Печать

[Alarven]

Начало здесь: http://kamsha.ru/forum/index.php?topic=17831.165

2

- Дядя Корион, а если нас вызовут, ты успеешь прийти? – серые глаза Игоря смотрят слишком серьезно.
- Может, и не успеет, - еще серьезнее ответила его сестра. Темно-стальные глаза, жесткий взгляд. Потерянный близнец. Точно так же чувствует себя Флавия без Сильвии. – Дядя Корион не виноват. Просто их система еще несовершенна. И не реви. Просто дерись, как следует. Как нас учит дядя Корион.
Как когда-то пытался научить Вита. Жаль, не выучился сам – вовремя убивать. Не придушил змею в собственной семье.
Асгард охвачен самой настоящей паникой. Впервые за века. От убийств в Сумраке уже невозможно отмахнуться. Прежде академисты убивали всех подряд. Теперь – прицельно элиту. Сенаторов. И те залпом принимают закон за законом. Поспешно, не выдерживая сроков. Не спят ночами. Всё равно в любую ночь пробудить может Вызов. Никто уже не знает, когда пробьет именно его час. Ночь стала всеобщим кошмаром.
Воины теперь нарасхват. Часть молодежи учится драться – спешно, отчаянно. Как Ульяна и Игорь.
Другие не вылезают из оргий и пьянок. Глушат запах подступающей смерти.
Некоторые совмещают. Или кидаются из крайности в крайность.
Есть те, кто всё еще не верит. Их всё меньше.
Сенаторы пишут, строчат, тянут изнеженные руки… но и это не помогает. Возраст для прохождения теста официально снижен до четырнадцати лет. Причем – сюрпризом. Всех, кто достиг, просто прямо из школы развезли по пунктам. Срочно понадобилось увеличить число специнтернатов чуть ли не в полтора раза. И число тюрем – для некоторых преступивших закон родителей.
Сейчас голосуют за два варианта нового снижения – с двенадцати лет или с рождения. Еще в роддоме. Заодно с первыми прививками и введением полицкода.
Еще одна волна убийств – и второй вариант примут единогласно. Сенаторы слишком напуганы. За себя, за жен, за детей.
Считается, это поможет. Академия навсегда лишится пополнения. Но куда денутся те, кто уже в ее стенах? Их еще предстоит выбить. И этим и предлагают заняться Кориону и Отделу. И не лезть, куда не просят.
Случай Артура О’Нила забыт напрочь. Никому не приходит в голову самый простой источник новых рекрутов Академии. Потому что не все родители и прочая жаждущая мести родня кинутся на месте драться с сотрудниками Органов. Некоторых как раз успеют перехватить вербовщики Академии, чтоб ей в Сумрак провалиться. Вместе с ополоумевшими от ужаса дураками Сенаторами.
А если дело дойдет до новорожденных, то на расширение пойдет как раз Академия. Туда столько желающих просто не влезет.
- Мы же всё для них делаем, всё! – рыдала Ярослава. – А они – мою Жанну! Мою девочку!
Талантливая Грациэла забыта. Новые законы посвящены Жанне Волконской-Кэмерон. Не самим же себе их Сенаторы посвятят, в самом деле.
Во имя убитого ребенка уничтожат тысячи детей Мидгарда. Старая Земля бы одобрила. Во времена Седой Древности. И после вторжения Галактической Лиги.
А одобрили бы сами Грациэла и Жанна - никому не интересно.
Канда так боялась за Ярославу, что поселила ее с детьми у себя. И как-то ночью та добралась до Меча Силы…
Решительно, такое входит в моду. Только в этот раз никто не успел найти вовремя. Даже как Вита.
- Не лезь в политику, Кор! – просит Джон. – Тебе мало? У тебя есть дело? Очищать Сумрак от академистов? И выбивать для Канды опеку над племянниками? Вот этим и займись. А марать бумагу и законы для Мидгарда строчить предоставь Сенаторам. Чем бы дитя ни тешилось – лишь бы не вешалось. Делают вид, что чем-то заняты, – меньше боятся. И меньше мешают тебе и мне – заниматься реальным делом. Рубежу и этим сумрачным террористам от таких законов ни тепло, ни холодно. Да и Мидгард давно пора было почистить. Будь мы жестче с самого начала – сейчас бы там такой бардак не процветал.
- Корион, пробей эту тварь! – от Канды остались одни глаза. Запавшие, больные. – Где хочешь, ее найди, но она – моя!
- Канда, послушай…
Джон, послушай. Сенат, послушай. Кто-нибудь, послушайте.
Кто вообще готов был слушать, кроме Вита? Почему Корион только сейчас понял, что мальчик был ему не только племянником и приемным сыном, но и другом. Увы – единственным. После смерти Сильвии.
- Нет, Корион, это ты послушай. Мне больше не до соплей, ясно? Нам двоим с ней не жить. Ей меньше двадцати, чем-то похожа на твою покойную жену. Не знаю, почему. Все вопросы – к твоему покойному же тестю. Но она не должна существовать, пойми. Если бы не она – Жанна и Ярослава сейчас жили бы, дышали, радовались. Я убила в бою ее подругу – может, любовницу, не знаю. И она теперь  мстит мне. Она же и до Игоря с Ульяной доберется, пойми.
А пока Ульяна гоняет Игоря. До седьмого пота. Когда их обоих не гоняет Корион. Раз уж отчим Творец на это не годен. Как и на многое другое.
Сильвия говорила, они с сестрой часто чувствовали друг друга. Что чувствовала Ульяна? Каково ей сейчас?
- И, кстати, ты еще помнишь, кто убил твою Сильвию? – Канде слишком паршиво, чтобы не бить наотмашь. – Почему мы не можем теперь сделать то же самое? Пробить их имена, найти родню – поголовно. Устроить массовую казнь в эфире. Чтобы неповадно…
Сейчас это говорят только радикалы. Завтра предложат новый закон…
- Корион, что там с детьми? Их отдают мне или нет?
- Есть еще их отчим…
- Этот жалкий якобы Творец, не просыхающий от какой-то дешевки? Он не навещал детей пять лет. Он как их зовут, не помнит. Этот тип был случайной ошибкой Ярославы – пусть ею и остается. Он и сейчас хочет их забрать лишь для того, чтобы его дед Сенатор не подмочил себе репутацию. Корион, пожалуйста. Я смогу тренировать их…
И искать убийцу Жанну. И растить из детей будущих мстителей.
Только никакую убийцу таким образом не пробить. Хоть Корион и прекрасно помнит ее. Можно найти лицо по имени, но не имя по лицу.
Да, будь у них имя – просто устроили бы Вызов.
Но не совать же Сумраку портрет. Хоть самый красочный.
Сумраку – нет. А вот газете, телевидению, радио…
Только без Канды.
Да, Сумраку плевать. А вот Мидгарду – нет. Вознаграждение – любому, кто сообщит имя этой девушки или любые сведения о ней. Кончик нити, чтобы раскрутить клубок. Хотя бы этот.
И тогда… тогда Корион вызовет ее сам. Чтобы спросить о Жанне.
Пусть просто честно скажет, за что убила двенадцатилетнюю девочку. И где взяла ее имя.
А самое мерзкое, если она начнет еще и врать и отпираться. Тогда уж точно жалеть нечего. Даже ради Марка Аврелия.
- Корион, почему ты молчишь? Мне нужна петиция о наказании родни террористов, ты ее подпишешь?
- Канда, я считаю, что каждый должен отвечать лишь за свои грехи.
- Ах, так? – прошипела она. Безумный взгляд обжег бы почти любого… только Кориону уже давно нечего терять. - Тогда знаешь, что? Я соберу ребят – и мы найдем всю эту мразь сами. А надо будет – выжжем весь Мидгард. Квартал за кварталом, город за городом.
- Канда, прости… но тогда я сделаю всё, чтобы тебе помешать.
От пощечины он увернулся легко.
- Сильвия назвала бы тебя предателем!
- Нет. - Уж в этом-то он уверен. – К счастью, я знал ее лучше, чем ты. Она никогда не захотела бы за себя такой мести.
- Больше не смей приближаться к моим племянникам!
- Прости, Канда. Но их опекун – пока еще отчим. А он мне ничего не запрещал.

[NNNika]

Пусть просто честно скажет, за что убила двенадцатилетнюю девочку. И где взяла ее имя.

Я убила в бою ее подругу

Ух ты как интересно! Канди просто "забыла" сообщить другу, кто и как убивал девочек... Ко всему она еще и трусливая лживая мразь.
Сенаторы очень напоминают тараканов пшикнутых некачественным дихлофосом. И это при том, что общее количество погибающих "бесов" не изменилось. Или я ошибаюсь?

Хочу отвлечься от мрачной тематики и поздравить любимого Автора с Новым годом, пожелать чтобы жизнь подбрасывала больше поводов для написания веселых, радостных произведений.

[Alarven]

Спасибо!
Картинк - прекрасен! И тебя со всеми прошедшими Праздниками!
Канда изначально не собиралась такое рассказывать. Она же не самоубийца.
Общее количество не изменилось, изменилось качество. Во-первых, Сенаторы боятся за собственную жизнь, во-вторых - прежде Академия не трогала никого младше 18. Погибшей Жанне было двенадцать.

3

Здесь нет ласкового солнца и белых облаков. Только ночь. И уже знакомая легкая прохлада. И тишина. В этом мире способны говорить лишь они трое.
А живых - то ли один, то ли нет совсем.
- Еще одно «мгновение»? – уточнила Сольвейг. – Между вчера и завтра?
- Да.
А небо затянули всё те же облака. Без созвездий. Не угадать узор.
Впрочем, кто сказал, что этот мир имеет хоть что-то общее с Мидгардом?
- Что это за город? Там - во вчера или завтра?
- Ты никогда там не была. Как и все, кого ты знаешь.
Знала.
Впрочем, облако всё же форму сменило. Не угадать прежних очертаний.
Но еще не легче. С другой стороны, вернуться «домой» беглецы успеют всегда. К дневному теплу. Если лукавый певец не лжет.
И каково же пришлось навечно застрявшим во мраке?
И ведь света почти нет, но всё видно настолько отчетливо. Еще один дар Бессмертия? Просто в Сумраке было нечем любоваться?
Но это и впрямь - та же сосновая опушка леса. Впереди – такая тихая река. Легкий, прохладный ночной ветерок опять колышет высокие травы. Еле заметно.
Темно-зеленые сумрачные холмы, силуэты крыш. Сквозь облачное одеяло - узкий серп одной луны, налитый бок второй. Тоже легким силуэтом.
А звездам видно не хватает сил сюда прорваться. Вдруг им тоже нужно пройти сквозь свой Сумрак? А эта дорога подвластна не каждому. Некоторые предпочтут просто выжить.
Или никогда на нее не вступать.
Ты точно лжешь, вечный мальчишка. Здесь беглецы были всего миг назад. Их миг, а не превратившийся в вечность нынешний.
- Ну что, Марк? – усмехнулась Сольвейг. – Ты давно купался ночью, при луне?
Когда-то она заранее знала: за Белой Дверью больше не увидит солнца. Почему так легко к этому отнеслась? Потому что оно грозило еще не сейчас?
Или и впрямь смирилась? Другого ведь выхода не было.
А теперь так радует даже не дневное светило – ночные. И счастье никого не убивать. И не смотреть, как умирают друзья.
А вода оказалась даже теплее, чем в прежнем мире. Нагрелась за целый-то день!
Зато воздух – ощутимо свежее. Вытереться сухой травой – той же самой?
И пойти подкрепиться уже съеденной едой? И компотом? Нет, тогда всего этого меню в будущем не должно быть.
Впрочем, его могли сварить уже заново. Кто знает, тот ли это еще день? Или вообще предыдущий? Или неделю спустя?
А то можно еще и урожай грибов снова снять. Как там наши красноголовики? А ягоды с кислицей? Или, может, тут и белошляпники вылезли?
Мир бесконечных «мгновений» - еще и мир парадоксов?
Прохлада ветерка на влажной коже, легкий озноб. Иллюзия жизни.
Почему ты не купаешься, певец? Вряд ли стесняешься. Надоело? Устал за века от столь обыденных удовольствий?
Жаль, не устал еще и спрашивать. Только отвечать.
- Сольвейг, а в каком приюте ты жила?
Марк, другого времени не нашел? Зачем тебе такие ответы при чужаке?
Впрочем, может, ему всё же просто немного неловко. Других-то раздетых девушек он прежде не видел.
- Не знаю. В моих бумагах у опекунов адреса не было. А архив наверняка уничтожили. В любом случае, сам знаешь, несовершеннолетней справок не выдают, в восемнадцать тест на «ген», а Учителя лишний раз не почешутся.
- Просто… я ведь тоже усыновленный. И мне всё чаще кажется, что я тебя тогда видел. Или кого-то, очень похожего на тебя.
Вместе купались в бассейне?
- Может, он в курсе? – Сольвейг кивнула на спутника. – Кто знает, по каким критериям он подбирал себе собеседников и слушателей?
- Может, и знаю, - пожал босоногий певец плечами. Худыми и загорелыми. Насколько это настоящий облик? – Но зачем? Вам мало нынешней дружбы, нужна еще и утраченная?
Зачем вам знать лишнее – решили Учителя. Вам и в настоящем-то долго не протянуть.
Зачем тебе знать, кто твои родители, Сольвейг? Они давно мертвы или просто о тебе забыли. Как и те, кого ты и впрямь знала.
Двое бывших живых, один – неизвестно кто. И ни одной ночной птицы. Или жужжащего комара.
Как там котенок, кто его кормит? Анатоль? Новички? Удастся ли еще хоть раз в жизни… посмертии погладить живую кошку или собаку?
- Нам еще не того мало и не то нужно, - вздохнула Сольвейг. – У нас так много ни за что, ни про что оттяпали, что теперь чем больше хорошего – тем лучше.
Обретают плотность крыши домов. Всё дальше – прохладная мокрая грань.
Сердце само застучало чаще. Кто всё же те, кому они с Марком ну «очень нужны»? Босоногий проводник упорно отмалчивается.
А ночь и отсутствие солнца по-прежнему настораживают.
Но беглецы ведь и пошли со знакомым незнакомцем лишь потому, что терять особо нечего. Жизнь? Так Сольвейг с Марком уже не совсем и живы.
А что? Здесь солнца нет, только одна луна и один огрызок. Зато вдруг еда еще или уже цела? Или наоборот. Местные всё давным-давно подъели. А перетащить их не удается. Мало ли, почему они нетранспортабельные? Вдруг – потому что живы еще меньше?
- Печенье будешь? – Марк нарушает тишину первым.
Сольвейг благодарно кивает, вгрызается в сухую сладость. Умеренную.
И всё равно сердцу колотиться не с чего. Ведь и впрямь уже мертвое, а всё выкаблучивается.
И тело мерзнет. Хоть и дважды изменено Сумраком. Сначала в Бессмертие, потом…
В одной из фляжек – теплый кофе. Двое пьют, третий отказался.
- Вырваться в настоящий мир – совсем никак? – вернул животрепещущую тему упрямый Марк. – Мы ведь все-таки не умирали.
- Пока – никак. Да и зачем вам? На Сольвейг открыта охота всем Бессмертным миром. Да и на тебя – почти.
Что – и Академией уже тоже? И как?
- И ею, - подтвердил певец. – Для Академии вы с Марком погибли. И только потому – еще не предатели и не дезертиры. А Асгард объявил вознаграждение за любые сведения за Сольвейг. По всем каналам.
- Из-за Сенаторов?
- Из-за девочки Жанны. Не Канда же созналась в ее смерти.
Они ведь с Марком так и предполагали. Почему же настолько пусто, больно и тоскливо?
Всё, чего они добились, - не достались Канде сами. Но она – всё еще жива. И продолжает вволю резвиться.
- И кто успел озолотиться первым?
- Разумеется, твоя бывшая семья. А что, были сомнения?
- В их прыти? Ничуть. Просто врагов у меня там много.
- А я вовсе не обратно в Академию хочу, а вытащить сюда всех наших, кто захочет. У вас тут целое пастбище мертвых миров, а у нас - кандидатов в живые и бодрые покойники.
- Всё равно невозможно. Вам к ним дороги нет. Академия – мир живых.
- А… вы? Вы-то ходите везде.
Ответ Сольвейг поняла раньше, чем он прозвучал. Угадала:
- Не везде. Мне дороги нет за Щиты. А скажу лишнее – вышвырнет из вашего… вашего бывшего мира за шкирку.
Марк вдруг ощутимо вздрогнул.
- Успокойся, - Сольвейг отчетливо поняла его мысль. – Катрине всего пятнадцать. И ее семья не настаивает на досрочном «гене». Даже по новым законам ей еще год до Сумрака.
- Знаю. Просто вспомнил… и как-то холодно вдруг стало.
- Понимаю. Держись.
- Да, - с трудом улыбнулся Марк. - Друг за друга и за воздух.
Какая-то мысль ускользает, не дается. Есть зацепка, есть. Можно что-то сделать.
Всё ближе огоньки в ночи. Призрачный городок застыл в призрачном лунном свете. И в свечном.
- Электричество здесь не включается? – уточнил Марк. – Как и положено в мире магии?
- Всё включается. Просто кое-где перегорело. Как и свечи скоро кончатся. Запас-то не пополнить.
- А в другом городе? Здесь же не один?
- Слишком далеко. Мало бензина. И солярки. И они не знают, куда ехать. Да и водить машину…
- А вы? Тоже не умеете? Из мира магии?
Певец улыбнулся, касаясь травы выше пояса. Ему. Он же выглядит младше Марка.
Рука прошла сквозь зеленые метелки. Невзирая на колыхание ветра.
Хорошо хоть, еще не просвечивает.
- Я в этом мире – призрак. Люди меня ощущают, вещи – нет. В том числе, и руль.
Детский облик, взрослые глаза. Слишком серьезный голос.
Игровая площадка больше не пустует. Скрипят качели. Вот удивится персонал, явившись однажды в садик. А уж дети…
Тут же всё проржаветь должно. А дома - обрушиться.
Миг назад твой дом был новым, чуть ли не пах стройкой. А потом – раз, и рассыпался в прах. От дряхлости. Свет же перегорает.
Здесь дома еще стоят. Не обрушились. И даже не покосились.
И штукатурка не осыпалась.
А еда была горячей. Пока Сольвейг и Марк не переплыли реку. Грань.
И тогда она остыла.
А высокие качели и впрямь уже ржавеют – потому и скрипят. Потому что этот городок – вовсе не из пьяного квартала Сольвейг. Здесь всё чисто и аккуратно. И все качели должны быть в порядке. Особенно в детском саду.
Не остывает вкусная еда, перегорают лампочки. Если ты за рекой – людей уже нет, а еда еще не остывает. А вот если переплыл…
Не мир, а кошмар любого ученого. Психушка. Тут не только суп вскипит, но еще и мозги.
Впрочем, принимает же Сольвейг правила игры Сумрака. И не только она. Деваться-то куда?
- Почему вы до сих пор не перевели детей? Вы же можете перевести их в другой мир.
Светленькая девочка чертит стрелки на дорожке. «Казаки-разбойники»?
И их отчетливо видно в тусклом свете луны. И Сольвейг, и девочке, и прочим.
Как Бессмертным и положено.
- Я и перевожу. Время от времени. Но они всё так быстро ломают.
Еще бы. Если старшим лет по семь.
Приходят живые дети утром в садик, а там всё переломано.
А если всё это - в дневном мире? Прямо на глазах? Поневоле предпочтешь держать таких среди ночи. Пока Бесы и сюда не явились наводить порядок.
Да и людей жалко. Живых. Они ведь не виноваты. Особенно дети.
- Сколько им лет? Хронологически?
- Они в Сумраке с первых лет Основания. Вечные дети. Одна из первых войн Литана. Восстание Мидгарда. Детей хотели взять в заложники и вызвали в Сумрак. Выйти они уже не смогли. И был принят закон о «гене А». Самый первый.
В учебниках этого нет. Ни слова о каких-то восстаниях. Будто Мидгард всегда был сыт и доволен. Как жиреющая свинья на ферме.
- Почему они не повзрослели?
- Не могут. У них детский мозг. Детский разум.
- То есть мне – навсегда четырнадцать? – Если Марк и испуган, то держится.
- А тебя это пугает? После всего?
Наверное, зря залезли в воду. Холодновато. И не только от мыслей.
Интересно, Бессмертные простужаются?
- Нет, - пожал плечами Марк. – Это малая цена за свободу. И не самое страшное на свете. И во тьме. Четырнадцать - не пять. Нормально. Сойдет.
- Ты станешь старше, Марк. Ты – уже взрослый. Сумрак позволит телу догнать разум. Это возможно. Просто помедленнее, чем обычно.
Дети. Вечные дети. Ведь для ребенка даже год – это вечность. Понимают ли они, что их вечность длится уже четыреста лет?
- Давайте опять их переведем, - вздохнула Сольвейг. – Наверное, они уже устали от ночи и хотят в день. Хоть ненадолго. Чтобы ничего не успело заржаветь и перегореть. Просто погреться, искупаться, позагорать на солнце?
- Хотят. И давно.
Еще бы. Их дни и ночи тянутся годами. Особенно ночи. Может, потому они и не понимают, сколько времени прошло реально? Проползло.
Тихонько скрипят качели. Всё еще не совсем ржавые.
А миг спустя они станут какими? В дневном мире? Куда мы сейчас перенесемся. Или певец каждый раз отматывает назад?
Но тогда ржавые качели должны были встретить детей тут, потому что здесь они вдоволь накачаются в будущем… Слишком много парадоксов.
- Сольвейг, не ломай голову. Литан способен защитить себя. И иногда… обновляться. Разумеется, мы переведем детей в новый летний лагерь.
Они это называют так? А «ночной» как? Спальней?
- Только подождем остальных. Это недолго.
- Остальных?
Кто тут еще? Воспитатели?
- Ну да. Старших. Они уехали за продуктами с Анастасией.

[NNNika]

Очень интересно описаны парадоксы Сумрака.

[Alarven]

4

- Дядя Призрак! А куда мы пойдем, дядя Призрак?
Анастасию Сольвейг уже видела. В парке с качелями. Только в другом. Еще были живы Тимка и Тана. И все они – счастливы. Уж насколько получалось…
Девочка-привидение. Читавшая странную книгу. Пророческую.
Если она всё знала заранее – почему не предупредила? Или всё же намекнула, насколько могла? Иначе тоже «вышвырнет»?
Жутковато. Внешне Анастасия младше большинства детей. Внутренне… сколько ей?
Старших оказалось четверо. Два мальчика, две девочки. От девяти до одиннадцати лет.
- Тоже не смогли повзрослеть? – еще до их приближения уточнил Марк. Едва завидел издали.
Как отвлечь его от мыслей о Катрине? От вечной боли?
Как смогла бы Сольвейг – если бы в Академии остались Тимка или Тана? Или даже Сирена?
- Как раз смогли, - возразил дядя Призрак. – Они были такими же, как все. А девятилетней Алисе было всего четыре. Просто они движутся очень медленно.
Потому что мозг и разум – детские. Как и душа.
- А остальные?
Хочется тихо взвыть. От жалости к несчастным виновникам закона о «гене А». А заодно и ко всем его жертвам.
Какой «добрый» закон настолько всколыхнул Мидгард? Ведь «ген А» тогда еще не приняли.
Всё началось с детей. Много лет назад Бесы потеряли семьдесят с лишним сыновей и дочерей. Кем были их родители – Сенаторами? Может, даже и нет.
Четыреста лет назад семьдесят три ребенка были вызваны в Сумрак. И с тех пор детей Мидгарда убивают каждый год. Сотнями.
Что ваш закон, Бесы, если не просто месть? Якобы превентивная защита смертных от будущих преступников – такая же ложь, как и всегда и всем довольный Мидгард.
Что на самом деле означает «ген А»? От чего вы спасаетесь четвертую сотню лет, Бессмертные?
- Остальные если и меняются, то гораздо медленнее. Слишком постепенно. Даже мы этого не видим.
- Кто вы? – без улыбки спросила Сольвейг. – Тоже когда-то ушли в Сумрак? И не до конца выросли?
- Нет, -  мягко возразил певец. – Как раз мы просто иногда из него выходим. Только, прости, Сольвейг, большего я сказать не могу. Не «не хочу», а именно не вправе. Или меня и отсюда вышвырнет. А я здесь нужен.
Она опять ошиблась. В этот раз, обжегшись на молоке, пытается дуть на воду. Возможно - на чистый подземный ключ.
- Ты и впрямь выглядишь так? Почему ты здесь – ребенок?
- Я не могу войти сюда в другом облике. И в другом возрасте. Здесь я – это как бы не совсем я, а только часть… - он будто осекся. Побледнел – будто мечом просадили. – Если я сейчас, запомни… - торопливо, рвано, сквозь боль.
Очертания чуть дрогнули, расплылись. Но выровнялись вновь.
Запоминать не придется. Пока.
Что ты хотел открыть, певец?
- Ладно, нельзя – значит, нельзя, - наконец поверила Сольвейг. – А другое у тебя узнать можно? Ты ведь говорил – вещи в «мгновении» не замирают.
- Нет, - чуть настороженно подтвердил певец.
- А доставить ты меня можешь в любое «мгновение»? В абсолютно любое?
Ответить он не успел. Вслед за первой ласточкой дети окружили их. Шумной стайкой. Сразу десяток ладошек вцепились в руку Сольвейг. Впервые за столетия – во взрослую, не призрачную руку.
- Тетя, а ты больше не уйдешь? Ты будешь с нами?
- Ты будешь нашей мамой?
Только бы не расплакаться.
У скольких родителей отняли детей, сколько других детей не родилось, потому что вы потерялись, мелкие.
- Тетя мама, а как тебя зовут? А то дядя Призрак ничего не говорит…
Дядя Призрак. Дети иногда – очень чутки. За детским обликом угадали взрослого.
Сольвейг присела на корточки. Кандидатка в мамы, что родилась на много поколений позже будущих приемышей.
Если доставить их к родным папам и мамам – это что-то изменит? Или лишь всколыхнет новый виток мести?
Детские лица в лунном свете расплываются в собственных слезах. А голубые, серые, зеленые, карие глаза горят вместо звезд, что здесь нет.
Ничего. Скоро у них будет целое солнце. Вдруг там его не скрывают облака?
Или хоть будет дневной свет.
Раз уж у них четыреста лет нет папы и мамы. Сольвейг и обычное-то детство казалось вечностью. Холодной, тоскливой и несчастной.
- Мамочка, не плачь! – взволнованный многоголосый хор.
Она улыбнулась сквозь лунный туман:
- Меня зовут Эвелин Дарлинг. Можно Эви.

[NNNika]

- Меня зовут Эвелин Дарлинг. Можно Эви.

Ух ты! Сольвейг вспомнила свое первое имя!

Всё началось с детей. Много лет назад Бесы потеряли семьдесят с лишним сыновей и дочерей. Кем были их родители – Сенаторами? Может, даже и нет.
Четыреста лет назад семьдесят три ребенка были вызваны в Сумрак. И с тех пор детей Мидгарда убивают каждый год. Сотнями.
Что ваш закон, Бесы, если не просто месть? Якобы превентивная защита смертных от будущих преступников – такая же ложь, как и всегда и всем довольный Мидгард.
Что на самом деле означает «ген А»? От чего вы спасаетесь четвертую сотню лет, Бессмертные?

Да уж, очень хотелось бы узнать.  Но похоже и сами бесы в основной массе не знают. Даже генерал Корион верит в официальную сказочку.
А вот Академия появилась до принятия закона, или уже после? Закон о гене - просто идеальное средство обеспечить постоянный приток новых кадров в организацию. Очень интересно - это чей-то коварный план или бытовой идиотизм сенаторов.

[Alarven]

Ух ты! Сольвейг вспомнила свое первое имя!

NNNika, устала от войны.

А вот Академия появилась до принятия закона, или уже после? Закон о гене - просто идеальное средство обеспечить постоянный приток новых кадров в организацию. Очень интересно - это чей-то коварный план или бытовой идиотизм сенаторов.

Второе.
Академии всего лет двадцать.

Глава пятая.
1

В любой миг можно вернуться в День. Или в Ночь. Это Сольвейг уже проверяла. Во всяком случае, скакнуть из Тьмы в Свет и обратно – получилось. В одиночку. Улучив момент.
Даже Марку не сказала. Поделилась потом – задним числом. В конце концов, кто старше – тому и рисковать. А не вечно – вдвоем.
Сольвейг грустно усмехнулась. В нынешнем «мгновении» надолго не задержишься. Тяжело. Хоть всё еще и живы. Даже она сама.
Думала и выбирала Сольвейг долго. Между играми с детьми. Между немногочисленными известными ей сказками. Даже сами дети знают больше. За столько-то лет. Что услышали, что сами придумали.
Тут уже целый фольклорный пласт вырос.
А потом Сольвейг долго выжидала, пока окажется одна. Совсем.
Вдруг другого шанса не представится? Сумрак успеет перехватить. Куда успеть - важнее?
Неужели опять – драконий покер? Чет-нечет?
И теперь перед ней – родной Мидгард. Без единого человека. И с равнодушно пустой улицей. Как в том городке?
Сольвейг ошиблась с временной точкой? Но даже если так – сейчас день.
Где машины?! Автобусы, трамваи, что-нибудь?!
Только разбитый асфальт, редкие лужи, серые коробки многоэтажек и одна-единственная живая девушка. Условно-живая.
Нет. Двое условно-живых. По-разному.
Сольвейг всё же не удалось обмануть «дядю Призрака».
- Нет, движущихся машин здесь нет. Слишком уж они быстрые. «Мгновение» их не ловит. Ты же не видела ни одной на улице городка. Кроме тех, на которых возим еду.
И которые хозяева получит в изношенном до ручки виде.
Значит, с мотором не выйдет. Сломать светофор? А если кто из водителей  запаникует. Жертв будет еще больше.
Кроме того, та машина дождется именно Тану. А Тана не знает, что ей здесь нельзя переходить вообще.
- Сольвейг, прошлое не изменить. Даже если очень постараться. Оно уже свершилось. Время просто выбросит тебя назад – если будешь мешать.
- Там-то мы мешаем. Еду всю сожрали. И не один раз.
- Там – можно. У нашего города необычная репутация. Якобы туда тарелки летают и всё такое. Круги на асфальте из ниоткуда возникают.
- Круги?
Это Сольвейг бегает по кругу. Как та белка в колесе. Глупая белка. Толку-то – от всех ее усилий?
- И стрелки. Дети перед уходом рисуют. На память.
Точно. Сама видела. И даже помогала рисовать.
- А другие дети принимают за игру. За послание из сказки.
Другие дети. Живые. Те, что растут.
И знают другие сказки.
- То есть я никаким образом не могу спасти Тану и Тимура? А если забрать их сюда? За миг до смерти? Они уйдут в Сумрак. И для истории – умрут.
- Невозможно. Они уже умерли, а не ушли в Сумрак. Всё уже свершилось, Сольвейг.
Особенно вечные дети любят сказку о троллихе. Кто им ее рассказал – Анастасия? Она такое любит…
- Но где логика? Какая Сумраку разница? Ведь парадокса уже не будет. Для истории…
- Для истории одного-единственного мира. А вот для истории других миров Сумрака… Мидгард и Асгард – не единственные. Вспомни, в своем мире я – отнюдь не Призрак. И не ребенок.
Когда-то в древности одному крестьянину подменили сына на тролленка…
- Я не знаю, кто ты там – тебе об этом говорить нельзя. Откуда вам известно об истории всех других миров – если их много? Это всё еще не свершилось! Тана и Тимур погибли совсем недавно. Для истории любого мира это – неважно. Ничего глобального просто не успеет произойти. Что такого уж важного они вообще способны там изменить? Да и какая разница, если Тимур и Тана остались бы с вечными детьми – в «мгновении»?
Как только крестьянин ни пытался избавиться от жуткого приемыша. И в огонь бросал, но потом сам же вытащил. И в реке топил, и над пропастью поднял, но не смог разжать руки…
- В «мгновение» нельзя попасть таким способом, Сольвейг. Законы Сумрака не обходят. И вспомни, сколько людей погибло в твоем… бывшем мире за это «совсем недавно»? Ты и твои друзья чистили ряды Сенаторов. Асгард завалил Мидгард репрессиями. Вот тебе и «совсем недавно». История уже вступила на новые рельсы и несется вскачь.
А потом как-то вдруг тролленок исчез. В кроватке вновь появился родной сын крестьянина.
- Академия существует двадцать лет. В Сумраке убивали и прежде. Я не открыла ничего нового. И даже Грациэлу убила не я.
- Да, Академия существует двадцать лет. Двадцать лет случайных убийств. И три месяца охоты на элиту. Грациэла поколебала весы, но не настолько. А теперь Сенат уже снизил возраст теста на «ген А» до четырнадцати лет.
- До скольких? – голос дрогнул. Вместе с хозяйкой.
- А Академия в ответ разместила в своей базе будущих жертв всех Бессмертных с тех же четырнадцати лет.
Как в зеркале. Или на шахматной доске. Равновесие. Арена Сумрака. Он дает равные шансы.
«Папа, спасибо, что ты спас меня, - сказал мальчик».
- И автор этого безумия – я?
«Но я ведь ничего не сделал…»
- Разумеется, Сольвейг. И одновременно – нет. Не только – здесь ты права. Но до сих пор в мире Литана держалось равновесие. Академия убивала. Бесы защищались. Время от времени академисты натыкались и на Сенаторов, и на Воинов. Как повезет. Теперь всё не так. Теперь это война на уничтожение. Сенаторов выбивают прицельно, а Воины научились заменять собой других.
- И это не кончится. Эта, как вы говорите, «история» лишь нарастит новые витки.
«Неправда, папа. Ты сделал очень много. И даже сам не знаешь, сколько…»
- Нарастит. Рано или поздно. Бессмертные уже рассматривают проект тестирования на «ген» с рождения.
«Ведь троллиха несла меня по ту сторону ущелья. Ты просто ее не видел…»
- Тогда Академии конец. Ее просто больше не будет.
- Вовсе нет. Ты ведь уже поняла: далеко не все в Академии – с «геном А». Число недовольных вырастет. Мидгард всколыхнется от спячки, когда Бессмертные откроют охоту на детей. А они откроют.
- Я даже знаю, что они сделают потом. Изолируют родителей этих детей, да? Во избежание?
«Почему твои волосы обожжены, сынок?»
- Да. Но у тех есть родственники, друзья…
Именно так и вспыхнуло восстание Дестроеров. У них были родственники, друзья…
Бесы, безумные пережившие свое время маразматики, - вы что, забыли, как это случилось при вас? На заре вашей же жизни?
- Что такое вообще этот «ген А»? Кто его изобрел?
- Вам, людям, лучше знать. А мне неохота вышвыриваться вон из этого мира. Я еще нужен детям. Вашим. Могу лишь сказать, что этот ген есть почти у всех Бессмертных первого поколения.
«Папа, каждый раз, когда ты собирался убить тролленка, я тоже оказывался на грани смерти. В огне, в реке, над пропастью…»
Почему только дети всегда видят троллиху по ту сторону ущелья, а?

[NNNika]

Очень хорошая притча! Как бы ее вдолбить политикам...

[Alarven]

2

Снаружи – красное, как кровь из открытой раны. Изнутри – стерильно-белое. Вечный кошмар Сольвей   г. Наравне с ухмылкой Канды. Вот только безумная садистка, в отличие от жалкого врачишки, могла позволить себе любые ухмылки. И тоже знала, что рано или поздно доберется до всех. Только – сама. Собственными ручонками. Ей для такого не нужны даже холуи.
Вражескими стражами высятся будки, хищно щерятся видеокамеры. Они ничего не уловят. Сольвейг – призрак Межвременья. За материальный объект не сойдет. Это она уже успела уточнить. Даже если бы не поняла сама.
Сольвейг вернулась в личный ад – и что дальше? С собой ведь ничего не пронести. Даже часовой механизм не заложишь. Даже если бы и удалось откуда-нибудь спереть и разобраться в устройстве. Обратно вышвырнет – вместе с ним. Или с гранатой с сорванной чекой.
Да и толку-то? Один взорванный кабинет никого не спасет. Не в каждый же по гранате класть.
Призрак Безвременья скользит тропой ужаса и смерти. Вперед, в здание. Навстречу тому, еще живому врачу. Убийце уже многих, но еще не Тимки.
Горький ком подкатывает к горлу, кривится лицо.
И что дальше? Зачем вообще Сольвейг здесь?
Да даже если вообще здания не станет. Она уже успела уточнить всё. Миры и впрямь… обновляются. Не остается прямых следов. Объедки – да. Детский рисунок на песке – ладно. Но не записки и не асгардский файл в асгардском же компьютере, которых дикому Мидгарду почти не положено. Останется пустой файл или чистый лист. Невесть откуда взявшийся и странный, но пустой.
Не попадались ли прежде такие Сольвейг – случайно? Даже в Академии? Уже не вспомнить. Мало ли чему она не придавала значения? Оно ведь ничего не могло изменить в конкретно ее жизни. Плевать на то, что тебя не спасет.
Никаких четких приветов из будущего. Прошлое стойко борется за себя. Приходи и живи. Но не трогай хозяев. Не пытайся их изменить. И даже спасти.
А значит, даже стертое с лица Литана здание ничего не изменит. Вместе со всем запасом «очищающей» сыворотки. И с персоналом.
Пригонят из другого города новый. Срочно. Привезут новую сыворотку.
Даже если удастся выгадать день… Та, другая Сольвейг – влюбленная девочка из прошлого - не будет знать ничего. И не предупредит Тимку. Потому что отсюда не предупредить ее. Призрак Безвременья бессилен.
И, скажи честно, Сольвейг, какой единственный способ спасения ты знала? Если Сумрак не пускает в «мгновение»? Сколько продержался бы Тимка в Академии? Уж точно не до вашего с Марком чудо-открытия. О котором до сих пор не знает никто. Люди продолжают погибать. В том числе дети.
Ничего не изменить. Или всё же – нет?
Мигает приборами лаборатория. Они, как и трава, не знают покоя?
Жуть, что такое может иметь что-то общее с безвинной природой. Как старый фильм ужасов про гибриды насекомых и роботов.
Заменить раствор на безвредный? Тимка сохранит рассудок. Дальше можно будет…
Нет. Посмотри на эту уйму «беспокойных» приборов. Ты не сможешь уничтожить все. И никто не станет колоть раствор в кабинете с разбитыми приборами.
А значит – они зафиксируют отсутствие нужной реакции.
А она есть у всех. Просто у одних – слабость и температура, у других – полная деградация. Имбецилизм.
Ведь нужно же предусмотреть всё. Вдруг у невинного обычная аллергия на сыворотку? Удушье, кашель, заложенный нос? И нужно срочно вколоть антиаллерген? Пока невиновный попросту не задохнулся?
Всё – для защиты невинных, да? Полицкод, пособия, законы, приборы? Асгард хорошо заботится о своем стаде. Вовремя кормит, чтобы лучше стриглось, доилось и резалось.
Заменить сыворотку на какой-нибудь экстракт ангины? Должен же он где-то быть. В какой-нибудь лаборатории?
Где взять код? И кто разберет кодировки на флаконе?
Нельзя попасть туда, где ты никогда не был. В Асгард. Иначе Сольвейг точно проникла бы в лабораторию к тому, кто когда-то в прошлом эту сыворотку изобрел. Нашла бы его – рано или поздно. И разнесла бы там всё! До полного невосстановления.
А если - усиленная доза прививок от ангины или гриппа? Заменить шприц?
Сольвейг, ты – совсем дура? Это раскроется сразу. Ты – не специалист в медицине. И уж точно – в  вивисекциях. В отличие от врагов.
И любая твоя ошибка – участь для Тимки хуже смерти. То, чего он с таким трудом избежал своим подвигом.
Переколют ведь на раз.
А реакция на ангину – тоже совершенно другая.
Сколько нужно сыворотки, чтобы она стала ядом? И не для того ли здесь Сольвейг? Чтобы спасти. Чтобы Тимка умер быстрее – раз уж ему всё равно не выжить.
Может, украсть у специнтерната и Бесов не только Тимку, но и всех сегодняшних приговоренных? Пусть уйдут на Радугу.
Нет. Забыла о здоровых? Их ведь гораздо больше. А усиленная доза убьет и их. А ты – не Учитель в Академии, правда? Не убьешь сотни ради десятка.
Ты и так умудрилась подставить целый Мидгард. Впрочем, какая разница? Всех этих детей ждал тест в любом случае. Либо Академия.
Короткая как падение звезды вспышка жизни - и смерть в Сумраке или Ад при жизни. В драконий покер проигрывают все. В Мидгарде – вечный четверг.
Прекрати рефлексию, Сольвейг. Если нельзя спасти прошлое – попробуй настоящее. Или будущее. Что-то же должно удержать Мидгард от дальнейшего падения в Ад. Где тот крюк, на котором можно повиснуть над Бездной? Прежде чем вернутся силы – подтянуться вверх и выбраться.
Нет. Спасти Мидгард не от падения – от самого Ада. Они все и прежде были там. Варились, жарились, ждали своей очереди.
Просто теперь котлы выставлены напоказ.
Должен быть какой-то выход. Вдруг еще можно успеть до нового снижения возраста? Нового витка убийств? До того, как в адский костер от души плеснут нефти?
Если Сольвейг и впрямь изменила мир – значит, это возможно. Если она и впрямь сумела что-то, чего не удавалось никому, – вдруг выйдет и дальше?
Но что же делать? Певец, даже если и знает, не посмеет сказать. А то еще и не успеет. А намеки до Сольвейг доходят плохо.
- Ты убедилась, что прошлое неизменно?
Как дико слышать чужой голос там, где нет живых, кроме тебя. Точнее – не-мертвых. Живых тут полно. А некоторые из них вообще зажились непозволительно.
А здесь ведь даже не жилой город, а лаборатория для пыток и убийств. Застенки. С палачами и жертвами.
- Нет. Только в том, что я пока не вижу пути решения.
- Сольвейг, Сумрак не любит таких игр. Рано или поздно тебя перестанут пускать в ключевые точки. Или ты изменишь собственную участь. И умрешь еще в прошлом.
Не дадут времени найти изобретателя адской сыворотки. Того, чье имя так и не попало в учебник. Прикрылось за «группой ученых такой-то школы».
- Какая разница? Я и сейчас – не то чтобы совсем жива. Да и потом – вряд ли меня еще можно убивать в прошлом. Я уже «обновила» слишком многое. История скачет по рельсам, и всё такое. Парадокс возникнет, однако. Прости, но ты можешь сейчас выйти? Ненадолго?
Вновь одиночество. Или нет. Тимка, еще живой Тимка, где ты сейчас? Входишь в кабинет? Ждешь в коридоре? Какая сейчас доля секунды? Вдруг до тебя можно дотронуться? Призрачной рукой. Почувствуешь ли ты хоть тень чьего-то касания?
Сольвейг здесь, Тимка. Прорвалась сквозь твою смерть и свою не совсем жизнь, но не в силах тебя ни увидеть, ни услышать, ни ощутить.
- Прощай, Тим. Я люблю тебя. Ты – настоящий герой. Это про таких, как ты, нужно писать книги, а не про чертовых Основателей из учебника. Ты победишь. Они не получат тебя. До встречи на Радужном Мосту.
На том, что ясно сияет в тумане. В таком же, как тот, что сейчас застилает глаза. Похожем на пелену слез.
Потому что Сольвейг и Тимур не встретятся и там. Если высшие силы и впрямь где-то есть - той, что подбросила дров в адский котел, не место среди невинных.

[NNNika]

Грустно очень...

[Зануда]

А можно два вопроса, числом три или даже четыре   , эрэа Alarven?  (извините, что-то сегодня у меня не то творится!
То лишние слова в постах одной из соседних тем вижу, меняющие смысл сообщения, то ник Ваш перевираю безбожно! Ещё раз прошу простить великодушно!) Не только по Академии, а глобального масштабу?
Есть ли какой-то рекомендуемый порядок освоения этой Вселенной? А то начал знакомство с Вашим творчеством с вроде бы как в стороне стоящих Изгнанников Эвитана (ведь Эвитан не относится к миру Альвиады? Или будет какой мостик в четвёртом томе? Вопрос снят, уже понял - Вы не один мир разрабатываете. И не два.), продолжил Академией обречённых. И уже добираясь до последнего выложенного фрагмента, увидел Ваш пост от 29 сентября, откуда узнал, что это не совсем отдельное произведение, а часть некого Мира. Связанная с другими книгами. И теперь непонятно, не ошибся ли я, не вошёл ли с середины? 
И ещё раз про Эвитан, чтобы уж не раскидывать вопросы по всем темам. Он закончен?
На ЛитМире четвёртый том значится "завершённым", но таковым не выглядит.
И наконец заканчиваю терзать Автора вопросами. В бумаге изданное что-то есть? Не в теории, не "было давно", а чтобы купить?

[Alarven]

Есть ли какой-то рекомендуемый порядок освоения этой Вселенной? А то начал знакомство с Вашим творчеством с вроде бы как в стороне стоящих Изгнанников Эвитана (ведь Эвитан не относится к миру Альвиады?

Зануда, не относится. Эвитан" связан лишь с "Волчицами Лингарда" - их действие происходит лет за триста до событий "Изгнанников".

Или будет какой мостик в четвёртом томе? Вопрос снят, уже понял - Вы не один мир разрабатываете. И не два.), продолжил Академией обречённых. И уже добираясь до последнего выложенного фрагмента, увидел Ваш пост от 29 сентября, откуда узнал, что это не совсем отдельное произведение, а часть некого Мира. Связанная с другими книгами. И теперь непонятно, не ошибся ли я, не вошёл ли с середины? 

Нет, не с середины. "Академия" - общий мир с "Альвиадой", но герои нигде не пересекаются. Это разные планеты. Упомянутые Элией мятежные маги-Дестроеры, сбежавшие с Земли, - это Бессмертные первого поколения в мире Литана.
Также "Шахматы фэйри" связаны общим миром с "Ледяным ветром". События "Ветра" происходят лет за триста до "Шахмат".

И ещё раз про Эвитан, чтобы уж не раскидывать вопросы по всем темам. Он закончен?

Нет. В настоящее время работаю над седьмым томом.

На ЛитМире четвёртый том значится "завершённым", но таковым не выглядит.

Увы, за пиратов отвечать не могу.

И наконец заканчиваю терзать Автора вопросами. В бумаге изданное что-то есть? Не в теории, не "было давно", а чтобы купить?

Нет. Издательства не заинтересовались, поэтому в бумаге ничего нет.

3

- Раз! Р-раз! И еще раз. Четче, быстрее, сильнее.
Программа не устает. Ульяна – уже почти тоже. Игорь, увы… но он – еще совсем мелкий.
Потому и тренируется много меньше и реже. К сожалению.
Витаминов бы ему каких сильных поколоть, но где их достанешь? На такое даже дядя Корион не пойдет. Не уговоришь.
Звонок прервал на полуфинте. Ульяна опустила клинок, повела усталыми, ноющими (тренируйся чаще и сама!) плечами, нехотя щелкнула кнопкой.
Экран высветил лицо дяди Кориона Моргана. Ого, уже добрались и до него.
Этак, скоро и отчим звонить начнет. Когда отвлечется от любимого экстракта, «расширяющего горизонты». Может, он и впрямь - гений и живая легенда Литана, как о нем пишут коллеги. Но живой родне – не гениям – с того не легче.
Когда-то отчим едва заметил, что мама ушла. А Ульяну и Игоря он ни в лицо, ни по именам не помнит.
- Ты опять не была в школе? Который день подряд?
Хорошо, что дядя Корион – не гениален и не страдает манией величия. Иначе не гениальная Ульяна уже свихнулась бы. Вместе с не гениальным Игорем.
- Алгебра с геометрией не спасут меня в Сумраке.
- Ульяна…
Он не сердится. Просто должен для порядка это сказать. Потому как взрослый и обязан за ними присматривать.
Кому обязан – неизвестно. Наверное, потому, что все прочие считают себя не обязанными.
- Не надо, дядя Кор. Я уже знаю, что ты скажешь. Что я порчу собственное будущее. Но мое имя – в Базе. Если я не переживу бой, у меня вообще не будет никакого будущего. А если выживу – смогу всё нагнать. Я же Бессмертная.
- Примерно это я и сказал твоему куратору.
- А она?
С куратором ссориться нельзя. Иначе загремишь или к тете Канде под опеку, или еще куда.
А приемная семья точно положит конец таким тренировкам. А для Игоря так уж точно.
- Я договорился о твоем экстернате, - ушел от ответа дядя Кор.
Попасть бы под опеку к нему, но он, увы, не родственник.
- Спасибо.
Еще больше времени на тренировки. Еще меньше – на сон.
Когда враги придут – Ульяна будет готова. Ко всему.
Но вот готов ли Игорь? Кто защитит ее братика?
- Если можно, попроси и насчет Игоря. Мне нужен живой брат.
- Уже попросил. Обещали подумать.
- Дядя Кор, ты сегодня зайдешь?
- У меня есть план получше. С разрешения твоего отчима я забираю вас к себе. До лучших времен и разгрома Академии.
От прыжков до потолка Ульяна удержалась. Во-первых – устала. А во-вторых – для такого она уже слишком взрослая.

[NNNika]

До лучших времен и разгрома Академии.

Одну разгромят, другая появится и так до тех пор пока дяди Корионы мозгами пошевелить не соизволят, и тетям Кандам и дядям сенаторам по безмозглым головам не надают.

[Alarven]

Глава шестая.
1

Новости видны на его загорелом лице. Новости – для Сольвейг. Потому что при Марке лицо Гаммельнского Крысолова оставалось прежним. Серьезным и беспечным сразу.
Чуть заметно шелестит трава, легкий ветер лениво гонит привычные облака. А те столь же привычно скрывают застенчивое солнце туманной вуалью. Этот мир тоже пора покидать. Гости достаточно его объели. Включая ближайшие городки.
Интересно, в следующем детям удастся наконец позагорать? Не всё же одному Крысолову  - невесть где. В его родном доме, чем бы он ни был.
Странник присел рядом. Где и когда родился тот, кому он поведает свою историю? Как вдруг докатился до жизни такой. До вечной добровольной каторги.
Где и когда…
И родится ли вообще.
- Что случилось?
Кроме того, что огромному вечному детскому саду пора искать новое пристанище. Приблудище. Может, даже солнечное. С пляжем и загаром. И лишь мечтать о мире, где в небесах парят птицы, а в траве хоть кто-нибудь жужжит или стрекочет. И хоть иногда даже кусается.
- Возраст опять снижен? – Лучше начать с худшего.
- Не так, как могло быть. Победили умеренные. До двенадцати.
Вот что у Бесов называется умеренностью.
Улыбайся, Сольвейг. Ты ведь уже поняла, для кого нужно так старательно растягивать лицо. Для самого юного воспитателя в этом детском мире. Для того, чью жизнь ты так жаждешь сохранить.
Слишком многих уже потеряла.
Звенят-переливаются детские голоса. Предвкушают перемены.
А иногда вспоминают дом. Качели, что скрипели иначе. Что-то, забытое в очередной прятке. Заветный камушек-талисман или чей-то подарок.
И у каждого этот «дом» - свой. Мало ли какой из пройденных миров стал самым родным? Теперь его уже не найти – сквозь столько прыжков. Но и не забыть.
Как Сольвейг помнит чердак, свечи, стихи и Тимку.
- До двенадцати? – все-таки голос дрогнул. В отличие от улыбки. Наверное.
Для Марка это уже неважно. Важно – для многих других. Для сотен. Там, где они не знают, что выход – вот он. В облачный, лунный и даже солнечный миры. Где можно забывать камушки-талисманы.
- Марк всё равно узнает. Как и про снижение до четырнадцати. И не простит нам лжи. И недоговорок. – Того, что сама Сольвейг так ненавидела в Академии. - Она еще жива?
- Еще - да.
- Ее можно как-то спасти?
- Как? Вам нет пути туда. Катрине – сюда. Текст записок стирается.
- Не верю. Понимаете – не верю. Пусть я не могу выйти в наш Мидгард. Но Бесы – не всесильны. Так почему перекрыт Сумрак?
- Он не перекрыт. Только Академия. Из-за Щитов. И Асгард. По той же причине. А из Мидгарда пути сюда не было и прежде.
- Сумрак - не перекрыт?
Кажется ли, что вот эта золотая купальница с порванным листком росла и в последнем мире? Или иллюзия памяти?
Дети так же жадно выискивают приметы? Века назад потерянные дети, что настоящий дом позабыли давным-давно. И вряд ли узнают настоящих родителей – даже если вдруг и встретят.
- Нет. Ты можешь туда выйти – на общих основаниях. Как боец на Арену. И пролить чужую кровь. Или умереть.
- Тогда – почему? – Сольвейг задохнулась от внезапно нахлынувшей ярости. Опять – как с Наставником. – Скольких можно спасти…
- Никого нельзя. Я не договорил. Умрешь ты в любом случае. Точнее – хуже. Навечно заблудишься в Сумраке. Вторично сюда ты уже не вернешься. И никого провести не сможешь. Сумрак дает только один шанс.
Как и Академия. Но и один – лучше нуля.
- Сольвейг, ты ведь читала о древнем Авалоне. В земных книгах. Покинувший его вернуться уже не мог. Врата не распахнутся дважды.
Сольвейг отчетливо помнила древний фильм Старой Земли. Как туманы закрылись перед Артуром и Морганой. И ему еще повезло – он успел умереть, прежде чем это увидел. 
- Я пройду. Объясню всё Катрине. И она пройдет без меня. Катрина ведь Авалон еще не покидала. Перед ней туманы расступятся.
- Не пройдет. Ты плохо помнишь легенды. Сумрак не откроет дорогу тебе. Значит, не откроет и ей. Кровь не прольется, и Катрина не выйдет.
- А если прольется?
- Ты уверена, что Марку нужна такая жертва? Что он сумеет когда-нибудь простить себя? А Катрина? И, в любом случае, это не поможет. Если кровь прольется, Катрину вышвырнет обратно в Академию.
- Тогда она сможет в следующий раз…
- Не сможет. Это еще не все новости. Воины учатся «заменять» всё виртуознее. Чтобы Катрине вдруг повезло дважды…
Сколько раз она уже выходила?!
- Кроме того, как уговорить противника не поднимать оружия? Он ведь будет чужаком.
- Можно вызвать и своего.
- Не каждого. Чем ты старше – тем меньше шансов пройти на Авалон. Сумрак дает шанс детям. Но не взрослым.
Детям. У которых взамен отнимает другой шанс – повзрослеть. Ничего не дается даром. А Сумрак – жаден.
И почему Сольвейг даже не удивлена? Просто зла. Ничего нового.
- Мама, дядя Призрак, нам уже скоро? – тихий, серьезный голосок.
Алиса. Та, что пытается вырасти.
- Да, начинайте собираться, - привычно мягко попросил он. - Будьте внимательнее, ничего не забудьте.
Еще бы. Забыл - пиши пропало. Вспоминай пропажу вечно.
Алиса мчит назад со всех быстрых ножек. Только косички – туда-сюда.
- Дядя Призрак и мама велели всем собираться. А мне – за этим проследить.
- Если бы шанса не было, ты бы мне это сейчас не говорил.
- Шанс есть. Но очень небольшой. Видишь ли, Сумрак не зря организует Арену для боев. Он по-своему разумен. И у него свои понятия о справедливости.

[NNNika]

Шанс есть. Но очень небольшой. Видишь ли, Сумрак не зря организует Арену для боев. Он по-своему разумен. И у него свои понятия о справедливости.

Очень многообещающе, и очень-очень интересно!