Спасибо, эрэа
Эйлин, Красный Волк В детстве я сама принимала участие в таких свадьбах в качестве младшей дружки, когда старшие сестры моих подруг выходили замуж. ныне традиции прочно позабыты, увы.
- Так говоришь, старый хан не может удержать власть в ослабевших руках?
Глаза великого гурхана Хасара пристально смотрели на распростершегося у его ног белого пленника… перебежчика… как именовать молодого чужака, гурхан еще не решил, а вот прозвище ему уже дал – Шакаленок. На взрослого шакала парень не тянул, хоть и вымахал в рост, да и в плечах косая сажень, да ума не шибко нажил. А вот кровожадности хоть отбавляй. Ишь как подался вперед, когда при нем казнили провинившихся нукеров. И о хане своем говорит так, что попадись тот под горячую руку, непременно бы зарезал. А может, и не зарезал бы сразу, а медленно, по кусочку, чтобы удовольствие растянуть подольше. Конечно, всяк имеет право мстить за отца, да только, сдается, Шакаленок этот и ни в чем неповинных людей с не меньшим удовольствием бы мучил. Умишком его боги обидели, а хитрость кой-какая имеется. Понял, что не сможет сам на ханский престол посягнуть, вот и ищет себе союзников.
- А отчего же ты к нам приехал, а не сынам Заката? К ним и ближе, и на владения твоего хана тоже зарятся.
- Они меня не сделают князем, сами править захотят, а ты, великий хан, захочешь там верного человека посадить. Не бойся, я роду знатного, князю нонешнему родичем прихожусь.
- Это я уже слышал, - презрительная улыбка искривила тонкие губы Хасара. – А что, коли я сам сяду на трон или посажу своих темников? Вон, хоть его, - гурхан небрежно кивнул в сторону неподвижно стоящего у правого плеча Огодая.
Несколько мгновений шакаленок тупо смотрел на темное лицо сурового воина, потом расплылся в улыбке:
- Не-а, нельзя его, он тамошних обычаев не знает, да и воины твои там не сумеют долго жить, им ведь степь подавай, а не леса да болота. А для тебя трон северного княжества мелковат, тебе весь мир нужен.
- Так для чего же мне своих воинов вести в леса да болота, губить их понапрасну, если нам это место не подходит? Неужто, чтобы посадить твою задницу на чужую кошму?
- Так ведь места там не бедные: пушнина, соль, железо, дерево, рыба…
- Мои воины – не рыбоеды. Железа да соли с собой много не увезешь.
- И не надо увозить, мы сами все вывезем, продадим, тебе звонкой монетой дань отсыплем. А уж девки у нас какие! Слыхал я, что шибко вы наших девок жалуете, так я тебе и твоим боярам буду каждый год по сотне привозить.
Точно, шакаленок вонючий, где ж это видано, чтобы своих женщин, продолжательниц рода, чужакам для утехи давать?! Волк свою волчицу защищает до последнего, а этот…
- Ладно, иди, я подумаю над твоими словами. Пока будешь гостем в наших юртах. Эй, там, отведите гостя к костру, накормите хорошенько, как велит Яса.
Едва опустился полог за нежданным гостем, как невозмутимость на лице гурхана сменилась живой заинтересованностью:
- Что скажешь, Огодай? Можно ли верить этому шакаленку? Не вражий ли он подсыл? А если и правду говорит, то стоит ли нам рисковать жизнями своих воинов ради полуночной чужой земли?
- Великий гурхан, - темник низко склонился перед правителем.
- Оставь эти церемонии для чужих глаз, бери подушку, садись, - отмахнулся Хасар. – Мы с тобой анды, к чему лукавить и плести словесные узоры? Налей себе кумыса и мне, заодно, подай, давай, высказывай свои соображения.
Огодай устроился возле своего побратима, разлил из коокора кумыс, протянул пиалу правителю, отхлебнул глоток прохладной беловатой жидкости, причмокнул, раздумчиво помолчал, начал неторопливо:
- Мнится мне, Хасар, что ты имеешь давно виды на северные земли. Только вот не решил пока, где лучше ударить. Всего сразу нам не захватить, слишком необъятны просторы, слишком много леса и рек. А вот если сыскать союзника, так можно в самом сердце этих земель обосноваться, а потом и других подчинить. Только ведь у нас еще и в их Вышеграде сторонники есть, там теплее и лошадям корма больше. Отчего туда не ударить?
- Туда тоже, непременно ударим, а только уж больно много в последнее время желающих именно на Заозерское княжество. Вспомни того посланца главного шамана Запада.
- Этот, в черном халате, с искусственной лысиной на макушке?
- Вот-вот, он ведь тоже подбивал меня ударить по Заозерью. А еще обещал помощь от западных воинов, мол, они пойдут со своим знаком нести свет истинного бога тамошним богохульникам.
- Разве они все не одной веры?
- Одной, да не совсем, мне растолковали, что верят они в одного богочеловека, но по-разному, уж две сотни лет, как разошлись во мнениях по поводу того, какими знаками себя осенять, на каком языке воздавать богу хвалу, а главное, кому верующие понесут свои пожертвования.
- Если западные воины пойдут войной против Заозерья, нам придется с ними делиться?
- Это, если пойдут. У них пока и у себя войн хватает. А коли и пойдут, нам с того что? Чем больше наши враги перебьют друг друга, тем меньше их останется, тем больше будет добыча моих воинов.