Печать

[Лоренц Берья]

«Красный призрак» — так называется фильм режиссёра Андрея Богатырёва.

Посмотрел. Ожидания были на нуле, потому был разочарован в хорошем смысле слова. Действительно авторы решили попробовать в постмодернизм, предыдущая попытка такого тарантиновского модернизма было недоброй памяти "Предстояние", занимаясь таким легко удариться в аналоги. Тут смогли удержаться. Основная проблема не это. Мне фильм был банально скучен примерно где то треть-половину фильма. Есть просто ужасные сцены, как рукопашная главного немецкого злодея и супергероя. И маловато юмора. Понравилась начальная сцена расстрела артистов.
 

[Лоренц Берья]

Умер Владимир Меньшов 

[Росомаха]

Светлая память.

Я только сегодня узнал, при упоминании его фильмографии, что Розыгрыш - это его фильм. Вот его, пожалуй, и пересмотрю на днях.

[Змей]

Посмотрел артхаусную чёрнушно-комедийную фантастику "Москвы не бывает". Много бредовых моментов и малоприятный главгерой, но в целом вполне себе бодро.

В конце возникают параллели с "Шоу Трумэна", но они относительны...

[Лоренц Берья]

А я посмотрел Подольских курсантов и Коридор Бессмертия.
Первый чуть было не был убит рваной и кусочной структурой и мелодрамотичностью но вырулил. Хороший фильм, с очень прозрачными отсылками на Освобождение. Последний бой просто отличный.
Второй этакий узкоспециализированный железнодорожный. Тут плюс что удержались от впадения в кровавую гэбню, хотя попытка была, и мне не очень понравился последний момент. Но тоже в принципе хороший фильм.

[Пушок III]

Посмотрел тут намедни в синема вторую часть мини-сериала про похождения трудноубиваемого турецкоподданого Ибрагима Бендера - "Бендер: Золото империи".
Намного лучше и много бодрее первой части.
Да, это фарс, бурлеск и дикие приключения. Но было забавно!
Безруков (Бендер) просто великолепен!
Деревянко (батька Махно) великолепен ещё более!!!
Колокольников (Котовский) очень хорош!
Как приключенческий боевик - самое то!   
Особенно прекрасны первые так минут 10 и финальные полчаса.
Фильм - огонь!
Только, пожалуйста, не воспринимайте это серьёзно. Это же сказка навроде Неуловимых мстителей. Только сказка взрослая.
Рекомендую!!!  :

// И ещё будет третья серия!!!

[Змей]

Деревянко (батька Махно)
Уже заваливший эту роль.

Безруков (Бендер)
В без малого в 50 лет. Чую кроме Пушкина, Есенина, Каппеля, Высоцкого и Христа к нему ещё и Остап Ибрагимыч придёт разбираться. 

Только, пожалуйста, не воспринимайте это серьёзно. Это же сказка навроде Неуловимых мстителей. Только сказка взрослая.
Рекомендую!!!
Слушаем Пушков и делаем наоборот.

[Лоренц Берья]

Уже заваливший эту роль.

На мой взгляд очень хорошая роль.

[Змей]

На мой взгляд очень хорошая роль
Павел отличный и очень обаятельный актёр. Но Нестор Иванович харизматический вождь - и вот этого Деревянко сыграть не смог.

[Пушок III]

Уже заваливший эту роль.

На мой взгляд очень хорошая роль.

солидарен. 

[Лоренц Берья]

Павел отличный и очень обаятельный актёр. Но Нестор Иванович харизматический вождь - и вот этого Деревянко сыграть не смог.

Ну это мне кажется другой вопрос, соответствие образа реальности. Думаю у всех есть примеры исторических кинопресонажей которые при хорошем исполнении им не нравятся. Но роль у Павла была отличная и образ Махно очень яркий, хотя и с этаким упором на страдательность.

[Змей]

Ну это мне кажется другой вопрос, соответствие образа реальности. Думаю у всех есть примеры исторических кинопресонажей которые при хорошем исполнении им не нравятся. Но роль у Павла была отличная и образ Махно очень яркий, хотя и с этаким упором на страдательность
Мне именно исполнение и не нравится. Это не батька сотрясавший весь юг России, а в лучшем предводитель мелкой шайки из 50 хлопцев. Вот в у Толстого - Махно, а Павел со своими добрыми глазами симпатичного спаниеля -  ничего общего.

Стул закачался, длинноволосый отшвырнул его ногой. Катя с содроганием увидела наконец лицо этого маленького человека в черном полувоенном костюме. Он казался переодетым монашком. Из-под сильных надбровий, из впадин глядели на Катю карие, бешеные, пристальные глаза. Лицо было рябоватое, с желтизной, чисто выбритое - бабье, и что-то в нем казалось недозрелым и свирепым, как у подростка. Все, кроме глаз, старых и умных.

Еще сильнее содрогнулась бы Катя, знай, что перед ней стоит сам батько Махно. Он рассматривал сидевшую на кровати молодую женщину, в пыльных башмаках, в помятом, еще изящном шелковом платье, в темном платочке, повязанном по-крестьянски, и, видимо, не мог угадать - что это за птица залетела в избу. Длинную верхнюю губу его перекосило усмешкой, открывшей редко посаженные зубы. Спросил коротко, резко:

- Чья?

Катя не поняла, затрясла головой. Усмешка сползла с его лица, и оно стало таким, что у Кати затряслись губы.

- Ты кто? Проститутка? Если сифилис - расстреляю. Ну? По-русски говорить умеешь? Больна? Здорова?

- Я пленная, - едва слышно проговорила Катя.

- Что умеешь? Маникюр знаешь? Инструменты дадим...

- Хорошо, - еще тише ответила она.

- Но разврата не заводить в армии... Поняла? Оставайся. Вернусь вечером после боя, - почистишь мне ногти.

Много россказней ходило в народе про батьку Махно. Говорили, что, будучи на каторге в Акатуйской тюрьме, он много раз пытался бежать и убежал, но был накрыт в дровяном сарае и топором бился с солдатами. Ему переломали прикладами все кости, посадили на цепь; и три года он сидел на цепи, молчал, как хорек, только день и ночь стаскивал и не мог стащить с себя железные наручники. Там, на каторге, он подружился с анархистом Аршиновым-Мариным и стал его учеником.

Родом Нестор Махно был из Екатеринославщины, из села Гуляй-Поле, сын столяра. Бить его начали с малых лет, когда он служил в мелочной лавке, и тогда же прозвали хорьком за злость и карие глаза. Когда после порки он ошпарил кипятком старшего приказчика, - мальчишку выгнали. Он подобрал себе шайку, - лазили на бахчи, в сады, хулиганили, жили вольно, покуда отец не отдал его в типографское дело. Там будто бы его увидел анархист Волин, ставший через восемнадцать лет начальником штаба и ученой головой всего дела у Махно. Мальчик будто бы так понравился Волину, что тот стал учить его грамоте и анархизму, отдал в школу, и Махно сделался учителем. Но это неверно. Махно учителем никогда не был, и вернее полагать, что и Волина он узнал лишь впоследствии, а с анархизмом познакомился через Аршинова, на каторге.

С 1903 года Махно опять начинает пошаливать в Гуляй-Поле, но уже не на бахчах и огородах, а по барским поместьям, по амбарам лавочников: то уведет коней, то очистит погреб, то напишет записку лавочнику, чтобы положил деньги под камень. С полицией у него в то время велась странная и пьяная дружба.

Махно стали серьезно побаиваться, но мужики его не выдавали, потому что, чем ближе подходило время к революции 1905 года, тем решительнее Махно досаждал помещикам. И когда наконец запылали усадьбы, когда крестьянство выехало распахивать барскую землю, - Махно кинулся в города на большую работу. В начале 1906 года он напал с молодцами в Бердянске на казначейство, застрелил трех чиновников, захватил кассу, но был выдан товарищем и попал в Акатуй на каторгу...

Через двенадцать лет, освобожденный Февральской революцией, он снова появился в Гуляй-Поле, где крестьяне, не слушая двусмысленных распоряжений Временного правительства, выгнали помещиков и поделили землю. Махно помянул о старых заслугах и был выбран товарищем председателя в волостное земство. Он сразу взял крутую линию на "вольный крестьянский строй", на заседании местной управы объявил земцев буржуями и кадетами; разгорячась в споре, застрелил тут же, на заседании, члена управы и сам-назначил себя председателем и районным комиссаром.

Временное правительство ничего с ним поделать не могло. Через год пришли немцы. Махно пришлось бежать. Некоторое время он колесил по России, покуда, летом восемнадцатого года, не попал в Москву, кишевшую в то время анархистами. Здесь были и старый Аршинов, меланхолически созерцающий события революции, которыми, по непонятной ему игре судьбы, руководили большевики, и никогда в жизни не чесавший бороды и волос, могучий теоретик и столп анархии - "матери порядка" - Волин, и нетерпеливый честолюбец Барон, и Артен, и Тепер, и Яков Алый, и Краснокутский, и Глагзон, и Цинципер, и Черняк, и много других великих людей, которые никак не могли вцепиться в революцию, сидели в Москве без денег, с единственной повесткой ежедневных заседаний: "Постановка организации и финансовые дела"... Одни из них впоследствии стали вождями махновской анархии, другие - участниками взрыва Московского комитета большевиков в Леонтьевском переулке.

Несомненно, что приезд Махно произвел впечатление на тосковавших в московских кофейнях анархистов. Махно был человек дела, и притом решительный. Было надумано - ехать Нестору Ивановичу в Киев и перестрелять гетмана Скоропадского и его генералов.

Вдвоем с подручным анархистом Махно перешел в Беленихине украинскую границу, обманув бдительность сидевшего там на путях страшного комиссара Саенко. Переоделся офицером, но в Киев ехать раздумал: в нос ему ударил вольный ветер степей, и не по вкусу показалась конспиративная работа. Он махнул прямо в Гуляй-Поле.

В родном селе он собрал пятерку надежных ребят. С топорами, ножами и обрезами засел в овраге близ экономии помещика Резникова, ночью пробрался в дом и вырезал без особого шума помещика с тремя братьями, служившими в державной варте. Дом поджег. На этом деле он добыл семь винтовок, револьвер, лошадей, седла и несколько полицейских мундиров.

На теряя теперь времени, хорошо вооруженный и на конях, он врывается со своей пятеркой на хутора, зажигает их с четырех концов. Он пополняет отряд. С бешеной страстью кидается из одного конца уезда в другой и очищает его от помещиков. Наконец он решается на одни дело, которое широко прославило его.

Было это на троицу. Степной магнат, помещик Миргородский, выдавал, дочь за гетманского полковника. Ко дню свадьбы прибыли кое-кто из соседей, не испугавшихся в такое лихое время промчаться по степному шляху. Приехали гости и из губернии и из Киева.

Усадьба Миргородских крепко охранялась стражниками. На чердаке барского дома был поставлен пулемет, да и сам жених прибыл с однополчанами - рослыми молодцами в широких синих шароварах с мотней, которая, по старинному обычаю, должна мести по земле, в свитках из алого сукна, в смушковых, шапках с золотой кистью без малого не до пояса. У всех висели сбоку кривые сабли, бившие на ходу по козловым сапогам с загнутыми носками.

Невеста не так давно приехала из Англии, где кончала образование в закрытом пансионе, и уже неплохо говорила по-украински, носила вышитые рукава, бусы, ленты и красные сапожки. Пану отцу прислали из Киева по особому заказу бархатный жупан, отороченный мехом, точь-в-точь как на известном портрете гетмана Мазепы. Свадьбу хотели справить по-стародавнему, и хотя столетние меды трудно было достать на пылающей Украине, но для широкого пира всего наготовили вдоволь.

После обедни невесту повели через парк в новую каменную церковь. Подружки, что шли с невестой и пели песни, были чудо хороши, а она - совсем как из казацкой думки. "Эге, - сказали дружки жениха, поджидавшие у ограды, - эге, видно, вернулись на Украину добрые времена..." После венца молодых осыпали на паперти овсом. Пан отец, в мазепинском жупане, благословил их древней иконой из Межигорья. Выпили шампанского, крикнули: "Хай живе", - разбили бокалы, молодые на автомобиле уехали на поезд, а гости остались пировать.

Сошла ночь на широкий двор усадьбы, где слуги и стражники выделывали ногами замысловатые кренделя. Все окна в доме весело сияли. Привезенный из Александровска еврейский оркестр пилил и дудел что было силы. Уже пан отец отхватил чертовского гопака и пил содовую. Уже девицы и дамы искали прохлады в раскрытых окнах, а жениховы дружки - все куренные батьки, хорунжий и подполковники - вернулись к столам с закуской и, гремя саблями, грозились идти бить проклятых москалей, дойти до самой Москвы.

В это время среди пирующих появился маленького роста офицер в мундире гетманской варты. Ничего в том не было странного, что на усадьбу в такой день завернула полиция. Вошел он скромно, молча поклонился, молча покосился на музыкантов. Лишь кое-кто заметил что мундир ему был как будто велик, да одна дама с тревогой вдруг сказала другой: "Кто это? Какой страшный!.." Хотя неизвестный офицер и старался держать глаза опущенными, но, помимо воли, они у него горели, как у дьявола... Но мало ли какая ерунда может причудиться спьяна...

Музыканты после мазурок и вальсов заиграли танго. Два-три красных жупана, еще твердо стоявшие на ногах, подхватили дам. Кто-то велел потушить верхний свет. В полуосвещении, под расслабленные звуки, долетавшие, казалось, из глубины навек отжитых лет, пары пошли изламываться, изнемогать, изображая сладострастие смерти.

И тогда раздались выстрелы. Толпа гостей окаменела. Музыка оборвалась. Махно, одетый в форму вартового офицера, стоял позади закусочного стола у полуоткрытой двери и стрелял из двух револьверов по красным жупанам. Рослый багровый подполковник, друг жениха, раскинув руки, тяжело повалился на стол и опрокинул его. Пронзительно закричали женщины. Другой вытаскивал саблю и, так и не вытащив, ткнулся лицом в ковер... Еще трое с саблями кинулись на Махно, - двое сейчас же упали, третий выскочил в окно и там закричал, как заяц. В противоположных дверях появились двое, свирепых и чубастых, тоже в мундирах варты, и открыли стрельбу по гостям. Женщины метались. Падали. Пан отец не мог подняться с кресла, и Махно, подойдя, вогнал ему пулю в рот. Раздавалась стрельба и на дворе и в парке, где бегали выскочившие в окна гости. Немногим удалось спрятаться в кустах, в осоке на пруду. Перебиты были дворовая челядь и стражники. Махновские молодцы запрягли телеги и до рассвета грузили их добром и оружием. Солнце встало над пылающей усадьбой.

На Гуляй-Поле этот смелый налет произвел сильное впечатление. К тому времени крестьяне совсем уже приуныли под немцами, под сажеными помещиками, под скорой на расправу державной вартой. Не доверяя мужикам, помещики отказывались сдавать землю в аренду и требовали не только урожая нынешнего лета, но и возращения зерном убытков прошлого года. Оставалось выть по-волчьи. Явился Махно и объявил террор. По деревням и селам полетел слух, что нашелся батько.

Мужики спохватились. Запылали усадьбы. Запылали в степях скирды пшеницы. Партизанские отряды дерзко нападали на пароходы и баржи с хлебом, вывозимым в Германию. Волнения перекидывались на правый берег Днепра. Австрийским и германским войскам отдан был приказ пресечь беспорядки. Сотни карательных отрядов рассыпались по стране. И тогда Махно первый, с небольшим, хорошо вооруженным отрядом, стал нападать на австрийские войска.

В то время армия батьки Махно была еще не велика. Постоянное - не разбегавшееся - ядро ее состояло из двух-трех сотен отчаянных голов. Здесь были и черноморские матросы, и фронтовики, кому по разным обстоятельствам нельзя было показаться на родной деревне, и мелкие батьки, со своими отрядами влившиеся к Махно, и люди без роду и племени, воевавшие ради удали и веселой жизни.

Тогда же к армии начали прибиваться и анархисты-одиночки, так называемые "боевики", прослышавшие про новую гайдаматчину, вольно гулявшую на конях. Приходя пешком в махновский стан, рваные и голодные, с бомбой в одном кармане и с томом Кропоткина в другом, анархисты говорили батьке:

- Слышали мы, будто ты гениальная личность. Гм! Посмотрим.

- Посмотрите, - отвечал батько.

- Что ж, - говорили они, - если ты действительно таков, попадешь ведь на страницы мировой истории. Черт тебя знает, а вдруг тебе суждено стать вторым Кропоткиным.

- Возможно, - отвечал батько.

Анархисты стали ездить за батькой в обозе, пить с батькой спирт, говорить ему удивительные слова, до которых он был страшный охотник, - про историю и про славу. И понемногу кое-кто из них начал проходить на ответственные и командные места. И уже за каждым потащилась тачанка с добычей, взятой в боях: ящик коньяку, бочонок с золотом, мешок с одеждой. Такими одиночками были - Чалдон, Скоропионов, Юголобов, Чередняк, Энгарец, Француз и много других. На длительных стоянках они раздобывали целыми публичными домами веселых девиц и устраивали афинские ночи, уверяя батьку, что такой подход к половому вопросу раскрепощает быт, что же касается сифилиса - то это мелочь и вздор, когда осуществляется абсолютная свобода. Махно называл своих анархистов ползучими гадами, не раз грозил их перестрелять, но все же терпел как людей книжных и хорошо понимающих, что такое мировая слава.

У армии не было постоянной ставки. Номере надобности она перебрасывалась из конца в конец губернии на конях и тачанках. Когда задумывался налет или предстоял бой, Махно слал гонцов по деревням и сам в людном месте говорил зажигательную речь, после чего его подручные кидали с тачанок в толпу штуки сукна и ситца. В один день ядро его армии обрастало мужиками-партизанами. Кончался бой, и добровольцы так же быстро разбредались по селам, прятали оружие и, - будто они не они, - стоя у ворот, лениво почесывались, когда мимо громыхала германская артиллерия в поисках врага. Австрийцы и германские отряды, преследуя Махно, всегда ударяли в пустоту, и всегда в тылу у них оказывался этот вездесущий дьявол. Партизаны, как древние кочевники, не принимали решительного боя, рассыпались с воем, свистом и пальбой на конях и тачанках и, собравшись снова там, где их не ждали, нападали невзначай.
http://tolstoy-a-n.lit-info.ru/tolstoy-a-n/proza/hozhdenie-po-mukam/hozhdenie-po-mukam-2-7.htm

[Рысь]

Посмотрел "Красного призрака" по рекомендации одного доброго знакомого, идеологически правильного самарского кинорежиссера-документалиста. И не пожалел! Создатели явно вдохновлялись творчеством Тарантино и также явно не дотянули, но попытка весьма и весьма удачная. Больше всех понравился Гостюхин. Хотя, он мне везде нравится, где я его видел, еще начиная с майора Мак-Наббса в "Поисках капитана Гранта". Есть в его героях что-то простое и в то же время притягательное (из старой гвардии подобные ощущения у меня вызывал Лапиков и его кинообразы).
Понравилась музыка, которая тут внезапно есть, которую приятно слушать и которая также напоминает "Ублюдков" все того же Квентина (на это обратила мое внимание супруга, мы даже специально пересмотрели сцену расстрела евреев в доме французского крестьянина).
Не обошлось таки без коричневого мазка - диалог про двух богов у русских и у немцев. Правда тут мнения мое и знакомого разошлись по поводу коричневости. Я увидел в эпизоде повторение тезиса "коммунизм=фашизм". Однако данный тезис высказан в форме вопроса (на мой взгляд риторического, на взгляд знакомого - нет), что делает возможным утверждение, что ответ должен дать себе зритель, а значит однозначной коричневости нет. В связи с этим хотелось бы услышать мнения смотревших.

Такие дела.

[Лоренц Берья]

Правда тут мнения мое и знакомого разошлись по поводу коричневости. Я увидел в эпизоде повторение тезиса "коммунизм=фашизм". Однако данный тезис высказан в форме вопроса (на мой взгляд риторического, на взгляд знакомого - нет), что делает возможным утверждение, что ответ должен дать себе зритель, а значит однозначной коричневости нет. В связи с этим хотелось бы услышать мнения смотревших.

Я уже подзабыл этот эпизод. Фильм мне понравился, общее впечатление от него что идеологической лажи там нет, но и больших звезд с неба он не ухватил.

[Рысь]

Я уже подзабыл этот эпизод. Фильм мне понравился, общее впечатление от него что идеологической лажи там нет, но и больших звезд с неба он не ухватил.

Когда немцы в избе видят большой портрет Ленина и рядом маленький образ Христа, прикрепленный прямо к портрету Ильича. Унтер говорит капитану: "Смотрите, у русских два бога!", на что капитан отвечает: "А почему вы полагаете, что у нас как-то по-другому?" С одной стороны, имеет место уход от прямого равенства "Сталин=Гитлер", с другой - сравнение происходит на более глобальном уровне, сравнивают, точнее уравнивают создателей систем, советской и немецкой.