениями о ходе истории! Для меня большая честь принять их как данность, услышав из твоих уст. Сам я, увы, никогда не был особенно силен в мудрых размышлениях, а сейчас, к тому же, больше всего обеспокоен судьбой Яргородской Земли, которую захватили хунгары...
Император пристально взглянул на него из-под рыжих с сединой бровей, и князь-изгой замер, чувствуя, что сейчас решается его судьба.
- Я помогу тебе вернуть яргородский престол! Дам тебе войско, и поклянусь молотом Тора, что оно тотчас уйдет восвояси, изгнав хунгар! Условия же мои просты: втрое больше, чем ты обещал заплатить Коломану!
Не успев обрадоваться, Всеслав при таком условии поперхнулся, как от удара под дых. Но что ему оставалось делать? Помощь Адальберта была единственной надеждой вернуться домой. Что ж, император и плату требует императорскую...
- Благодарю тебя за помощь, государь! - произнес Всеслав, поцеловав сухую, костлявую, в бурых пятнах руку Адальберта Рыжебородого. - Вот только... Я не знаю, смогу ли сразу собрать столько кун: говорят, хунгары очень разорили Яргородщину.
- Не сможешь сразу, выплатишь мне или моим наследникам долг со временем. Поклянешься в том на мече, - "утешил" его император.
Хоть и нелегким бременем ложился на плечи Всеславу новый договор с иноземным владыкой, но он должен был признать: свое слово аллеманы держали, и сражаться умели. Как только они ударили на Яргород, в городе и окрестностях восстали местные жители, которых совсем допекло засилье хунгар. Захватчиков, застигнутых врасплох, смело как вихрем. Королевич Интар и его воины бежали к себе за Драконовы Горы, теряя награбленное по пути, они и не пытались защищать землю, которой завладели не по праву.
Так Всеслав, наконец, стал яргородским князем, чего добивался столько лет, - в обнищавшей, ограбленной стране. Тем не менее, это был его дом, и он заплакал, въезжая в город через Закатные Ворота, с которых хунгары содрали даже бронзовые украшения.
- Это мой дом! И больше меня никто отсюда не выгонит!!
Поднимаясь к Священной Роще, он разулся и босиком пошел по шелковистой траве, ласкавшейся к ногам скитальца. Затем упал на землю и поцеловал ее.
- Клянусь править впредь по заветам батюшки моего, велимудрого князя Бранимира! - во всеуслышание пообещал он.
После провозглашения его князем, отдав первые распоряжения, Всеслав пришел к кургану, насыпанному над погребальным костром князя Бранимира. В изголовье шелестел листьями молодой дубок, пока еще тонкий как прутик. Возле кургана Всеслав застал седовласую женщину в жреческом платье, и скорее по наитию, чем по лицу узнал Прекрасу, - так она переменилась. Увидев князя, она благословила его, коснувшись ладонями его лба.
- Теперь ты князь яргородский; значит, так хотят боги. Будь достоин своего наследства, Всеслав!
Он коснулся руками земли на могиле отца.
- Я постараюсь править, как хотел бы батюшка!
На губах Прекрасы мелькнула горькая улыбка. Наверняка она думала в этот миг: почему здесь стоит не ее сын?..
- Я знаю, Бранимир был бы сейчас доволен тобой!
В первые дни правления Всеславу не раз казалась непосильной взятая на себя задача по возрождению Яргородской Земли, слишком много было разрушено. Заплатить аллеманам за военную помощь сразу он мог лишь чуть больше половины от оговоренной суммы, но подтвердил обещание отдать долг постепенно. Слушая поздравления бояр, не знал, на кого из них можно опираться в будущем.
Но все-таки, под пепелищем сохранился фундамент, заложенный Бранимиром; это помогло его наследнику за несколько лет восстановить былое благосостояние княжества. У нового князя нашлись советники, которые были по горло сыты пережитыми бедствиями, и теперь искренне помогали уладить их последствия. Постепенно жизнь стала налаживаться. Золотое и белое богатство Яргородской Земли - зерно и соль, - помогали восстановить былое благосостояние.
Однако не перевелись у Всеслава и недоброжелатели, дома и за его пределами. Сосед - белотурский князь Ладомир, продолжал хищным взором следить за Яргородщиной, где вовсе не унялась партия его приверженцев. К ним добавились те, кто не мог простить Всеславу его разорительных обязательств перед аллеманами: ведь долг взимался и из средств вятших людей тоже. Вдобавок, у Всеслава не было наследников, кроме сыновей от двоемужницы Божены, а им, разумеется, никакие обычаи не позволили бы наследовать княжество.
К сожалению, князь Всеслав был по своему характеру слишком беспечен, чтобы замечать признаки недовольства. Видя, как жизнь вокруг постепенно входит в обычную колею, он расслабился, думая, что полоса испытаний для него и яргородского племени минула навсегда. Он наслаждался обществом Божены и подрастающих близнецов, стал уже мечтать, как бы, вопреки общепринятым правилам, все же продвинуть их в наследники. В свободное время охотился в лесах под Яргородом, что до сих пор оставалось его любимым занятием.
Охота, в итоге, и погубила князя Всеслава. Однажды он, в погоне за ланью, далеко опередил своих спутников, и не заметил веревки, натянутой невысоко над землей. Его конь зацепился копытом и сбросил всадника на всем скаку. Всеслав ударился головой о выступающий древесный корень. Когда прочие охотники нашли князя, веревку кто-то успел убрать. Всеслава, с проломленной головой, истекающего кровью, привезли во дворец еще живым, но вскоре он умер. Ему было тогда сорок пять лет отроду.
Божена, оплакав своего незаконного мужа, в тот же день вместе с сыновьями покинула Яргород, и никто больше не слышал об их судьбе. Жизнь в безвестности они предпочли трудной и почти безнадежной в их положении борьбе за власть.
Так прервалась мужская линия княжеского рода Яргородской Земли. Но в Лугии оставалась еще Сбыслава и ее сыновья. Ее муж погиб в сражении с литтами, и дочь Бранимира помогала своему старшему сыну править королевством. Однако своей родины лугийская королева не забыла. Узнав о смерти брата, она послала письмо совету "вятших мужей" Яргорода с предложением избрать князем одного из ее сыновей, внуков Бранимира. Ее предложение было, вроде бы, принято, и двое младших королевичей поехали в Яргород.
Но к их приезду там взяла верх другая партия, стоявшая за Ладомира Белотурского. Его сторонники вывели на площади народ, запугав слухами, будто лугийцы, как и хунгары, явятся грабить Яргородскую Землю. Приехавших сыновей Сбыславы схватили и тут же повесили, как пойманных татей.
Теперь уже никто не мешал князю Ладомиру занять яргородский престол, и он осуществил свое, а также части бояр, давнее желание. Впрочем, за дело он взялся с толком, быстро доказав, что ему по плечу править и такой большой и беспокойной землей. Отбил нападение лугийцев, явившихся мстить. Ходил набегом на литтов, набрал большой полон и расселил у себя, по реке Искре.
Но, если "вятшие мужи" рассчитывали, что новый князь будет заниматься только войной и оставит им государственные заботы, тут они просчитались! Ладомир вмешивался во все, и хотел править сам. Тех из бояр, что желали продолжать интриги, начатые против его предшественников, он без всякой жалости отдавал "на поток и разорение", а иных и казнил. "Не выкурив пчел, меду не поесть", - говорил он о боярах.
Только не суждено было и Ладомиру править долго. Во время войны с лугийцами, когда он ехал на переговоры с вражеским военачальником, вылетевшая из засады стрела сразила князя наповал. Чья то была стрела, лугийская или сварожская, так никто и не узнал.
Новая полоса смут, еще хуже, чем после смерти Бранимира, захлестнула Яргородскую Землю, поскольку сыновья Ладомира были еще малы, и опять наступало время безначалия. И хунгары, и лугийцы накатывались волнами в течение двадцати лет. Но все-таки Яргородщина сохранилась тогда как часть Сварожьих Земель, ее жители не утратили былой принадлежности.
Но при сыне Ладомира, Данславе, с восхода надвинулась кровавой тучей грозная чжалаирская Орда. Под копытами ее коней гибли, обращались в прах народы с тысячелетней культурой. Не избежали падения и Исконные Земли сварожан. Дедославль, Червлянск, Славгород и другие края на целые века превратились в обезлюдевшие груды развалин, прежде богатые пашни заросли травой, стали Диким Полем. Восстановилась быстро только Лесная Земля, где правили потомки Станислава.
Яргород нашествие тоже не миновало, но он, расположенный на краю ордынских владений, смог устоять. Однако был отрезан от Сварожьих Земель и закономерно привлек внимание закатных соседей - лугийцев и все более усиливающихся литтов. В конце концов, устав бороться, Яргородская Земля была надолго поглощена ими.
Те времена миновали много веков назад. В войнах и пожарах погибли дворцы и храмы, возводимые Бранимиром, сгорели или были расхищены его любимые книги и "собрание древностей". Не всему, что достойно пережить века, удается это сделать...
Но звучит в народной памяти "Плач вдовы", сложенный Прекрасой. Шелестит листва дуба возле кургана князя Бранимира. По-прежнему в лучах щедрого Хорса вспыхивают яркие сполохи на светлых водах Искры. Если прислушаться, можно порой услышать, как поют-переливаются ее волны на два голоса - женский и мужской, будто там милуется молодая пара. А бывает, словно из небытия вынырнет старинная летопись, повествующая о деяниях прошлого. Или, как во времена Бранимира, извлекут из земли предметы, служившие далеким предкам. И протянется незримая, но неразрывная нить между прошлым и будущим. В ней для тех, кто умеет слышать, оживет история яргородского князя Бранимира и его земли, прозвучит так, как она и происходила наяву долгие века назад.
Память - вот истинная вечная жизнь на земле.
На этом заканчиваются "Сполохи над Искрой"!
Но вас, мои дорогие читатели, прошу не расходиться далеко, ибо надеюсь буквально на днях начать новое произведения из Сварожского Цикла!
