Спасибо, Танюша. Утешаюсь, как могу.
***
Впервые я побывала в Болгарии на излёте советского времени. А уже позже написала эти стихи. Сейчас только уточнила несколько слов, ничего не добавила и не выбросила, оставив всё как было изначально.
Надеялась. Увы.
Признание в любви и ненависти
Случайно нашла я листок –
Письмо, что когда-то писала
Для друга. Лишь несколько строк,
А друг сохранил. Вот не знала!
«Здесь море, как в сказке, песок
Горячие дарит объятья,
Заботы не сверлят висок,
Ношу только белые платья,
Целуюсь с солёной волной,
Беспечные дни прожигаю,
Любуюсь заморской страной,
Но что мне не так здесь? Не знаю.
Ухоженность, блеск площадей,
Сыта голубиная стая,
Весёлые лица людей…
Откуда же тяжесть такая?
Быть может, прилипчивый взгляд
Мужчин, всех случайных прохожих?
Как будто софиты горят,
А я на себя не похожа.
И каждый, меня осмотрев,
К какому приходит итогу?
А мне под беспечный припев
Подладить не хочется ногу.
И будто пудовый платок
Мне кто-то накинул на плечи,
И будто тяжёлый каток
Грозится меня покалечить.
Но отпуск, как спринтер, промчал,
Секунды отдав стометровке,
И поезд покинул вокзал,
Меня убаюкав на полке.
И вдруг остановка в пути.
Я дома? Смотрю, замирая –
Перрон. Вот и лужа блестит.
Стоит мужичок у сарая.
Я дома! О, радость свиданья
С украинско-русскою речью,
В ней тёплое слышно братанье
Двух рук, что сомкнулись при встрече.
Вот странность! Каштаны здесь пахнут.
От взглядов уже не алею.
Земляк, озабочен и замкнут,
С пакетом трусит по аллее,
Глаза улыбнулись мне робко
И спрятали взгляд за ресницы...»
Давно это было... Но только
Тот взгляд и поныне мне снится.
Откуда же злое торнадо
Обрушилось, сея раздоры?!
Кому и зачем это надо –
Спесивых державностей споры?
Я слушаю наш говорочек,
Тепло земляков ощущаю,
В фальшивости злых заморочек
Нацистскую гнусь понимаю.
Они запретят Окуджаву,
Высоцкого... Бардов прогонят?!
Во имя великой державы
Все песни друзей похоронят?
Лукавят! Не ради Отчизны
Враньём нас теперь умывают,
Вершится брехливая тризна,
А барды о фальши всё знают.
Моим землякам и землячкам
Придумав чужие заботы,
С экранов бросают подачки
Для злобной и тёмной охоты.
Не этим земляк озабочен,
Он чёрный мундир не наденет,
Он часто не спит с полуночи,
Решая, как выжить без денег
В стране, почерневшей без света,
Где вор, как вельможа, гуляет,
Он горькие видит приметы
Чумы, что в страну заползает.
На Родине нашей воришки
В дырявые лезут карманы,
И сгнили давно уже книжки,
В которых стыдятся обманов.
А может о Родине надо
Возвышенным слогом пиликать:
Под вишнями – белые хаты.
Ещё о Мазепе чирикать?
Но нет, у меня не выходит
Подобной любовью кичиться,
Не с запада солнышко всходит,
А светит оно, как годится.
Я помню Есенинский томик,
Зачем-то и кем-то запретный,
Чебрец на «долівці» и домик,
По мальвам и мяте приметный.
Здесь все мои родичи жили,
От прадеда, пахаря-предка,
И сеяли хлеб, и учили
Детей, голодали нередко,
Читали, смеясь, «Енеїду»,
И пели про «ніженьки білі»,
Про то, «як до дівчини їде
козак» и козацкие были.
Здесь внуков, детей обучили,
Что нету постыдней ворюги,
И сами ворам не служили,
Хотя и ходили в дерюге.
Зачем нас хотят присобачить
К чужим, громогласным мотивам?
Под вопли рагульские, значит,
И русский язык станет хилым?
И снова тупых поголовье
Кричит “Не пущать! Запрещаю!” –
Коричневой мрази сословье
По лексике я распознаю.
Родная моя Украина!
Ты всё понимаешь и знаешь,
Ты снова во тьме и руинах,
Но верю, что мразь покараешь.
Народ твой такой работящий!
Он мудрый, и чёрного зверя
В паршивых князьках завалящих
Легко распознает. Я верю!
Я слушаю наш говорочек,
Тепло земляков ощущаю,
И в вымытой чисто сорочке
Над чёрною тучей летаю.
2009г.