Печать

[Convollar]

Да, с таким врагом воевать трудно. К тому же его сила такого рода, что про неё никто толком ничего не знает, знают лишь по результатам применения этой силы. И почему это Орунг сразу не сообразил хоть как-то защититься от стрел? Хотя... даже стрелы степняков пробивали без труда доспехи из кожи, причём эти доспехи ведь мастера делали. Вряд ли у Мхитара стрелы были хуже. И Ярослав попал, как кур в ощип. Но интересно. Спасибо, эреа Артанис.

[Карса]

А не решит ли Наурз отложиться от своего предводителя? Или у него собственного отряда нет?
А Мхитар коварен. Ой, попадут герои у пещерного города как куры в ощип.

[katarsis]

Мхитар, безусловно, сильный противник. Но надежда всё же есть, иначе он не собирал бы войско, а сидел в своём замке с гнусной ухмылочкой и поджидал гостей. А он даже родственничков-каджи привлёк. Видимо, его магия имеет какие-то ограничения.

[Артанис]

Большое спасибо, эрэа Convollar, эрэа Карса, эрэа katarsis!

Да, с таким врагом воевать трудно. К тому же его сила такого рода, что про неё никто толком ничего не знает, знают лишь по результатам применения этой силы. И почему это Орунг сразу не сообразил хоть как-то защититься от стрел? Хотя... даже стрелы степняков пробивали без труда доспехи из кожи, причём эти доспехи ведь мастера делали. Вряд ли у Мхитара стрелы были хуже. И Ярослав попал, как кур в ощип. Но интересно. Спасибо, эреа Артанис.

Речь идет о стрелах, которые даже при легких ранениях заражают смертельными болезнями. Возможно, это со стороны Мхитара нарочитая демонстрация.
Я читала в "Повести древних лет" Валентина Иванова, как северное угро-финнское племя, биармы, подобным образом воевали с викингами, с помощью отравленных стрел. Так что любая царапина приводила к смертельной болезни. Так что викинги вскоре оттуда убрались.
Ярослав влип, но готов, чтобы так оставалось и дальше. Посмотрим, чего ему удастся добиться...

А не решит ли Наурз отложиться от своего предводителя? Или у него собственного отряда нет?
А Мхитар коварен. Ой, попадут герои у пещерного города как куры в ощип.

Наурзу сейчас деваться особо некуда. Если за ним и пойдет часть людей Ярослава, куда им уходить-то? Слишком уж далеко забрались. К Мхитару разве что? Во-первых, это уж вовсе окончательная подлость, во-вторых, как еще он бы их принял... Ну а дальше - посмотрим, опять же, как сложатся обстоятельства.
Да, поглядим, что Мхитар придумает.

Мхитар, безусловно, сильный противник. Но надежда всё же есть, иначе он не собирал бы войско, а сидел в своём замке с гнусной ухмылочкой и поджидал гостей. А он даже родственничков-каджи привлёк. Видимо, его магия имеет какие-то ограничения.

Так Леона же поняла, в чем дело. Она ему нужна живой, а заклятья его все больше бьют по площадям, сделать так, чтобы отдельный человек остался жив в их эпицентре, не очень-то удается. Приходится действовать более привычными для людей методами. Но он и тут найдет что придумать.

Глава 6. Битва под Вардиси
Высокая скалистая гряда состояла из очень светлого, почти совершенно белого известняка, и когда утренняя заря красила небо своим розовым светом, скалы тоже начинали светиться, словно отблески зари оживляли холодный белый камень.
В мягкой известковой породе издревле были пещеры, и в них и раньше иногда селились люди, по возможности благоустраивавшие свое убогое жилище. Но превратить скалистую гряду в дом множества людей придумала лишь царица Леона. Два года назад, только что взойдя на престол, она объезжала свои владения. Ее, как и всех, видевших зарю над Вардиси, поразили розовеющие в утреннем свете скалы, а решение построить пещерный город пришло, когда она разглядела куст дикой розы, выросший в трещине между камней, где скопилось немного плодородной земли. Увидев его, царица подумала об окрестных селах, где необходимые постройки теснились друг к другу на и без того небольших клочках земли, отвоеванных у гор. А что если проложить в скалистой гряде надежные дороги и расширить имеющиеся пещеры, пробить в податливом известняке новые ходы, благоустроить их, чтобы получился целый пещерный город? Пусть внизу держат скот, а наверху будут расположены пещеры-жилища, пещеры-мастерские и храмы. А в скальных трещинах, каких много в гряде, можно будет, натаскав с равнины побольше земли, вырастить целые сады, цветники и виноградники. Боги послали ей розу, чтобы дать совет.
Увлекшись своим замыслом, Леона по возвращении в Уруми созвала самых знающих зодчих, чтобы обсудить, возможно ли построить город в скалистой гряде. И, когда те дали утвердительный ответ, началось строительство Вардиси - Города Роз. Подобно своему предку, царю Араму, построившему город близ целебных источников Уруми, она не могла равнодушно пройти мимо красоты розовых скал. Конечно, было в этом и желание прославить свое имя в памяти поколений, понятное для каждого правителя.
Однако Мхитар, каким-то образом знавший о ней все, ударил вновь по самому дорогому для нее, захватив Вардиси. Губя все ее начинания, он показывал царице, что напрасно противиться ему.
Но Львица Карсадари не боялась никого на свете, не могла и здесь уступить победу коварному колдуну. Она готовилась ответить ударом на удар. Здесь, под пещерным городом Вардиси, должен был состояться бой.
И все же, как бы внимательно ни держалось карсадарийское войско, особенно в последние дни и ночи, князь-колдун сумел нанести неожиданный удар.
Этим утром никто не смог бы полюбоваться розовыми скалами в свете утренней зари. Потому что ночью из глубоких ущелий выполз туман, густой, холодный и влажный, окутавший все вокруг. Сквозь него расплывчатыми алыми пятнами горели костры. Очертания предметов терялись в белой мгле. Туман глушил и искажал все звуки: человеческий крик в нескольких шагах казался отдаленным, а кони ступали мягко, словно по расстеленным подушкам.
И, когда в тумане на передний край войска обрушились неясные темные фигуры, дальше в становище еще долго никто ничего не подозревал. Разбуженные карсадарийцы ощупью вскакивали на коней, брались за мечи, рубили наотмашь почти невидимого в тумане противника. А немного поодаль еще спали в своих шатрах их товарищи, а часовые, сидя у костров, щипали себя за руки, чтобы не уснуть. Широко распахнув глаза, они прислушивались сквозь покрывало тумана, и... не могли ничего расслышать.
Но вдруг из белой непроглядной мглы вырвался всадник. Он левой рукой хватался за шею коня, почти висел на нем. На голове и груди зияли раны. За ним гнались трое. Не видя, куда правит, воин въехал прямо в костер, и тот взметнул сноп ярких искр. Конь в ужасе шарахнулся, сбросил седока. Тот прохрипел из последних сил:
- На нас напали! Идет бой! Скажите царице...
Часовые с отчаянными воплями бросились навстречу вынырнувшим из тумана воинам Мхитара. А кругом уже гудела земля под копытами стремительно мчавшихся войск. Словно через шерстяное одеяло, доносились голоса воинов и приказы начальников, но никого нельзя было разглядеть. Туман стоял такой, что воин, вытянув руку с копьем, не мог разглядеть его наконечник. Почти ощупью седлали коней, занимали место в строю, видя своих товарищей, как смутные тени. А где-то впереди, казалось - страшно далеко, уже кипел жестокий бой, слышались боевые кличи вперемешку со стонами. Убитые валились с коней, словно ныряльщики, и тонули в тумане.
Царица Леона спала чутко, как лесная птица, и очнулась ото сна сразу. Она не снимала одежды, как и окружавшие ее амазонки. Едва услышав шум сражения, сразу поняла, что случилось, и потребовала коня и оружие. Ей помогала облачиться амазонка Ида и взятая в оруженосцы девочка Атена. Вокруг другие подруги царицы помогали друг другу затянуть ремни и застежки лат, седлали коней.
Увидев, что девочка тоже готова ехать среди ее свиты, царица сперва строго нахмурилась:
- Ты зачем здесь? Детям не место в сражении. Оставайся в шатре!
Но Атена поглядела на нее глазами загнанной лани:
- Прошу тебя, государыня, позволь мне быть с тобой! Мне спокойней возле тебя, возле Бириссы, Карины и остальных амазонок. А в шатре я одна умру от страха...
Леона вздохнула и велела девочке держаться рядом. В строю амазонки сумеют поберечь маленькую всадницу. И, в конце концов, очень может быть, что находиться в царской свите сейчас и вправду безопаснее, чем где бы то ни было на поле боя...
Ее белоснежный конь был совершенно невидим в тумане, только серебряный налобник, украшенный павлиньими перьями, как всегда, венчал его гордую голову. Усевшись верхом, Леона во главе амазонок помчалась навстречу приглушенным звукам битвы. Судя по смутным силуэтам вокруг, воины готовились отражать врага. К счастью, удалось избежать самого худшего - слепого, нелепого столкновения между своими. Царица узнавала голоса Орунга и других полководцев, отдававших распоряжения.
Из белой непроглядной мглы вынырнул царевич Амран. Он готовился вести левое крыло войска, чтобы ударить вбок врагу, как решили на совете накануне. Правда, теперь никто не мог поручиться, что расположение войск осталось прежним, однако оглядеться карсадарийцам все равно не было возможности.
Съехавшись с царицей, Амран, не стыдясь никого, крепко обнял ее и поцеловал в губы. Царица почувствовала исходивший от его кожи и волос запах металла и лошади, и еще - нардового масла. Этот запах был его собственным, всегда напоминал Леоне только о нем. Губы Амрана показались ей странно холодными, быть может, от осевших на них капелек тумана.
- Не хочу тебя отпускать, - сдавленным голосом проговорил он, не разжимая объятий.
Леона первой заставила себя отстраниться, чувствуя в это мгновение, что у нее заживо вынимают сердце.
- Вернись живым, Амран! - прошептала она, едва дыша.
- Я люблю тебя, значит, вернусь! - ответил он. Затем повернул коня и, пришпорив его, умчался во главе своего отряда.
А вокруг уже теснились враги. Слева, справа, со стороны скал доносились звуки разгорающейся битвы. Туман постепенно рассеивался, и можно было уже разглядеть знамя Цвирети, черное, с алым змеем, обвившимся вокруг копья. Кругом уже ожесточенно рубились.
Но такой противник не пугал карсадарийцев. Они видели, что перед ними обычные люди, которых нетрудно поразить мечом и копьем. Невиданных чудовищ, какими их пугали, пока что не было видно, а с людьми можно было справиться.
- За Гмерти, за Карсадари, за царицу! - слышался боевой клич.
Царица Леона во главе своих амазонок сама рубилась своей "лунной" секирой, имеющей два лезвия в виде полумесяцев. Вдохновленные ее примером, воины следовали за ней, тесня "змееносцев".
Оглядев свое войско, она серебряной молнией промчалась вдоль рядов, воодушевляя карсадарийцев:
- Приветствую вас, витязи мои! Глядите, ваша царица сражается вместе с нами! У нас одна судьба! Не сдадимся в плен бесчестному колдуну! Постоим за нашу свободу!
- За Гмерти, за Карсадари, за царицу! - гремело ей в ответ! Этот клич подхватили амазонки и царские воины, под общим командованием Орунга, и ополчения под знаменами своих владетелей, и царевич Амран со своим отрядом, и дружина князя Ярослава, рубившаяся сейчас с врагом в глубоком ущелье. Накануне разведчики заметили, что от ущелья ведет к крепости дорога, и врагу будет легко напасть с той стороны. Воспользовавшись тем же туманом, что позволил противнику ударить внезапно,  сварожане прокрались, будто под шапкой-невидимкой, и преградили путь противнику.
- Это ради тебя, моя Леона! И это тоже ради тебя! - повторял Ярослав с каждым ударом. Он был исполнен решимости доказать царице, что не уступает воинской доблестью царевичу Амрану.
В это утро солнце так и не показалось на небе, и скалы Вардиси не светились розовым, а высились в мутной мгле гразно-белыми призраками. Туман постепенно рассеивался, но небо оставалось затянуто белым пологом, словно полупрозрачным каблуком. Лишь смутно угадывался где-то внутри источник света. Но и под этим мертвенно-белым небом было видно, как бьются внизу под горой карсадарийцы со "змееносцами" Мхитара. Там, где она находилась со своими амазонками, Леоне было видно все. Двигались под развернутыми знаменами войска владетелей. Звенело железо, неистово ржали кони. Уже повсюду громоздились изрубленные, окровавленные тела, по камням текла кровь.
Царицу плотным кольцом окружали теснившиеся вокруг воины и амазонки. Почти каждый удар, целивший в ее сторону, отбивал кто-нибудь из них, и Леоне лишь несколько раз довелось ударить секирой, а ее щит оставался совсем цел. Но она видела, с каким мужеством бьются вокруг ее подруги. Рядом с царицей держалась маленькая Атена, ее лицо было белым, как мел, но зубы плотно сжаты.
- Не смотри туда, девочка. Это - то, чего ни ты, ни я не можем прекратить, - сказала ей Леона, точно взрослой, глядя на гибнущих вокруг людей.
Девочка с трудом сглотнула, не в силах говорить, но кивнула, поглядев на царицу широко распахнутыми глазами. Леоне было стыдно, что взяла девочку на войну, и все же отметила про себя, что не ошиблась в ней. Из Атены получится настоящая амазонка, как только уйдет первый страх.
Один из воинов-"змееносцев" на огромном рыжем коне бросился прямо к амазонкам, но Карина стремительным ударом секиры разрубила ему шлем вместе с головой. Она гордо взмахнула окровавленной секирой и улыбнулась, разглядев своего мужа среди царских воинов. Гела пока что был цел и невредим, и даже успел окровавить копье, по наитию проткнув налетевшего на него противника. Что и говорить, при виде мчавшихся навстречу всадников с длинными копьями, на бешено хрипящих конях, каждому бы сделалось не по себе. Но трудный двухнедельный поход окончательно отучил Гелу от всех сомнений, а в окружении опытных воинов ему даже некогда было бояться. И, когда в сплошной свалке, какой ему представлялась битва, мелькнуло лицо жены, он ощутил прилив гордости: "Гляди, Карина, теперь и я - воин родины!"
Однако карсадарийцам противостоял в этот день не какой-нибудь хан кочевников, пришедший пограбить, и даже не фарсийский полководец, привыкший брать численностью своих войск. Змееносный строй был не так уж велик, и вряд ли князь-колдун рассчитывал только на него. Об этом подумала Леона, глядя, как глубоко ее войско увязло в сражении. Еще раньше это понял Орунг и разослал гонцов к князьям и полководцам, приказывая перегруппировать войско.
К главнокомандующему, наблюдавшему за перестановкой со скалистой террасы, примчался князь из Вархата, чем-то крайне раздраженный.
- Что тебе не нравится? Мы же побеждаем! - воскликнул он.
Орунг с трудом отвел взор от колышущегося людского моря.
- Именно это и не нравится! Мы побеждаем слишком легко, как если бы нашими врагами были только обычные люди. А за ними стоит Мхитар, и мы не знаем, где он и что затеял. На поле боя его явно нет. Всем быть наготове, не уходить далеко!
Вархатский князь вздыбил коня, презрительно засмеялся:
- Не смей распоряжаться высокорожденными князьями, Орунг! Мы не рабы даже царице, тем более - тебе, князю в первом поколении. Твой отец был простым служебным азнауром, а мои предки с древних пор величаются княжеским родом. Если тебя возвысил царь Арслан и ценит его дочь, это ничего не значит...
Но в это время железный лязг прервал их спор. Ворота на нижнем ярусе пещер Вардиси отворились с громовым стуком, и на поле боя явились новые враги.

[Convollar]

С такими сподвижниками, как Вархатский князь, даже врагам не сравняться. А Орунг прав, похоже войско Леоны заманивают в ловушку. Спасибо, эреа Артанис.

[Карса]

Было бы странно, если б Мхитар не задумал какую-нибудь пакость. А гордые, но неосмотрительные князья ему помогут одной своей недисциплинированностью.

[Артанис]

Премного благодарна, эрэа Convollar, эрэа Карса!

С такими сподвижниками, как Вархатский князь, даже врагам не сравняться. А Орунг прав, похоже войско Леоны заманивают в ловушку. Спасибо, эреа Артанис.

Увы, феодальная раздробленность, каждый князь своими людьми командует сам. А царь и его полководцы больше "главноуговаривающими" работают. Мхитар не зря говорил, что карсадарийские владетели ему полезны, кто напрямую, кто косвенно.
Одно хорошо - в его зверинце порядка не намного больше, на самом деле.

Было бы странно, если б Мхитар не задумал какую-нибудь пакость. А гордые, но неосмотрительные князья ему помогут одной своей недисциплинированностью.

Вот, дальше увидим "тяжелую артиллерию" в действии.

Теперь туман окончательно развеялся, так что карсадарийцы могли ясно разглядеть тех, кто вышел им навстречу. Огромные и широкие фигуры, сплошь покрытые густым жестким волосом, надвигались на них неспешно, но мерно, словно ожившие обломки скал. Один, два, три... семь волосатых гигантов скалились здоровенными желтыми зубами, утробно рычали, и все приближались...
Дэви. Такие же, как те, что по приказанию Мхитара уничтожили деревню Гирани. Свирепые великаны, о каких большинство людей слышали лишь в сказках, теперь шли на них. Кроме собственной густой шерсти, на дэви не было никакой защиты, зато своими длинными ручищами каждый раскачивал огромную палицу, окованную железом. Среди людей вряд ли хоть кому-то удалось бы даже оторвать от земли подобное оружие.
- Копья! - закричал Орунг, первым приходя в себя. - Метать копья! Не приближаться!
Среди княжеских войск, рассыпавшихся по полю, лишь немногие услышали его приказание. И все же град тяжелых копий ударил навстречу чудовищам. По исполинским целям трудно было промахнуться. Стальные наконечники ударялись о волосатые тела, по шерсти дэвов бежали ручейки темной крови. Но не так-то просто было пробить толстую шкуру великанов. Чтобы проткнуть ее, копье, вероятно, пришлось бы вбивать молотом, и то - если чудовище при этом постоит спокойно. А теперь, выдергивая на ходу копья, дэви лишь ускорили тяжеловесный, но быстрый шаг, да их маленькие глазки разгорались красным огнем.
Только один дэв, которому копье попало в глаз, выдернул его и заревел от боли. Но тут же, размазывая волосатыми лапами по лицу кровь и слезы, бросился навстречу первому попавшемуся воину, швырнул его вместе с конем наземь, голыми лапами переломил обоим спины.
И начался уже не бой - бойня. Посланные Мхитаром чудовища крушили все, что попадалось под лапы. Их было мало, но каждый дэв обладал силой нескольких сотен человек, а оружие людей не причиняло им большого вреда. Уже сотни бьющихся в агонии тел отмечали их путь.
Орунг дважды протрубил в рог, созывая воинов к скалам, где можно было принять бой. Но не так-то просто было снова собрать их вместе. Княжеские войска, подчинявшиеся только своим владетелям, метались по полю, не зная, куда идти. Иные, развернув знамена, вовсе повернули коней и двинулись совсем в другую сторону. Их не преследовали враги.
- Стойте, шакалы! - крикнул карсадарийский полководец в бессильной ярости, но его, конечно, никто не услышал.
Царицу, что пристальным, немигающим взором вглядывалась куда-то в одну точку на поле боя, окружили ее амазонки, звали, тянули с собой.
- Скорей, государыня! Туда, к скалам! Дэви туда не взобраться! - кричала Бирисса, готовая ухватить за повод царицыного коня.
Но Леона, не отводя глаз, прошептала помертвевшими губами:
- Там Амран!.. О, великие Боги, дэви окружили его! Отец-Небо, сохрани его живым!
Царевич Амран до этого успешно сражался во главе левого крыла войска против змееносных воинов. Мало кто из них мог выдержать больше одного удара его меча. "Змееносцы" отступали. Увлеченный преследованием, Амран не сразу заметил на поле боя нового противника. Лишь когда большой боевой рог дважды пропел тревогу, Амран увидел могучих дэви. И, не задумываясь, повернул коня навстречу чудовищам.
Совсем близко выросли две огромных фигуры, нависая над ним, как ходячие скалы. К ним, чуть подумав, присоединился и третий. Амран видел перед собой волосатые туши, крепко упиравшиеся в землю массивные четырехпалые ноги. На каждом дэви было уже много ран от копий и стрел, но эти раны только раздражали неуязвимых чудовищ, не причиняя им большого вреда. Ударом издалека дэва не убить. Иное дело - вблизи.
Он перехватил копье покрепче, выбирая слабое место у противника. Дэви были огромного роста - даже рослый Амран верхом на коне едва доставал до плеча любому из них. Нет, в плечо бить нельзя, здесь наверняка кожа толще всего. Может быть, в горло, прикрытое огромной нижней челюстью?
Вложив в удар всю силу, Амран вонзил копье в шею чудовищу. Дэв страшно заревел, собираясь броситься на дерзкого человека и растоптать его. Но из раны хлынула черная кровь, и чудовище конвульсивно дернулось, унося копье Амрана, затем рухнуло наземь с таким стуком, что содрогнулась земля.
Вокруг тоже кипел бой. Воины Амрана старались окружить дэви, но никому больше не удалось ударить так же метко. Зато многие из них уже погибли сами. Но теперь, после гибели своего собрата, оба дэви - один в бурой, другой в белой шерсти, - обратились к Амрану. Две кованых палицы разом поднялись над его головой...
И столкнулись с оглушительным грохотом, разнесшимся по всему полю боя. Пришпорив коня, Амран промчался между ними, а два неуклюжих чудовища сшиблись между собой.
Он надеялся, что они подерутся между собой, забыв о нем, и можно будет расправиться с обоими. Но даже твердолобые дэви под влиянием чар Мхитара немного менялись. После минутной заминки они погнались за ним.
Теперь положение Амрана стало гораздо опасней: он лишился копья, а чудовищ было двое. Карсадарийские воины пытались их перехватить, но только находили свою гибель под их лапами. Звенели, ломаясь, самые прочные латы, хрустели кости несчастных.
Видя, что его отряд гибнет, Амран развернул коня и с размаху полоснул мечом по брюху белого дэва. Из раны хлынула кровь, но рассечь толстую шкуру ему все же не удалось. Раненое чудовище страшно взревело и быстрей прежнего метнулось к витязю.
Ему бы удалось опять увернуться от ударов неуклюжего великана. Но палица белого дэва обрушилась точно на голову коню Амрана, и тот рухнул, подмяв всадника. Царевич упал боком, плечо и ребра у него захрустели от удара. Но он оставался в сознании и почувствовал, как дэв грубо выдернул его из-под убитого коня. Чудовище легко поднимало могучего витязя, точно ребенка. А затем Амран почувствовал, как с него срывают латы, тоже очень грубо. Не имея представления о застежках, дэви разрывали прочные ремни, так что те вдавливались в и без того избитое тело. Дэв легко разломал на нем нагрудник, как панцирь речного краба. В голове у Амрана все плыло, все тело отзывалось сплошной болью. А затем дэв рванул на нем шлем с такой силой, что чуть не сломал пленнику шею. И больше Амран ничего не чувствовал.
- Можно съесть! - довольно проворчал белый дэв, встряхнув переломанное, покрытое кровоподтеками тело пленника.
Но его бурый собрат нахмурил низкий лоб, что-то соображая.
- Кажется, батоно Мхитар велел нам приносить пленников к нему...
Белый поглядел с сомнением.
- Ты уверен? Да на что батоно Мхитару один полудохлый человек?
- Вот если окажется не нужен, тогда и можно будет съесть, - рассудил бурый. - А пока, лучше все-таки отнести и спросить. Батоно Мхитар знает все!
И белый дэв, ворча и размазывая по слипшейся шерсти кровь из раны, перекинул через плечо бесчувственное тело Амрана и потащил, как носят охотничью добычу.
Все это произошло гораздо быстрей, чем можно о том рассказать. И вместе со своими амазонками случившееся видела царица Леона. Она сидела на коне, не видя больше никого и ничего, позабыв, что делалось на поле боя. Амазонки обступили царицу, с тревогой глядели ей в лицо, украдкой поддерживали в седле. А она какое-то время не могла ни говорить, ни дышать, будто обратилась в камень.
Подруги детства толкались вокруг, все еще куда-то звали, тянули ее. Но ей было все равно, что может еще случиться. Самое страшное уже произошло: Амрана больше нет...
- Они идут, государыня, надо спасаться! - голос Бириссы звучал совсем рядом, а Леоне казалось, будто он доносится из-под земли.
- Амран в плену! Его захватили дэви! - Леона вдруг рванулась, вздыбила белого коня, но амазонки держали крепко. - Что вы стоите? Что смотрите? Надо спасти его!
- Ему уже не поможешь, государыня! - судорожно сглотнула военачальница амазонок. - А ты должна жить!
Опустошенной и разбитой Леоне было сейчас все равно, что с ней будет. Она невидящими глазами смотрела, как на склонах скалистой гряды бьются ее отступающие воины с дэви и оставшимися "змееносцами". И только когда небо закрыли широкие крылья, она очнулась от оцепенения.
Громадный черный вешап парил в небе, постепенно сужая круги, и его крылья загораживали солнце. На одно мгновение все, кто был на поле боя, уставились на него, точно завороженные. Крылатый ящер все снижался. Можно было ясно разглядеть его узкую длинную голову, увенчанную рогами, шею и грудь в чешуйчатой броне, брюхо грязно-серого цвета, пятипалые когтистые лапы, кожистые крылья, как у летучей мыши. Когда-то чешуя вешапа, видимо, была аспидно-черной, но с годами ее блеск немного потускнел, зато ее покрыли царапины от когтей соперников и свирепых грифонов, от мечей отважных витязей, погубленных чудовищем. К изначальной ярости существа, созданного из пламени, прибавился опыт многих лет, ибо никто не знает, сколько человеческих жизней на свете живет дракон.
- Стреляйте в него! Стреляйте, стреляйте! - кричали повсюду.
Все, кто только способен был прицелиться, метали стрелы, и они ударялись о голову, шею, грудь, живот крылатого чудовища. Но тут подтвердились баснословные сказания о вешапи: стрелой нельзя было пробить их чешую, более твердую, чем железные латы. Стрелы падали, как обычный бессильный дождь. А вешап разинул пасть и испустил длинный столб пламени, накрывая карсадарийцев, спасавшихся пешими и верхом.
Словно просеку проложил в истрепанном, но все еще многотысячном войске.  Черная выжженная полоса осталась на том месте, и обугленные останки людей и коней дымились, смешанные с обгорелой землей. Огненное дыхание дракона легко плавит железо.
А черный вешап вновь плавно кружил над карсадарийцами, набирая воздух для нового огненного плевка. У него в горле, а может, в брюхе что-то угрожающе урчало, предвещая новую смертоносную вспышку.
Но тут царица Леона, очнувшись от оцепенения, пришпорила коня и помчалась к своим обреченным воинам. Даже амазонкам сперва показалось, что она ищет смерти в отчаянии после гибели своего жениха. Но нет - в решающий час царица вытеснила в ней страдающую женщину. Сверкая в своих светлых латах, как серебряная звезда, она въехала в самую гущу войск и закричала - не вешапу, но кому-то, кто - она не сомневалась, - знал обо всем, что творилось здесь:
- Эй, Мхитар! Ты, тварь, надеющаяся с моей помощью стать царем Карсадари! Я здесь, среди своих воинов, под прицелом твоей ящерицы! Пусть она сожжет и меня тоже, и тогда ты вовек не получишь короны!
Черный дракон разворачивался уже в воздухе, чтобы вновь выдохнуть пламя. Но тут же услышал мысленный голос - общаться мысленно многим древним народам было чуть ли не легче, чем словами:
- Назад! Я ее знаю, она не отступит!
- Я хочу поохотиться на людей! Хочу, чтобы они поняли, что в сравнении с нами, древними, они все равно что бараны! - даже мысленно голос дракона ревел бушующим пламенем.
- В другой раз! Я дам древним народам их царство, но для этого мне нужна живая Леона! - непреклонно отозвался Мхитар.
Вильнув последний раз в воздухе, вешап развернулся и скрылся за склоном горы. А князь-колдун, наблюдавший с вершины скальной гряды за битвой, распорядился пустить в бой новые отряды "змееносцев". Ввиду особой важности это задание он поручил еще одному союзнику - каджи Чонгару:
- Они окружены с трех сторон, будто подковой. Ты пройдешь через ущелье, отрежешь им путь и замкнешь подкову в кольцо. Истреби всех, но захвати царицу живой и доставь мне!
Чонгар бросился в бой весело и азартно. Он не взмывал на своем раши в воздух, тот бежал сегодня как обычный конь, позволяя своему всаднику биться с земными врагами. С очаровательной улыбкой на устах, каджи рубился с подвернувшимися врагами, пока не столкнулся с князем Ярославом. Тот отбил было щитом первый удар, но щит вдруг распался на куски, и стало ясно, что у Чонгара не обычный меч. Оценив ловкость противника, сварожский князь попятил коня к выходу из ущелья, ожидая, когда снова протрубит рог.
Но беззаботный каджи вовсе не собирался так скоро отпускать противника. Ему начал нравиться поединок, и он готов был позабыть о поручении Мхитара. Чонгар любил сражаться, но редко находил достойных соперников, а этот, как будто, не так уж плох. А царица может и подождать. Нужна она Мхитару - пусть добывает сам, а чистокровные каджи - не слуги ему!
Каджийский меч пиросвистел над ухом Яросава, и задел ему руку. Слишком уж быстро двигался противник. Сгоряча князь даже не почувствовал боли, только увидел, как по рукаву кольчуги бежит кровь.
И тут наверху трижды звонко пропел рог. Путь был открыт. Усмехнувшись, Ярослав пришпорил коня, и тот помчался даже по дну ущелья, прочь от обманутого врага. Чонгар на своем раши взмыл в воздух, но сварожский князь уже не глядел в его сторону.
Подкову так и не удалось замкнуть в кольцо, но края ее сближались, спешили задержать добычу - спасавшихся бегством карсадарийцев. Но те уже прокладывали себе путь, рубя всех врагов, спустившихся за ними в ущелье. Но змееносцы преследовали их по пятам, и отступать приходилось с боем.
Гела, сам удивлявшийся, как ему удалось всю битву оставаться в строю, вдруг почувствовал, что под ним падает раненый конь. Он не успел отскочить, и копыто бьющейся в агонии лошади разбило ему колено. От страшной боли в глазах закружились черно-красные круги, и он почти потерял сознание, но не успел упасть. Потому что рядом остановился конь, и пара тонких, но неожиданно сильных рук помогла ему сесть в седло.
- Держаться за меня можешь? Вот так! Мы спасемся. Верь мне, муж мой: мы выберемся! - как будто издалека услышал Гела голос жены.
И Карина поспешила догнать остальных амазонок, окружавших царицу. Остатки карсадарийского воинства отступали, ошеломленные, разбитые. Они торопились, ожидая, что их вот-вот догонит огненное дыхание вешапа или какое-нибудь чудовище. Утомленным, израненным, им трудно было опередить далеко свежие силы "змееносцев".
Даже белый конь царицы стал спотыкаться, его шкура потемнела от пота. Видя это, часть воинов замедлила галоп, приготовившись защищать царицу. Она же, после недавней вспышки, снова впала в апатию, казалось, не замечая, где находится.
Как раз тут примчался со своей дружиной князь Ярослав. Выхватив царицу из седла, усадил впереди себя. Белый конь, освободившись от драгоценного груза, пошел за ними сам, точно собака.
Только крайняя опасность сподвигла Ярослава на такую дерзость. Он ожидал, что Леона разозлится, что она повернется к нему и уничтожит одним взором. Но, когда она обернулась, лицо ее было серым, как пепел, голос дрожал.
- Зачем ты меня увез? Там остался мой Амран! Я должна была остаться с ним! Что тебе-то нужно?!
При известии об исчезновении Амрана бешеный вихрь различных мыслей промчался в голове Ярослава. Но он понимал, что любая из них навсегда оттолкнет от него Леону. И, устроив ее перед собой поудобнее, проговорил тихо:
- Его уже не вернешь, государыня. А ты не вольна распоряжаться собой. Тебя ждет твое царство.
Леона надолго замолчала, но хотя бы не билась больше в его руках.
Но на этом сюрпризы от Мхитара еще не закончились. Впереди послышался жуткий и таинственный вопль, прокатился громом, отражаясь от стен ущелья, и смолк. И вновь накатил тот же оглушительный протяжный крик, не похожий на голос ни одного живого существа. Услышав его, пятились кони, ни за что не желая идти вперед. Да и у самих воинов, несмотря на все, что пережили в этот день, волосы вставали дыбом, сердце жалко колотилось. Многие никак не могли сладить с конями, готовыми бежать куда угодно, но не вперед. В узком ущелье уже начиналась толчея, готовая перейти в паническую давку.
Среди скал мелькнула фигура, похожая на волосатого человека без одежды. Приставив руки ко рту, это существо вновь издало вопль, какой не под силу и десятку мужчин разом.
- Очокочи, дикий человек! Наводит на нас панический страх, - Бирисса стучала зубами, но руки ее твердо натягивали лук.
- Дай-ка я помогу тебе, женщина! - прозвучал рядом голос. Бирисса покосилась и увидела Наурза, который спустил тетиву одновременно с ней.
Две стрелы мелькнули в воздухе и поразили цель. Косматое существо рухнуло за скалу. Амазонка не успела даже разглядеть, есть ли у очокочи козлиные ноги, как у агайского сатира, или он подобен человеку во всем, кроме косматой шерсти и наводящего ужас голоса.
- Дорога свободна, госпожа! - подмигнул ей Наурз, пропуская вперед своего князя вместе с царицей.
Бирисса кипела раздражением от наглости комана, однако рассудила, что в такой час лучше не отвечать.
Минуя извилистое длинное ущелье, остатки карсадарийской армии, в конце концов, вышли далеко от злосчастного поля под Вардиси.

[katarsis]

Битва, конечно, захватывающая, однако Мхитар слишком сильный противник. То, что сражение проиграют, было ожидаемо. Хорошо, хотя бы, царицу не захватили. А, вот, что теперь будет с Амраном? И как дэви так догадались, что именно его стоит захватить в плен? Случайность? Других, вроде, убивали, особо не раздумывая.

[Convollar]

Да, битва устрашающая. Но где-то должно быть у Мхитара уязвимое место. Вот так, впрямую, в лоб, с ним не справиться. Говорят, лучше всего бить врага его же оружием. Но никто толком не знает всех возможностей Мхитара. Да ещё и эта самодеятельность - каждый сам по себе. Спасибо, эреа Артанис.

[Артанис]

Благодарю, эрэа katarsis, эрэа Convollar!

Битва, конечно, захватывающая, однако Мхитар слишком сильный противник. То, что сражение проиграют, было ожидаемо. Хорошо, хотя бы, царицу не захватили. А, вот, что теперь будет с Амраном? И как дэви так догадались, что именно его стоит захватить в плен? Случайность? Других, вроде, убивали, особо не раздумывая.

К сожалению, чуда не случилось. Переиграть Мхитара им не удалось, но и он своих целей не достиг. Пожалуй, эту битву можно все-таки назвать ничьей. Этакое карсадарийско-мифологическое Бородино.
О судьбе Амрана узнаем в свое время, погодите.
А дэви все-таки Мхитаром чему-то обучены, насколько это для них возможно. Сперва случайность помогла - удар пришелся не по Амрану, а по его коню, а затем уже вспомнили приказ Мхитара насчет пленников.

Да, битва устрашающая. Но где-то должно быть у Мхитара уязвимое место. Вот так, впрямую, в лоб, с ним не справиться. Говорят, лучше всего бить врага его же оружием. Но никто толком не знает всех возможностей Мхитара. Да ещё и эта самодеятельность - каждый сам по себе. Спасибо, эреа Артанис.

Не так-то просто найти способы борьбы, да еще на ходу, прямо во время боя.
Магией, к сожалению, никто из наших героев не владеет. Да и вокруг достаточно сильных магов, способных справиться с Мхитаром, не видно. Но поглядим, что будет дальше!

Глава 7. Начать сначала
Долго бежали вспять, откуда пришли, остатки разбитого карсадарийского войска. Пораженные ужасом и отчаянием, они даже помыслить не могли, чтобы остановиться. Лишь когда от усталости стали шататься люди и кони, наконец, остановились на берегу небольшого озера. Здесь изможденные беглецы утоляли жажду и переводили дух. Печальные и молчаливые, они растерянно озирались по сторонам, с трудом осмысливая свое поражение.
Здесь Орунг пересчитал уцелевших. Выходило, что спастись удалось чуть более чем третьей части от всего войска. Остальные нашли смерть от страшных лап дэви, от драконьего пламени, от мечей "змееносцев".
Уже смеркалось, и ясно было, что заночевать придется здесь. Следовало отдохнуть и перевязать раны. Среди беглецов многие были изранены. Некоторые впали в забытье, и их поддерживали в седле товарищи.
Царица Леона так и проехала всю дорогу вместе с князем Ярославом на его коне, но ее в эту минуту не волновало, кто рядом с ней. Только у озера, когда Ярослав осторожно помог ей стать на землю, она словно пришла в себя. Оглядела остатки своего войска, и тяжело вздохнула.
- Среди Богов, на Высшем Небе, самый почетный стол всегда накрыт для тех, кто погиб за родину! - выговорила она с трудом.
Ярославу очень хотелось хоть чем-то поддержать царицу, показать, что она может во всем полагаться на него. Впервые он увидел ее нуждающейся в помощи, он спас ее, и готов был дальше оберегать, если потребуется.
- Противник был слишком силен. Мы бы победили, если бы против нас сражались только люди. Однако и колдун не одержал полной победы. Ты свободна, и сохраняешь свою власть. Ты еще можешь все начать сначала, государыня! Распоряжайся нами, как пожелаешь!
Воины, бывшие рядом, в ответ отсалютовали своими мечами, не допуская, чтобы чужеземец превзошел их в преданности царице.
На губах Леоны скользнула горькая усмешка, ей хотелось сказать: "О чем вы говорите? Разве кто-нибудь вернет мне Амрана?" Но она совладала с собой.
- Если надо, мы начнем сначала, мои храбрые воины! А сейчас всем отдыхать и лечиться. На рассвете двинемся дальше!
Вокруг уже устанавливали шатры, переносили раненых. Кипятили воду, несли сумки с полотном и лечебными травами.
Обернувшись к Ярославу, Леона впервые заметила кровь на его руке.
- Ты ранен, князь? Ступай в шатер, пусть тебе перевяжут рану, - строго велела она.
Но даже такие суровые интонации обрадовали Ярослава, несмотря на все обстоятельства; он вообразил, что царица не совсем безразлична к нему.
- Это легкая рана, государыня. Только крови много вытекло, - проговорил он небрежно, хотя чувствовал, как кружится голова, то ли от слабости, то ли рядом с нею.
Орунг, слышавший разговор, сказал князю:
- От Мхитара можно ожидать чего угодно. Вдруг тебя ранили зараженным клинком?
Вспомнив поединок с Чонгаром, Ярослав покачал головой:
- Не думаю, чтобы тот красавчик из дивий (он произнес сварожское собирательное именование для нелюдских народов) стал пользоваться ядом. Слишком самонадеян, да ему и незачем, он быстр, точно рысь.
- И все-таки, береженого Боги берегут, - рассудила царица. - Ступай! Я сама перевяжу рану своему спасителю.
Оставив дружину на Наурза, Ярослав позволил царице промыть, а затем зашить его рану. Та оказалась чистой, просто глубокий, почти ровный порез. Но князь забыл о боли, не замечал больше ничего на свете, чувствуя прикосновения твердых и осторожных рук Леоны. Она тонкой шелковой ниткой, вымоченной в вине, зашила ему рану не хуже любого ученого лекаря. Ярослав с безмолвным любованием глядел, как ее руки порхают, точно бабочки, совершая свою работу. Любовь к царице все жарче разгоралась в его сердце, и оно билось учащенно и сладко при мысли, что он - ее спаситель, что она сама заботится о нем, не поручив никому другому.
Позабыв обо всем, Ярослав схватил здоровой рукой ладонь Леоны и поцеловал у основания пальцев.
- Ты необыкновенная женщина, тебе Боги подарили больше совершенств, чем обычно позволяют смертным! - страстно прошептал он. - Я согласен получить еще десятки ран, лишь бы ты, моя царица, перевязывала их своими прекрасными руками! От твоих рук я и жгучую боль приму как наслаждение, а смертельный яд - как небесный нектар...
Закончив зашивать рану, Леона не резко, но властно отстранилась от него. В полумраке шатра, освещенном единственным масляным светильником, лицо ее казалось застывшим, глаза глядели из черных провалов.
- Как ты смеешь оскорблять меня, да еще в такой страшный день, когда мы потерпели поражение, а мой жених пропал или был убит? - спросила она печально и гневно. И, не дожидаясь ответа, вышла прочь, гордая и величественная, как всегда.
Ярослав хотел окликнуть ее, но понял, что она не станет слушать, упал обратно на кошму и застонал.
А царица Леона тем временем обходила палатки раненых. Их было столько, что лекари не успевали работать быстро, и им помогали все, кто хоть немного умел лечить раны. Царица и ее амазонки учились этому, как многие карсадарийские женщины, и теперь вместе со всеми заботились о раненых.
Только Карина, то улыбаясь счастливо и глупо, то утиравшая слезы с лица, не отходила от постели своего мужа, поправляла ему подушки, помогала удобнее устроить сломанную ногу. Лекарь замотал в лубки разбитое колено Гелы и туго перевязал. Карина была все время рядом с мужем. Заглянув проведать супругов, царица застала их, воркующих как юные новобрачные.
- Лекарь говорит, что кость срастется. Разве что хромота может остаться, - сказал Гела, когда Леона поинтересовалась его здоровьем.
- Подумаешь, хромота! Для купца она не помеха, - ласково проговорила Карина, словно и не ее недавно возмущало мирное занятие мужа.
А Гела, приподнявшись на локте, пообещал царице:
- Мы с Кариной решили: если у нас будут еще дети, пусть учатся сражаться. Воины нужны Карсадари. А для моей лавки хватит и одного помощника.
- А я тебе, как выздоровеешь, поручу "лавку" побольше, - заметила Леона. - Будешь казной моей распоряжаться, там сейчас что-то неладно. А мне нужны надежные и верные люди.
И, произнеся эти слова, Леона впервые почувствовала, что жизнь не закончилась после поражения у Вардиси. Даже если у нее больше не будет Амрана, она все еще остается царицей, и ей, как никогда, нужны преданные люди, чтобы Карсадари не исчезла в хаосе.
Муж и жена горячо благодарили ее. Леона грустно улыбнулась в ответ.
- Пусть Боги хранят ваше счастье. И никогда не разлучают вас! - прерывисто выговорила она и поспешила выйти из палатки.
В становище она встретилась с Орунгом, который поведал царице обо всех подробностях битвы. Не умолчал и о предательском поведении некоторых князей с их войсками.
- Теперь можно ожидать, что некоторые из них совсем отложатся от тебя. Могут даже примкнуть к Мхитару, - мрачно произнес полководец.
Царица скорбно кивнула. Никакое новое известие больше уже не могло ее задеть.
- Этого следовало ожидать. Увы, но Мхитар слишком силен. А среди людей всегда находятся желающие быть на стороне сильнейшего. Это придает им уверенности.
Бирисса, подойдя к ним, недоверчиво покачала головой.
- Уверенность? У тех, кто служит бесчестному чудовищу, предав милостивую и снисходительную царицу?!
- Они понимают силу лишь как молот, готовый в любой миг обрушиться, и чувствуют себя спокойнее, когда он занесен не над их головой.
Бирисса яростно затеребила пальцами свою черную косу.
- Ну и пусть себе катятся к Мхитару! Я надеюсь, он отдаст их сожрать вешапи! Между нами говоря, - амазонка понизила голос, глядя в сторону уцелевших княжеских знамен, - даже странно, что у них уцелело больше воинов, чем под царским знаменем. Ведь они метались по полю, как вспугнутые фазаны, но их не преследовали нарочно. Основной удар пришелся на царское войско.
Орунг с сочувствием поглядел на царицу, сидевшую молча и неподвижно на походном седле.
- Этому может быть только одна причина: Мхитар стремится сокрушить твою власть, государыня. А князья ему не очень-то мешают, и даже наоборот...
- Да, наоборот... - безучастно, будто эхо, повторила Леона.
От озера подул резкий ветер, и царица завернулась в белый плащ, конвульсивно сжимая руки на груди. Затем порывисто подняла голову и изможденным, лихорадочным взором поглядела на своего полководца:
- Скажи, Орунг: есть ли надежда, что Амран все-таки жив?
Вопрос этот был задан с прежним присутствием духа, и военачальник восхитился царицей: сейчас она хотела знать все как есть, без лживых утешений.
- Государыня, царевича Амрана схватили дэви. На том месте нашли только его убитого коня и изломанные доспехи. А дэви... Ты знаешь их повадки: они испокон веков съедали всех, кто попадет в плен. Даже если они захватили царевича еще живым, нет надежды на спасение.
Леона обернула к нему лицо, озаренное внутренним светом, словно ей было ведомо больше, чем другим людям.
- Ты говоришь - нет надежды? А вот у меня она есть! Ты сам говоришь: мертвым Амрана никто не видел. Я чувствую, что он жив! Если дэви ныне исполняют волю Мхитара, они могли доставить Амрана к нему. А Мхитар, быть может, сохранит ему жизнь, чтобы угрожать мне... Но Амран не умер, вы слышите? Я знаю это! - последние слова Леона почти прокричала, тяжело дыша.
Главнокомандующий и начальница амазонок помолчали, не зная, что сказать. Оба они искренне скорбели по царевичу, который и для них был давним другом. Но, конечно, их скорбь не могла сравниться с чувствами царицы, утратившей нареченного жениха, единственного человека, кого она любила с детских лет.
- Что ж, государыня: если ты права, то Мхитар, быть может, скоро объявит, в его ли руках царевич, - произнес Орунг сомневающимся тоном. - Впрочем, кто знает, что еще вздумает делать колдун. Это ведомо, наверное, одним каджи, его родне...
- А меня вот тревожит, как бы он не послал за нами побольше "змееносцев" и не перехватил, - обеспокоенно проговорила Бирисса. - Или не вздумал бы двинуться прямо на Уруми, раньше чем мы вернемся туда...
- Этого я почти не опасаюсь, - возразил Орунг. - Мхитаровым войскам тоже сильно досталось. Людей у него и было поменьше, а из них уцелела едва ли четвертая часть. А одними чудовищами город не захватить, тем более - не удержать. Те же дэви, такие грозные в чистом поле, заблудятся в городских стенах, их можно будет там окружить и уничтожить. Да что дэви - даже огнедышащего вешапа можно заманить туда, где ему будет не развернуться, а там придумать что-нибудь. Забросать его камнями из катапульты, хотя бы. Даже если Мхитар придумает, как снести городские стены, или - отведите, Сыны Неба! - он выморит или заколдует весь город, удержать его и начать править не сможет. Не знаю, что теперь предпримет Мхитар, только не продолжение войны, я уверен. Ему теперь, как и нам, придется долго собирать силы, отдыхать после Вардиси.
- Пусть будут истиной твои речи, Орунг! - воскликнула царица. - Если мы благополучно вернемся, следует использовать выигранное время, чтобы подготовиться к возможным угрозам. Хотя никто не знает, чего ждать от Мхитара, пока он не нанесет удар, - тяжело вздохнула она.
Бирисса ласково взяла за руку свою царицу и подругу.
- Тебе надо отдохнуть, государыня. В шатре уже постелили постель. Ложись, а я буду тебя охранять.
У Леоны не осталось сил возражать. Она под руку с Бириссой прошла через становище. Кругом в шатрах и просто так спали вповалку измученные люди, не доев привычную фасолевую похлебку. Глухо стонали раненые. Иногда какой-нибудь воин вскрикивал во сне. Кажется, им мерещилось, что их продолжают преследовать страшные чудовища.
- Не впускай никого, - попросила Леона свою военачальницу.
Та кивнула и задернула полог, оставив царицу одну.
Как только прекрасная и величественная карсадарийская царица, слава о которой вышла далеко за пределы ее земель, осталась в одиночестве, она упала на постель, уткнувшись лицом в подушку, и ее плечи задрожали от беззвучных рыданий.

[Convollar]

Кажется, только Орунг головой думает, Леону можно понять и её амазонок тоже, но Ярослав! Вот он точно думает не головой, а чем-то совсем другим. Спасибо, эреа Артанис, очень печальный эпизод, но никуда не денешься.

[Карса]

Да, тяжёлая битва. Если бы каджи были более исполнительными, от карсадарийского войска могло ничего не остаться. Ярослав глупо поступил, явно не время лезть с выражением нежных чувств. Ну да, может быть, ему представится возможность исправить ситуацию.

[Артанис]

Большое спасибо, эрэа Convollar, эрэа Карса!

Кажется, только Орунг головой думает, Леону можно понять и её амазонок тоже, но Ярослав! Вот он точно думает не головой, а чем-то совсем другим. Спасибо, эреа Артанис, очень печальный эпизод, но никуда не денешься.

А вот поэтому Орунг - главнокомандующий, а женихи царицы... хм, женихи, и даже между собой соперничают в основном в сугубо личной воинской доблести.
Впрочем, что взять с влюбленных?
Ярослав таким образом старался поддержать Леону, показать, что он всегда будет рядом с ней. А, если не говорить ей о любви, как она узнает-то?
Впрочем, он уже оказался полезен Леоне. Поглядим, что станет делать дальше.

Да, тяжёлая битва. Если бы каджи были более исполнительными, от карсадарийского войска могло ничего не остаться. Ярослав глупо поступил, явно не время лезть с выражением нежных чувств. Ну да, может быть, ему представится возможность исправить ситуацию.

К счастью, у всех свои недостатки. Мхитар насчет своих родственников оказался прав. Упустили карсадарийцев, не было бы счастья, да несчастье помогло.
А для Ярослава царица найдет применение. ей сейчас не время разбрасываться союзниками.

Скорбь и отчаяние повисли над Уруми, ошеломленной небывалым поражением. Никто теперь не мог поручиться за следующий день. Никто не знало, что теперь предпримет Мхитар. По всей столице звучали заунывные погребальные песни. Жители оплакивали близких.
Но в скорби с ними все же оставалась надежда. Царица Леона спаслась, и она, по-видимому, не пала духом, и готова была принять любой вызов.
Преодолевая лютую тоску, терзавшую ее сердце, Леона принялась собирать все, что осталось после Вардиси. Она, как и прежде, живо вникала во все начинания, принимала множество людей, и работала больше обычного.
К удивлению царицы, в эти трудные дни самым деятельным ее помощником оказался князь Ярослав. Он вместе с Орунгом набирал новых людей в войско, переустраивал строй, изыскивал новые способы бороться с новыми чудовищными противниками. Там, где у самого Ярослава, как чужеземца, не было власти над карсадарийскими воинами, он высказывал свои доводы Орунгу или самой царице, и те, поразмыслив, чаще всего находили их полезными.
В следующие несколько месяцев Ярослав, видясь с царицей, больше не говорил ей о любви. Да и наедине они почти не оставались, потому что Леона всячески избегала таких встреч. Но иногда, во время советов она замечала на себе его пристальные взгляды, полные обожания и нескрываемой мужской тоски. Почему-то в такие мгновения ей становилось стыдно, хоть она понимала умом, что никогда, ни словом, ни делом не поощряла чувств Ярослава. И она старательно показывала, что видит в нем лишь союзника, полезного в ее государственных заботах, надеясь, что ее холодность охладит его пыл.
Чего стоили эти месяцы самой Леоне, никто на свете не знал. Даже амазонки, даже ее тетка Хорасана, всегда бывшая ее первой наперсницей, сочувствовали всей душой, но не знали, в какую бездну погружено ее сердце. Днем Леона старалась отвлечься за множеством забот, но ночью, когда все затихало, невыносимая тоска ледяными когтями терзала ее сердце, стискивала горло, давила, обессиливала.
О царевиче Амране, живом или мертвом, по-прежнему не было никаких вестей. Никто из спасшихся воинов не видел, что с ним стало, и Мхитар не посылал царице известий, как она ждала и боялась. Придворные избегали в ее присутствии упоминать имя Амрана. Все, разумеется, были уверены в его гибели. Но Леона и сама чувствовала, и другим готова была говорить без колебаний - он жив!
Однажды, когда уже зима отступала из предгорий дальше к снежным вершинам, соаетник Видариан принес царице чертеж некоего здания.
- Погляди сюда, государыня... Лучший зодчий придумал гробницу! Своды сложат из черного и белого мрамора, а крышу украсят меч и корона. Царевич Амран происходил из царского рода, и, хотя его тело не было найдено, следует все же воздвигнуть для него гробницу, как подобает великому герою Карсадари.
Леона остановившимся взором глядела на чертеж. Затем подняла голову и с ненавистью взглянула на Видариана.
- Вон! - произнесла она свистящим шепотом. - Амран жив, и вам не удастся его похоронить! Я никогда, никогда не поверю в его гибель! Не перестану его ждать!
Первый советник подхватил чертеж, отскочил в сторону, едва не споткнувшись на пороге, и поспешил выйти. Сердце у него тревожно билось. Никогда еще молодая царица не разговаривала с ним вот так. Лучше бы кричала, ругалась - тогда бы можно было думать, что остынет, как и разозлилась. А этот ее голос, похожий на шипение кобры - он в самом деле пугал. Да, что и говорить: будь Леона больше похожа на обычных женщин, с ней было бы гораздо легче справиться...
Миновало уже полгода после битвы у Вардиси, когда князь-колдун напомнил о себе. От него прибыли послы.
Они в один прекрасный день спустились с неба на крылатых раши прямо перед внутренним кольцом городской стены, на глазах у ничего не понимающей стражи. Мужчина и женщина, оба высокие и прекрасные, в изысканных одеждах, двигались с такой плавностью и вместе с тем невероятной быстротой, какая бывает только у барсов, тигров, или... у тех, кто в древности был создан Богами из бездымного пламени. Стоило им поглядеть бездонными очами на карсадарийских воинов, как те, не задавая вопросов, проводили пришельцев в тронный зал, к самой царице.
- Господин Кайсар и госпожа Рианет, друзья и посланники могущественного князя Мхитара! - так было объявлено во всеуслышание.
Повисло молчание, такое тихое и напряженное, что слышно было, как пролетит муха. Царские приближенные молча изумлялись, как незваным гостям хватило наглости явиться сюда.
А эти двое стояли под скрещением ненавидящих взоров, полуобнявшись, и улыбались, горделиво и бесстрашно. Высокий светловолосый мужчина в шитых серебром одеждах и женщина с черными волосами, с глазами зелеными, как морская глубина, в легком струящемся одеянии цвета бирюзы. Рядом с ними все, что было великолепного и роскошного в царском дворце, как-то потускнело, словно поддельное золото рядом с настоящим.
- Дивии, клянусь секирой Перуна! - прошептал Ярослав при виде них.
- Каджи, - уточнил Орунг, многозначительно взявшись за рукоять меча.
А царица Леона, сильно побледнев, поднялась с трона и пристальным взором смерила обоих каджи, вовсе не испытывая смущения.
- Зачем вас прислал Мхитар? - проговорила она звенящим голосом.
В ответ мужчина-каджи щелкнул пальцами, и в его руках прямо из воздуха появился свиток пергамента. Он протянул его советнику Видариану, а тот, держа послание на вытянутых руках, развернул его перед царицей.
- Благородный и могущественный владетель Цвирети, князь Мхитар, предлагает тебе, царица Леона, стать его женой, соединив ваши владения и разделив власть!
Леона, прочтя послание, несколько мгновений сидела на троне, напрягшись и чуть подавшись вперед, точно хищная птица, готовая подняться на крыло и закогтить любого врага.
Вокруг нее неистовствовали воины, оскорбленные за свою царицу:
- Приказывай, солнцеликая государыня! Скажи, и мы истребим их!
Слушая эти крики, мужчина-каджи подался назад, прикрывая свою спутницу. Они взялись за руки, и карсадарийцы сразу насторожились, опасаясь колдовства.
- Вы невежливы, господа, - проговорила Рианет с очаровательной улыбкой. - Среди порядочных людей запрещено причинять вред послам. Имейте в виду: если что случится с нами, Мхитар отомстит каждому из вас!
- Довольно угроз! - ледяным тоном прервала ее Леона. - Скажите: царевич Амран жив или мертв?
Пара каджи - а по всему видно было, что они вместе не только в исполнении посольской службы, - переглянулись между собой. Затем Кайсар пожал плечами в изящном и хищном жесте.
- Никто после битвы под Вардиси не видел царевича Амрана. Стало быть, он мертв.
- Могущественный Мхитар ждет твоего ответа: согласна ли ты вместе с ним править Карсадари? - мелодично проговорила Рианет.
Леоне понадобились все силы, чтобы сохранять видимое спокойствие. Ее пальцы крепко стиснули подлокотники кресла, с большим трудом сдерживая желание подать знак своим витязям истребить послов Мхитара.
- Никогда, ни за что на свете я не стану женой Мхитара! - прогремел ее голос под сводами дворца.
Мертвенно-бледная, но с гордой осанкой и сияющими глазами, глядела она на великолепных каджи. И тут уже, не дожидаясь приказа, царские витязи двинулись вперед, чтобы схватить их. Но в воздухе внезапно что-то вспыхнуло, льющийся в окна дневной свет погас, словно среди дня наступила ночь. А, когда тьма развеялась почти так же быстро, как и упала, обоих каджи в тронном зале уже не было. Не оказалось их и во дворце. Крылатые раши исчезли со своими хозяевами.
Известие о предложении Мхитара в первый же день облетело всю Уруми. Повсюду говорили лишь об этом. Разумеется, большинство карсадарийцев восхищались твердостью своей царицы и вслух проклинали и без того ненавистного колдуна. Однако в ее окружении многие находили, что все обстоит не так просто.
Вечером того же дня в покои царицы постучался советник Видариан. Как всегда вежливый, изысканный, надушенный фарсийскими благовониями, и... осторожный как всегда. Поклонившись царице, он по ее приглашению сел на скамейку, ниже ее кресла.
- Я всем сердцем сочувствую тебе, государыня, - начал он. - Но, должен сказать: в том, что твой трон испытывает такие опасности, есть и доля твоей вины.
Леона медленно подняла голову, поглядела испытующим взором.
- Какая же это? Что смею сопротивляться? Что не отдаю Карсадари в руки колдуну?
- За это тебя никто не упрекнет, государыня: твоя отвага всем ведома, - мягко произнес Видариан. - Однако твой отец - пусть его душа радуется на Высшем Небе! - поклялся Мхитару за себя и за своего наследника, что отдаст тебя в жены. Его наследник - ты сама, значит, на тебя и ложится тяжесть клятвы, данной перед Богами. Прошу меня простить, государыня: я говорю не от своего имени, а выполняю поручение союза многих владетельных князей Карсадари.
Леона кивнула. Она знала, что Видариан долгие годы играл роль посредника между царским престолом и союзом князей. И теперь он осмелился упрекатьее, конечно, не от своего имени.
- Стало быть, князья, не очень-то блиставшие под Вардиси, приписали поражение тому, что меня Боги наказывают за нарушение клятвы? - горько усмехнулась она. - Так ты с этим пришел ко мне, Видариан? Чего хочет ваш княжеский союз? Чтобы я уступила Мхитару?
На самом деле, его заявление стало для царицы еще одним тяжелым ударом в спину. С этой стороны она не ожидала подвоха. Но не согнулась и теперь.
Поглядев ей в глаза, Видариан покачал головой.
- Я этого не говорил, государыня. Я - от своего имени, - хотел лишь сказать, что твое положение само привлекает опасность. Не Мхитар, так кто-нибудь другой пожелал бы стать супругом молодой и незамужней царицы...
- Ступай и напомни своим союзникам Видариан: у карсадарийской царицы есть избранный жених, великий герой Карсадари, которого она готова провозгласить мужем и царем, и которого никто не видел мертвым, - сурово произнесла Леона.
Однако на этом все не закончилось. Доверенные слуги и амазонки докладывали ей, что действительно все больше говорят, будто царица виновна в постигших страну несчастьях. Хуже того: поползли сплетни, якобы Леона не спешит выйти замуж, потому что тайно предается распутству. В харчевнях и на постоялых дворах пели непристойные песни о том, как царица будто бы каждую ночь заманивает на ложе красивых юношей, а после ночи любви сама закалывает очередного любовника и сбрасывает труп из окна в бурные воды Лараны. И никто не мог точно выяснить, откуда происходят эти песни.
Несправедливые обвинения и грязная клевета душили царицу, обвивали ее, точно змеи, грозили рассорить ее и с народом, до сих пор преданным ей, и с владетельными князьями. Близкая к отчаянию, она как-то рассказала все своей тетке, царевне Хорасане. Но и той нечем было обнадежить племянницу.
- Ты знаешь, Леона: эти ужасные сплетни действительно унялись бы, если бы ты вышла замуж, - заметила она.
Леона в изнеможении откинулась на спинку кресла, закрыла глаза.
- И ты о том же!.. Но ведь ты-то знаешь, тетушка: я не могу и помыслить о другом муже, кроме Амрана...
Пожилая женщина участливо положила руку ей на плечо.
- Кому же знать, как не мне? Я вас с Амраном знаю с рождения, до сих пор перед глазами вся ваша жмзнь... Поверь мне, Леона: жениха лучше Амрана я не могла бы тебе пожелать. Но его больше нет. Вот уже полгода, а он не возвращался. А ты - царица, тебе в любом случае нужны наследники. На тебе не должен прерваться царский род! Но самое главное сейчас - если ты выйдешь замуж за другого, Мхитар не сможет преследовать тебя с гнусными предложениями. Не забывай, что ты царица, ты не имеешь права отказываться от брака из-за любви к мертвецу!
Некоторое время Леона сидела с закрытыми глазами, бледная как мрамор. Затем непослушными губами проговорила:
- Только долг перед Карсадари и остается мне ныне... Я... подумаю...
Теперь перед царицей и ее советниками стала новая задача: как можно скорей найти жениха для царицы, достаточно отважного, чтобы бросить вызов могущественному колдуну.

[Convollar]

Всё могут короли... Конечно, если другого выхода нет, придётся выйти замуж. Но тогда было бы милосерднее выйти замуж за кого-то, кто столь же равнодушен к Леоне, как и она к мужу. Спасибо, эреа Артанис!

[Карса]

 Вот и придётся царице Леоне выйти замуж, хотя бы формально. Посмотрим, посмотрим. Что ни делается, то к лучшему.