Эрэа
Красный Волк, спасибо! Эти два посвящения не читала (велик и необъятен старый форум...), а они прекрасны.
И не скромничайте
У меня практически все Ваши стихи распечатаны и подшиты в тетрадку
А Ваши "кэртианские" стихи я бы хотела увидеть в официальном сборнике
Эрэа
Красный ВолкКэналлийская сказка…Так поют: когда это было,
Даже море, и то забыло.
Даже тропы в скалах над морем,
Даже грозы, травы и зори.
Даже пляшущий в небе ветер
Над утёсами Алвасете –
Ветер, звёзды кружащий в танце,
Ветер, пахнущий померанцем
И полынью седой, и солью,
И надеждой, и терпкой болью,
И багряной кровью заката –
Ветер, гнущий ветки граната
В соловьиных рощах упруго…
Это было в дни Смены Круга –
Перед самым Летним Изломом…
Самым бедным в деревне домом
Был он, дом сироты Кончиты,
Виноградной лозой увитый.
Под окном – две старых оливы,
Огород, две козы бодливых,
Кудри чёрные, голос звонкий –
Вот и всё богатство девчонки.
Часто ей нелегко бывало,
Но девчонка не унывала.
Не согнули ее заботы:
Не боялась любой работы,
Всё в руках у нее горело…
За работой Кончита пела,
А невзгоды смехом встречала.
Тонкий стан – и румянец алый,
Взгляд – огонь, и как ройи – губы…
А когда выходила с бубном
В круг плясать она в праздник – разом
У парней отшибало разум.
Бесприданница? Ну так что же?
Женихи лезли вон из кожи,
Чтоб понравиться озорнице –
Только ни перед кем ресницы
Та ни разу не опустила,
Никому не шепнула: «Милый…»,
Никого не дарила взглядом…
…Был в разгаре сбор винограда.
И к земле пригибала лозы
Тяжесть гроздьев, светлых, как слёзы.
Тяжесть гроздьев лилово-чёрных
В обрамленьи листьев узорных.
Над давильнями вились осы…
Подколоть упрямые косы
На меже Кончита присела.
…Был он рослый – и загорелый.
Тёмно-красный кушак. Рубашка
Домотканая нараспашку,
Белозубый, широкоплечий…
Так свела их первая встреча.
Он к корзине ее нагнулся.
«Эй, красавица, - улыбнулся, -
Надорвёшься, заломит спину!» -
И взвалил на плечо корзину.
…С гор в долину стёк синий вечер.
В небе звёзды зажёг, как свечи.
Пах он мёдом, травой примятой,
Пах вином молодым и мятой –
И истомой позднего лета…
Выбивали дробь кастаньеты,
У костра смеялась гитара,
В танце вихрем кружились пары,
Пёстрых юбок вскипала пена…
Жаркий хмель полыхал в их венах,
Как одно, два сердца стучали,
Танец искрами к звёздам мчал их,
Танец их сжигал, словно пламя…
И глазами, а не словами
Ей в тот вечер «Люблю» сказал он –
Этот парень, рыбак Гонзало.
Парень смелый, сильный, весёлый…
В сердце накрепко ей вошёл он,
Став водой для неё – и хлебом,
Став землёй для неё – и небом,
Став судьбою её – и счастьем…
Ну, а вскоре ей на запястье
Обручальный браслет надел он…
К свадьбе шло-торопилось дело,
И невесте юной подруги
Все завидовали в округе.
Но однажды в горло залива
Парень вечером в час отлива
Вышел ставить на лодке сети –
И на море поднялся ветер.
Горизонт затянуло чёрным,
Зло и крепко запахло штормом,
Засверкали молнии в небе…
Лодку с гребня волны на гребень,
Будто щепку, бурей бросало…
Не успел он укрыться в скалах.
Не боялся Гонзало моря –
Рыбаки с ним от века спорят.
Вырос с морем он по соседству,
Побратался с ним с малолетства,
Но такого не видел сроду…
Шторм смешал их – небо и воду.
Как в котле, у рифов кипело –
И надсадно мачта скрипела.
Снасти кожу рвали с ладоней,
Волны дыбились, словно кони,
Вознося над бездной зелёной
Хлопья белой пены солёной.
Не стихала всю ночь их ярость –
А к утру сорвало и парус.
…Когда буря отбушевала,
Морем выбросило на скалы
Лишь обломки лодки разбитой.
Прямо в сердце горе Кончиту,
Точно нож, ударило с маху…
Не дала ей судьба рубаху
Жениху к свадьбе шёлком вышить,
Не дала ей войти под крышу
Его дома судьба хозяйкой…
Сердце раненой насмерть чайкой
У девчонки в груди стонало.
Так в те дни девчонка узнала,
Как в пригоршне надежда тает,
Как весь мир вокруг выцветает,
Как от боли дыханью тесно,
Как внутри умирает песня.
Но она повторяла твёрдо:
«Я его не видела мёртвым.
Я дождусь его. Он вернётся…»
…За кувшином и у колодца
Толковали о ней соседи:
«Помешалась девка – и бредит.
Потеряла разум от горя…»
А Кончита ходила к морю
Каждый день – в дождь ли, в зной ли, в ветер, -
На закате – и на рассвете.
В тёмно-синюю даль глядела:
Не мелькнёт ли там парус белый?
И, глотая слёзы, шептала:
«Я тебя буду ждать, Гонзало.
Сколько надо – столько и буду…»
И упрямо верила в чудо.
…Пролетело четыре года.
Разошлась вконец непогода
В ночь ту летнюю – в ночь Излома…
Барабанил по крыше дома,
Не стихая, нещадно ливень,
И от ветра гнулись оливы.
И раздался вдруг стук в окошко.
Встрепенулась на лавке кошка,
Ярче вспыхнуло пламя свечки…
У Кончиты сжалось сердечко.
Распахнула девчонка двери –
И застыла, глазам не веря.
Поклониться даже забыла…
Их, вошедших, четверо было.
Очень разных с лица – и всё же
Друг на друга чем-то похожих,
Как родные четыре брата…
При мечах – и в плащах богатых.
Сразу видно – знатные рэи…
Поздоровались гости с нею
Просто, весело и открыто,
Величая её доритой.
На охоте, мол, заблудились,
В чаще леса с дороги сбились,
Нам бы, мол, от дождя укрыться,
Обогреться да обсушиться –
Что хозяйка на это скажет?..
Кто в приюте гостю откажет,
Будь он нищий, будь родовитый?
Усадив их к огню, Кончита
Хлопотливо на стол накрыла:
Про кувшин вина не забыла,
Разогрела похлёбку с тмином,
Подала к ней лук и маслины,
Чесноку четыре головки,
Свежий сыр нарезала ловко,
Свежий хлеб из ларя достала –
И проезжих потчевать стала,
Закрасневшись вся от смущенья.
Немудрёное угощенье,
Не чинясь, те дружно хвалили,
За здоровье хозяйки пили,
За браслет на её запястье,
Ей сулящий скорое счастье,
За румянец её – и косы…
И один – золотоволосый,
Черноглазый, в алой тунике,
Стройный, гибкий и ясноликий –
Вдруг спросил: «Скажи без утайки:
Отчего ты грустна, хозяйка?
Что за боль тебя жжёт и сушит?
Ты не бойся – открой нам душу».
Ничего Кончита не скрыла.
Как ни тяжко девчонке было,
Рассказала им всё – до слова.
И горячие слёзы снова
На глаза её навернулись…
Незнакомцы переглянулись,
Отчего-то примолкли разом…
Гость чуть старше, зеленоглазый,
Без доспехов, но при кинжале –
Взгляд его был полон печали,
Зелен плащ, как тростник прибрежный, -
Тихо молвил: «Простись с надеждой.
Волны – вечно с землёй в раздоре.
Не отдаст человеку море
То, что было волною взято…
А вот это прими в уплату
За радушье, ночлег и ужин…»
И легла пригоршня жемчужин
На столешницу перед нею.
Да таких – не найти крупнее
И в ларцах у супруг нар-шадов…
«Не грусти, дорита – не надо, -
Улыбнулся беспечно третий.
Смоль кудрей его спутал ветер,
На плаще бирюзово-синем
Серебро блестело, как иней,
Лук тугой висел за плечами. –
Что в том проку – одной ночами
Тосковать, вздыхать и томиться?
Этой ране пора закрыться.
Хватит сердцу носить оковы…
Ты ещё полюбишь другого.
А его браслет обручальный
Ты сними – и не будь печальной.
Будь весёлой – так-то, дорита!»
Потрепал по щеке Кончиту –
Черноусый, с лукавым взглядом…
И на стол с жемчугами рядом
Горсть сапфиров высыпал горкой…
«Примирись с судьбой – как ни горько.
Притерпись к этой боли жгучей, -
Ей сказал четвёртый – могучий,
В позолоченных латах чёрных,
Схожий с дубом на круче горной,
Сероглазый, русобородый. –
Помни: старят женщину годы.
А она – не волна, не ветер,
И должна продолжиться в детях,
Не осыпавшись пустоцветом…»
И кошель золотых монет он
Полновесный, туго набитый,
Щедро вытряс перед Кончитой.
«Отгоревшее не воскреснет.
На устах твоих смолкли песни,
Ты про смех и радость забыла.
Но тому, кого ты любила,
Чьим теплом ты была согрета,
Было горько бы видеть это, -
Повернулся к ней воин в алом. –
Не хотел бы он, твой Гонзало,
Чтоб всю жизнь в слезах провела ты…»
Как в росе – лепесток граната,
Как горячая капля крови,
Как звезда, багряная ройя
На ладони его блеснула –
И с улыбкою протянул он
Винно-красный камень Кончите…
«Рэи добрые, не взыщите –
Велика ко мне ваша милость, -
Тут девчонка им поклонилась,
Вновь зардевшись густо и жарко. –
Но принять я ваших подарков
Не могу – и советов тоже…
Был он сердцу всего дороже –
Тот, кого я забыть не в силах,
Тот, кого называла милым.
Был – и есть. Для меня – живой он.
Хоть всю жизнь буду ждать его я.
Без него будет дом мне тесен,
Без него будет хлеб мне пресен.
Был он рядом – и сердце пело…»
Так она ответила смело.
Гости снова переглянулись –
И чему-то вдруг улыбнулись.
«Вот теперь мне, братья, понятно,
Отчего он рвётся обратно,
В мир живых так вернуться хочет –
И какою он нитью прочной
К жизни прежней, земной, привязан, -
Сдвинул брови зеленоглазый –
Волн Владыка, Хозяин Круга. –
Раз так любят они друг друга,
Значит, братья, помочь им надо –
Заслужили они награду!..»
…Янтарём пролился в оконце
Первый луч рассветного солнца,
И Кончита глаза открыла.
Сжалось сердце: не было? Было?
Нет, ей всё, как видно, приснилось…
Ключевой водою умылась,
Споро коз в хлеву обиходив
И управившись в огороде,
Заплела так же споро косы –
И, мантилью на них набросив,
Тихо выскользнула из дома.
И крутой тропинкой знакомой,
Что по склону холма змеилась,
Как обычно, к морю спустилась.
Серебрилось росою утро.
Лазуритом и перламутром
Отливала вода залива.
День сулил удаться на диво:
Небо яркой сияло синью,
Ветер гербой пах и полынью,
Что-то, ластясь, прибой шептал ей…
И у мыса, где круто скалы
Ввысь вздымались стеною белой,
Вдруг, прищурившись, разглядела
Парус чьей-то лодки девчонка.
В вышине гортанно и звонко,
Надрываясь, чайка кричала…
Ветер креп. Свежел. И к причалу
Подходила лодка всё ближе.
Её парус, от соли рыжий,
Бризом весело полоскало…
И отчаянный крик: «Гонзало!»,
Крик не чаячий – человечий
Полетел ей, лодке, навстречу.
Крик неистовый – и короткий…
Через борт на песок из лодки
Парень спрыгнул. К ней подбежал он –
И Кончиту к груди прижал он.
Задыхаясь, стиснул в объятьях…
Целовал опять и опять он,
Обо всём забыв, её жадно –
Ту, что звал своей ненаглядной.
А она, светлых слёз не пряча,
В его сильных руках горячих,
Словно веточка, трепетала,
Словно куст гранатовый алый,
Как под ветром морским – олива…
…Жизнь у них сложилась счастливо.
Небогато жили супруги,
Но – души не чая друг в друге.
Муж Кончиту любил до дрожи,
И всегда для гостей захожих
Дверь их дома была открыта…
Восьмерых сыновей Кончита
Родила своему Гонзало.
Ну, а сам он… Сам рассказал он
Деревенским скупо и сжато,
Что в плену у морских пиратов
На весле он терпел невзгоды
Эти долгих четыре года –
Был гребцом у них на галере…
…Как же было парню не верить?
Но с тех пор на Летнем Изломе
Накрывала Кончита в доме
Щедро стол каждый год под вечер –
И всегда зажигала свечи
Четверым. Твёрдо зная: сбылся
Сон, что ей когда-то приснился…
03.06.2015
