Обида
- Да что же ты опять рыдаешь? Случилось что?
- Я… я никогда ничего не выигрывал…
- Не может быть? Так не бывает. Ты и сегодня выиграл конкурс. Я сама видела.
- Нееет… я никогда не выигрываю… ничего… никогда…
Мальчишка опять заходится в рыданиях.
Я вновь обнимаю худенькие плечи и в сотый раз начинаю втолковывать, что поражения тоже закаляют, что абсолютным победителям, привыкшим к легким победам, потом будет, ох, как не сладко в жизни, что только те, кто умеет с достоинством принимать свое поражение, в конце концов, сумеют чего-то достигнуть…
Мои слова скатываются с прикрытой клетчатой кепчонкой головы, как роса с капустного листа. В перерывах между слезами парнишка успевает вскакивать с места и нападать на своего одноклассника, пытающегося пройти мимо страдающей личности к качелям. Тот благоразумно отходит. Наконец, в отчаянии, страдалец срывает с себя кепку, ветровку, швыряет в траву и гордо удаляется страдать на горке для катания.
- Он у нас всегда такой, - доверительно сообщает благоразумный одноклассник.
Что такой, я заметила еще утром, когда мы повели лагерь на экскурсию в фирму «Техноторг». Я человек абсолютно равнодушный к технике, к любой. Мне никогда не хотелось иметь собственный автомобиль или мотоцикл, велосипед для меня – просто инструмент, необходимый в хозяйстве, как пылесос или лопата, не более. Другое дело – животные, растения, книги и картины, наконец. Но тут даже у меня глаза разбежались. На огромном дворе бывшего колхозного гаража стояли сотни сверкающих яркими красками, могучих машин. Трактора всех размеров, от миниатюрных, до огромных, где одно колесо в полтора раза выше человеческого роста, комбайны картофельные, зерноуборочные, с бункерами и без, культиваторы, сеялки, веялки, могучие самосвалы и еще десятки машин и механизмов поражали воображение даже взрослого человека. Вся наша лагерная колонна распалась на отдельные островки, хлынула к вожделенной технике. Мальчишки и девчонки с одинаковым энтузиазмом карабкались в кабины, садились за руль, гордо взирая на оставшихся внизу неудачников, делали селфи на фоне яркой техники. Пришлось срочно наводить порядок, установить очередность захвата кабин. Особых эксцессов не возникало и вдруг:
- Аааа… Он меня толкнул! Я хочу тоже туда!
Мальчишка лет десяти, в застиранной серовато-зеленой футболке, таких же штанишках. Лицо зареванное, искривленное. Единственное яркое пятно – кепка в красную клетку на голове.
- Сфотографируй ты его поскорее в кабине, - посоветовала мне подруга, уже знакомая со страдальцем по группе продленного дня, где ей довелось поработать воспитателем.
Сфотографировала, конечно, - я всех желающих щелкаю, для лагерной хроники чем больше, тем лучше. Через пять минут новый вопль, уже от другой машины:
- Аааа… Я хочу туда! А они меня не пускают!
- Ты бы хоть в очередь встал, кто же тебя пропустит, если ты даже в очередь встать не пытался? – удивляется другая моя коллега.
- Становись сюда, передо мной, - семиклассник Олег сама доброта и предупредительность. Слезы на глазах страдальца немедленно высыхают, он быстро лезет в кабину огромного комбайна.
- Что это за чудо? – удивляюсь я.
- Повезло тебе, что раньше с ним не сталкивалась, - смеется коллега. – Четвертый класс закончил, так что готовься.
В тот же день я еще раз столкнулась с мальчишкой. После обеда мы проводили конкурсы для Книги рекордов лагеря. Уже закончились соревнования по набиванию мяча, армрестлингу, измерению самой длинной косы лагеря и поискам самого веснушчатого мальчика, удалось разогнать любителей хула- хупа, иначе они вертели бы свои обручи до окончания смены, когда подруга позвала запечатлеть еще один мальчишеский конкурс. Надо было продержаться как можно дольше в позе отжимающегося от земли. В финале оказались два десятиклассника и наш плакса. Мальчишки пыхтели, краснели, меняли время от времени руки, но не сдавались. И тут наш страдалец коснулся коленкой земли, завопил, что его толкнул кто-то из зрителей и с кулаками набросился на обидчика. Пришлось срочно давать ему вторую попытку и уверять, что он уже победил в своей возрастной категории.
Но самые главные страдания были впереди. На послеобеденной линейке директор лагеря объявил, что утром, во время открытия, самым лучшим оказался отряд «Форсаж» - громче всех прокричал девиз, за что и получил награду – большую бутылку колы на всех. Наш страдалец, к моему глубокому прискорбию, был из «Вай-Фай». Девяносто человек из трех проигравших отрядов стоически перенесли свой проигрыш голосистому «Форсажу», думать позабыв о сем прискорбном событии секунд через десять. Но наш правдолюб был не таков. Воспринял это, как личное оскорбление. Чем же этот «Форсаж» лучше? Почему выиграл не наш отряд? Они теперь все смеются, радуются моему проигрышу, ааа… Да как они смеют? Сейчас я им всем покажу, кааак задам… Ну, почему я такой неудачник? Почему я никогда не выигрываю? Ни разу в жизни!
И вот я сижу на скамейке, обнимаю страдальца, пытаюсь объяснить, что жизнь прекрасна: светит солнце, поют птицы, благоухают цветы, мы все живы-здоровы, у нас каникулы, впереди лето… Тщетно. «Форсаж» выиграл, я ни разу ничего нигде не выиграл, жизнь закончилась… Через час напрасных попыток втолковать в головенку под клетчатой кепочкой хоть что-то позитивное, я сдаюсь и веду мальчишку к психологу. Если милая добрая Танюша не сумеет разогнать черную тоску от выигрыша ненавистного «Форсажа», утешать придется уже меня. Через полчаса он выходит во двор. Несколько присмиревший, хоть в опухших глазах все еще стоит мировая скорбь. Уже на расшвыривает по двору вещи, не задирается с одноклассником, просто гордо садится на скамью и отворачивается. Господи, хоть бы школьный автобус поскорее забрал их и мое дежурство закончилось. И зачем я тренировала «Форсаж» вопить эту дурацкую кричалку?