Благодарю, эрэа
katarsis! 
На носу война с Междугорьем, по лесам Ужас Кемперра бегает, а у королевы-матери одни интриги на уме. И так она о стране заботится, что чуть не толкнёт Нибелунгию в объятья Междугорья. Надеюсь, на этот раз у неё ничего не выйдет.
Такова уж Бересвинда, что поделаешь!
По основному произведению мы знаем, что ее действия против Кримхильды не приведут к роковым результатам. Пока что. Благодаря самопожертвованию Карломана.
Веление сердец (ОКОНЧАНИЕ)
Декабрь 813 года. Арверния. Дурокортер. Карломан\Альпаида, Хродеберг\Бересвинда, Кримхильда, Гизельхер, Аделард.
Из сборника "Скрытые страницы".
Идея рассказа принадлежит эрэа
Menectrel.А в оранжерее, не подозревая о близящейся к ним опасности, Гизельхер, почтительно стоя на коленях перед Кримхильдой, нараспев читал ей стихи, прославляющие Прекрасную Даму. Хоть он и не взял сегодня своей лютни, но голос его был приятен и сам по себе, а красивое лицо молодого рыцаря и его яркий взгляд, исполненный горячей любви, заинтересовали бы многих других дам, кроме Кримхильды.
- Твои волосы изобильны, как священный сноп пшеницы, что стоит в храме на почетном месте. Твои глаза глубоки, как море: кто в них окунется, уже не вынырнет обратно. Румянец на твоих щеках - как первое дыхание утренней зари. Твои алые губы - как лепестки роз. А зубы подобны сияющему жемчугу, зернышко к зернышку. Твои руки округлы и изящны, и, к кому они прикоснутся, тот уже не захочет из них уйти. У тебя походка королевы или богини, ибо сама Фрейя пожелала, чтобы ее красота повторилась на земле в твоем обличье!
Кримхильда не испытывала к нему тех нежных чувств, что он хотел бы в ней пробудить. Но она с наслаждением слушала сладкие песни Гизельхера, ибо благодаря им мыслями возвращалась в счастливое прошлое, где была беззаботной принцессой. А не покинутой королевой, как сейчас.
Аделард, стоявший в нескольких шагах позади Гизельхера, кивал в такт его стихам, как бы подтверждая, что все это правда. Пусть королева Кримхильда сегодня улыбалась не ему, но для Аделарда было наградой уже то, что ее обыкновенно печальное лицо сегодня оживляла улыбка.
Ротруда, что теперь стояла рядом с королевой, держа футляр с письмом, тоже с наслаждением слушала до боли знакомые песни, переносясь в юность. Ведь и ее некогда так же прославляли нибелунгские рыцари, пока к ней не посватался чужеземец...
Лишь Ираида Моравская, стоявшая в отдалении, сдерживала тревогу. Она предчувствовала беду, ибо понимала, как сильно рискует юная королева, вот так принимая ухаживания своего поклонника. Ведь королева-мать, отчего-то с самого начала невзлюбившая свою невестку, только и ждала возможности опорочить ее перед королем!
***
В это время в оранжерею вошла Альпаида и, на шаг позади нее, Матильда. По пути обе дамы обсудили и решили, как им действовать, чтобы избежать распрей и вывести молодую королеву из-под удара.
Каждая из них готовилась сыграть роль. Матильде следовало быть надежным двойным агентом, а значит - выражать неприязнь Кримхильде, вместе с королевой Бересвиндой и своей матерью. Альпаида привыкла, как все считали, стоять над схваткой. Но в глубине души обе они желали добра молодой королеве. Ибо видели, какова ее свекровь, Бересвинда Паучиха, и знали, что лишь сильная невестка способна быть противовесом ее материнской власти. Знали и то, что без помощи тайных и явных союзников Кримхильде пока не одолеть свою коварную и властолюбивую свекровь.
Дамы приблизились к королеве. Она сделала знак, и Гизельхер прервал свою песню на полуслове и поднялся, став рядом с Аделардом.
Кримхильда встретила обеих дам, которые приветствовали ее почтительным поклоном. Она знала, что Матильда в сопровождении своей матери навещала юных принцесс, ибо все дамы из свиты королевы докладывали заранее о своих отлучках. Альпаида же, как супруга Почти Короля и урожденная принцесса крови, имела привилегию не докладывать о своих перемещениях. Однако она, чтобы избежать неразберихи, все равно предупреждала через служанок о своем отсутствии.
- Здравствуйте, милые родственницы! - учтиво поздоровалась королева. - Как здоровье юных принцесс?
Пока она это произносила, Альпаида выразительно переглянулась с сыном. И тот понял по выражению лица матери, что сгущаются тучи - и отнюдь не только над ним.
Между тем, герцогиня Окситанская ответила королеве, как было условлено между ней и Альпаидой:
- Они уже здоровы, благодарение богам! И просили меня передать, что очень желают видеть свою тетушку, королеву Кримхильду!
В первый миг молодая королева не догадалась, что от нее требуется. Трудно было ей, от природы прямодушной, разобраться во всех дурокортерских хитросплетениях.
- Я не готовилась навещать их сегодня! Да и принцессам, только что оправившимся от болезни, трудно будет беседовать со мной...
Матильда, готовая проклясть ее несговорчивость, настаивала на своем:
- Я очень тебя прошу, государыня: навести их прямо сейчас, когда у тебя есть время! - и, как подобало двойному агенту, постаралась побольнее уколоть Кримхильду: - Быть может, узнать детей получше будет полезно для той, чей основной долг - подарить наследника королю Арвернии?
Тем временем Альпаида пристально глядела на Иду Моравскую, как бы желая ей что-то сообщить без слов. И герцогиня Земли Всадников, понимая, что что-то идет не так, подошла к королеве. И вдруг проговорила, одобряя идею Матильды:
- Государыня, я думаю, что навестить сейчас принцесс будет добрым делом! Сегодняшнему совету герцогини Окситанской можно верить. Лучше всего не терять времени.
Кримхильда задумчиво повела плечами. Она привыкла доверять Иде, и поняла, что речь идет о важном деле.
- Что ж, тогда мы пойдем! - она повернула голову к Альпаиде: - Ты пойдешь с нами?
Графиня Кенабумская покачала головой.
- Извини, государыня, но у меня срочное дело к моему сыну и его другу.
Молодая королева любезно кивнула.
- Что ж, я благодарю вас всех за дружеское участие! До новой встречи! - улыбнувшись своим верным рыцарям, она последовала за Матильдой к выходу, в сопровождении Иды и Ротруды.
А улыбка ее навсегда осталась в сердцах Аделарда и Гизельхера, которые продолжали видеть ее перед собой, даже когда за Кримхильдой и сопровождавшими ее дамами закрылась дверь оранжереи.
***
Как только они удалились, с другой стороны в оранжерею вошла королева Бересвинда в сопровождении графини де Кампани и фрейлин. Не разглядывая красот цветущего сада она направилась по тропинке, искать свою невестку.
Аделард первым заметил издали зловещий силуэт королевы-матери. Графиня Кенабумская тревожно переглянулась с сыном, и он сделал знак Рыцарю Дикой Розы, коснувшись губ и горла, словно пел.
Гизельхер привык действовать мгновенно на рыцарских турнирах. И сейчас стал стремительно импровизировать, напевая песню для матери своего друга, той, что спасла королеву Кримхильду и их обоих. Он стоял возле каменного ограждения маленького водоема, а рядом с невозмутимым видом Альпаида, опиравшаяся на руку своего младшего сына, любовалась водяными лилиями, и слушала его песню:
- О, знающая госпожа, что могла бы посрамить в споре не одного мудреца! Ты и величавым обликом своим затмеваешь всех дам, что выглядят рядом с тобой простолюдинками, и мудростью среди смертных жен равна великой Фригг среди богов! Твой дух высок и чист, как Белые Горы, давшие тебе имя. Твои сыновья прославят в веках твою память, с гордостью произнося: "Я - сын своей матери!"
Альпаида слушала песню, и Аделард улыбался, радуясь, что его мать заслуженно восхваляют. Но, стоило приблизиться королеве-матери, улыбка сразу угасла, и юноше стало неуютно.
Бересвинда Адуатукийская, собиравшаяся застать свою невестку в объятиях нибелунгского рыцаря, издалека услышала звонкий голос певца. Но почему-то Рыцарь Дикой Розы пел совсем не то, что от него ожидалось... А, увидев в его обществе только Альпаиду с младшим сыном, Бересвинда была вынуждена остановиться, не дойдя нескольких шагов до них. Ей подумалось, что произошла какая-то подмена, подлог. Память возвращала ее в далекий день юности, когда она попала в нелепую ситуацию, и тоже из-за Альпаиды. "Погоди же! Со временем я и с тобой поквитаюсь!" - злобно пообещала она, ибо не любила ошибаться.
Графиня Кенабумская, сделав вид, будто только что заметила королеву-мать, подала Гизельхеру знак замолчать.
Бересвинда же, наконец, взяла себя в руки и принужденно улыбнулась Альпаиде.
- Доброго дня тебе, любезная графиня! Признаться, я не ожидала застать здесь тебя! Да еще обзаведшуюся молодым поклонником...
Графиня Кенабумская отвечала с нарочитым легкомыслием:
- Я просто прогуливалась здесь вместе с Аделардом и его другом. И мне захотелось узнать, вправду ли виконт Гизельхер поет так же хорошо, как сражается. Ты ведь знаешь, государыня, мне всегда хотелось все знать!
Бересвинда перевела взгляд с нее на Рыцаря Дикой Розы. Если бы взором можно было убить, молодой нибелунг упал бы замертво. Но Паучиха не была василиском, убивающим взглядом. И она метнула не менее уничтожающий взгляд на Оду де Кампани, которая сама была в не меньшем смятении: ведь она была уверена, что они застигнут королеву Кримхильду здесь, вместе с Гизельхером!
Королева-мать тихо проговорила:
- Я искала здесь мою невестку, королеву Кримхильду. Услышав, что она здесь, решила составить ей общество.
- Королеву Кримхильду? - графиня Кенабумская вскинула брови с деланым удивлением. - Мы встретили ее по пути в оранжерею. Она узнала от герцогини Окситанской, что принцессы выздоровели, и захотела их навестить. Так что, государыня, тебе будет нетрудно застать ее в покоях принцесс.
Бересвинда Адуатукийская кивнула, сдерживая гнев.
- Что ж, я так и сделаю! Желаю вам счастливо провести время! - и Бересвинда удалилась в сопровождении своей свиты, шелестя траурными юбками.
Альпаида, сохраняя самообладание, проводила взглядом королеву-мать. Сегодняшнее поведение Паучихи показывало, что обстановка при дворе накаляется. Неведомо почему, но она возненввидела невестку всерьез, и, потерпев сегодня неудачу, на этом не успокоится. Графиня Кенабумская решила немедля поговорить со своими отцом и братом. Ибо один лишь Хродеберг мог отвлечь Бересвинду Адуатукийскую от планов мести.
Убедившись, что королева-мать ушла достаточно далеко, Альпаида обернулась к обоим юношам. Проговорила с сочувствием и тревогой, знакомой лишь матери:
- Аделард, ступай в кабинет к отцу, он хотел поговорить с тобой.
Ее сын беспрекословно покинул оранжерею и направился в кабинет майордома.
Альпаида, обернувшись к нибелунгу, сказала:
- Благородный Гизельхер, лучше всего и тебе ныне вернуться к твоему отцу, графу Рехимунду, и хотя бы несколько дней прожить тихо, чтобы никто при Дурокортерском дворе тебя не видел!
Сознавая в глубине души правоту графини, Гизельхер склонился и поцеловал ей руку:
- Благодарю за все, что ты и твой мудрый супруг делаете для Ее Величества королевы Кримхильды!
- Лучше ты сам оберегай ее покой, а не навлекай на нее беды! - посоветовала Альпаида.
Молодой рыцарь глубоко вздохнул и, поклонившись, направился к выходу. На пороге он обернулся, и лицо его осветилось торжеством, словно он хотел сказать: "А все-таки, все было не зря, если мне удалось увидеть королеву Кримхильду!"
А графиня Кенабумская направилась в Зал Советов, к отцу и брату.
***
Аделард вошел в кабинет к отцу, который просматривал последние донесения. Неслышно присел на краешек кресла напротив него, ожидая, когда майордом Арвернии обратит на него внимание.
Карломан постарался поскорее завершить наиболее важные дела, и кивнул сыну.
- Рассказывай, с чем пришел!
Аделард вкратце поведал отцу обо всем, что только что произошло в оранжерее.
Карломан выслушал его без удивления. Затем произнес:
- Я надеюсь, сегодняшняя история послужит тебе уроком, сын! И ты, и виконт Гизельхер - горячие поклонники молодой королевы, но ваша преданность навлекает на нее опасность!
Юноша покраснел, как маков цвет.
- Но почему, отец?! Мы никому не делали зла! Наоборот, мы хотели лишь порадовать королеву Кримхильду.
Граф Кенабумский сочувственно улыбнулся порыву души своего пылкого сына.
- Королеве-матери все равно, вправду виновна ее невестка или нет. Она стремится опорочить ее перед королем. Вот почему мы с матерью надеемся, что ты не станешь подражать Рыцарю Дикой Розы. Королева Бересвинда будет рада расправиться с воздыхаталем Кримхильды, кем бы он ни был. Даже наше родство с королевским домом и влияние на государственные дела может тогда не помочь.
Аделард вздохнул и оперся ладонями об стол.
- Мне все чаще думается, что лишь в воинском братстве я смогу отвлечься от нее и быть полезным людям!
Карломан твердой рукой накрыл руку сына.
- Не спеши с выбором, пока не получишь более ясных знамений своей судьбы!
Юноша кивнул и склонил голову, понимая в глубине души, что опасения его родителей справедливы.
***
Альпаида, не теряя времени даром, прошла из оранжереи в Зал Советов. Там, как и ожидала, она застала своих отца и брата перед гобеленом-чертежом. Они обсуждали перепетии будущей войны.
- Необходимо увеличить численность войск на восточной границе, пополнить гарнизоны крепостей, стерегущих перевалы, будь то владения баронов или замки братства Циу, - воодушевленно проговорил Хродеберг. - Хотя, конечно, если с гор скатится лавиной все войско короля Видукинда, выстоять будет трудно! Нужно днем и ночью держать разведчиков на перевалах. Пусть зажигают сигнальные огни, завидев врага, а если днем, то подают дымовые сигналы.
Дагоберт Старый Лис кивал, по большей части одобряя мысли сына, ибо сам не единожды думал о том же. И чувствовал гордость за сына: все-таки, Хродеберг - достойный наследник! Если бы не королева Бересвинда...
- Я верю, сын: Карломан соберет свой союз, и мы встретим врагов сообща! А, если еще удастся убедить аллеманов и моравов потрепать немного наших союзников с тыла, как собаки хватают медведя за задние лапы, тогда, глядишь, междугорцы и тюрингенцы сбавят боевой задор...
И оба военачальника опять обратились к чертежу, прикидывая по нему возможное движение своих и вражеских войск.
В этот миг в зал вошла Альпаида. И отец, и брат обернулись к ней и поняли, что у нее серьезные вести.
Графиня Кенабумская рассказала им о столкновении с королевой Бересвиндой в оранжерее, и о том, что ее противостояние с молодой королевой, похоже, все усиливается. Она увидела, как опечалился брат. Дагоберт же с досадой хлопнул себя рукой по бедру.
- Эту женщину следовало назвать не Бересвиндой, а Ангрбодой - "Сулящей Горе", как великаншу из древних Эдд! - воскликнул он, не сдержавшись, ибо мало что вызывало такое раздражение у обычно невозмутимого коннетабля, как Бересвинда Адуатукийская.
Хродеберг укоризненно взглянул на отца, но даже он не смог найти, что сказать в защиту возлюбленной.
Тем не менее, Альпаида просительно взглянула на него:
- Хродеберг, лишь ты один на всем свете можешь хоть как-то повлиять на королеву Бересвинду, или, по крайней мере, отвлечь ее от замыслов мести! Любовь к тебе - лучшее, что есть в ее душе.
Хродеберг встрепенулся.
- Я буду рад отвлечь королеву Бересвинду от пагубной ненависти к ее невестке, - он со смущением поглядел на отца.
Но Дагоберт кивнул, соглашаясь.
- Иди к ней, сын! Ты поможешь не только королеве Кримхильде, но и способствуешь делу мира в королевской семье, а значит - и в Арвернии.
Хродеберг облегченно вздохнул. Ведь он равно любил своих родных и невенчаную жену, и его утешало, что не придется выбирать между ними.
***
Вечером того же дня, когда Дурокортерский замок готовился отойти ко сну, Хродеберг пришел к Бересвинде, получив от нее принесенное фрейлиной письмо. Королева-мать была в своих покоях одна, отпустив свиту, но не раздевалась ко сну. Она была в такой ярости, что не смогла бы сейчас заснуть. Из головы не выходило, что ей не удалось добраться сегодня до своей невестки, показать всем, и своему царственному сыну, какова та на самом деле.
При дворе Кримхильду именовали Нибелунгской Валькирией, а Бересвинда видела в ней только глупую девчонку, куклу с белокурыми волосами и пустыми голубыми глазками. Некогда ее ныне покойный муж, а теперь и сын не могли устоять перед хлопаньем таких вот глаз! И она считала своим долгом оберегать близких мужчин от таких женщин.
И вот - не получилось! Что хуже всего - королева-мать знала, что в ближайшие дни король не послушает никаких наветов на жену. Он вернулся с охоты с богатой добычей, причем самолично поднял на рогатину огромного кабана. Значит, будет сейчас благодушен, и не захочет слышать ничего о вине Кримхильды...
Хродеберг вошел тихо и, пройдя по черно-белым плиткам, приблизился к невенчаной жене. Она, увидев его отражение в зеркале, обернулась, и они поцеловались, как молодая, нетерпеливая пара любовников.
- У тебя усталый вид, - проговорил маршал затем. Наедине они не соблюдали формальностей.
И, хоть Бересвинда выглядела скорее печальной и злобной, чем просто усталой, но она почувствовала, как напряжение этого дня потихоньку отступает, и даже ненависть к Кримхильде понемногу тает в объятиях мужчины, которому всегда была нужна только она одна. Королева-мать повернулась спиной, позволяя Хродебергу распустить шнуровку на платье. Она любила, когда он занимался этим сам, и его руки ласкали ее. И сейчас, когда черное платье с шорохом сползло на пол, Хродеберг, разминая ей плечи, проговорил:
- Не тревожься сейчас ни о каких врагах, моя королева! У тебя нет врагов при Дурокортерском дворе. Все свято чтут твою волю, и прежде всего - твои родные. У Арвернии есть враги, против которых придется выступить с оружием в руках. Чтобы победить их, нужен мир внутри королевства, и прежде всего - в самой королевской семье. Но война начнется еще не завтра. И сейчас, когда мы с тобой вместе, и зимняя ночь так долга, я не хочу думать ни о чем!
- И я... Иди ко мне, мой доблестный маршал! - позвала Бересвинда, приглашая Хродеберга в расстеленную кровать. В такие минуты, как эта, она была счастлива, потому что любила и сама была любима. Замыслы мести Кримхильде не стерлись из памяти, но они могли подождать...
Полог королевской кровати задернулся, скрывая их.
***
А вот Карломан Кенабумский в это время, хоть и перешел из кабинета в свои личные покои, еще не собирался ложиться спать. Пока что он, сидя за столом, беседовал о государственных делах со своим старшим сыном Ангерраном. Тот принес отцу черновики писем, что составил за день по его просьбе для правителей сопредельных стран. Сам Ангерран сидел напротив отца, скрывая волнение, а чуть поодаль устроилась в кресле Альпаида, любуясь ими обоими. Она уже рассказала мужу и сыну о столкновении с королевой-матерью, искавшей свою невестку, а Карломан поведал им с Ангерраном о разговоре с Аделардом.
- Ну что ж, - одобрил Карломан, прочтя последнее из писем, - ты хорошо разъяснил, чем угрожает каждой стране наступление вражеского союза, и в чем преимущество наших совместных усилий! Распорядись, чтобы лучшие писцы завтра переписали эти грамоты набело, и я подпишу их.
Ангерран улыбнулся похвале, не такой уж частой, ибо Карломан ждал от своего первенца многого, и требовал много.
- Разумеется, это лишь начало долгой дипломатической подготовки, - продолжал майордом. - Но начало хорошее. Эти письма - краеугольный камень будущего военного союза. И тебе тоже придется ему поспособствовать. В будущем. А сейчас ступай отдыхать, Ангерран!
- И вам также спокойной ночи, отец, матушка! - улыбнулся Ангерран, собираясь выйти.
Между тем, Альпаида с гордостью глядела на самых родных мужчин. Она понимала, что Карломан скоро будет совершенно поглощен подготовкой к войне и созданием союза государств. Следить за распрей двух королев ему станет некогда.
И она окликнула Ангеррана:
- Погоди, сын мой! Я прошу тебя: приглядывай за нашим Аделардом, чтобы он не наделал глупостей, подобных сегодняшним или еще худших.
Ангерран, выслушав просьбу матери, охотно склонил голову.
- Я сделаю все, что ты прикажешь, матушка! А позаботиться о младшем брате, чтобы с ним ничего не случилось - это и моя прямая обязанность!
Он вышел, закрыв дверь. Карломан в это время просматривал еще какие-то документы. Наконец, он поднял голову и с благодарностью обратился к супруге.
- Я разговаривал с Аделардом сразу после случая в оранжерее, и он обещал мне быть осторожнее. Но все равно, я рад, что и Ангерран будет теперь присматривать за ним. Спасибо тебе за просьбу! - проговорил он, поднимаясь из-за стола.
Было уже за полночь, когда Карломан и Альпаида ушли, наконец, в свою супружескую спальню. Там они, как обычно, помогали друг другу раздеваться - больше, конечно, он ей, ибо наряд знатной дамы куда сложнее мужского. Но, вместо шуток и поцелуев, как в юности, они обменивались размышлениями о повестке дня и о том, как уберечь Кримхильду от гнева Паучихи.
- Я надеюсь, в ближайшее время у королевы-матери не будет повода, чтобы "уличить" свою невестку, - предположила Альпаида. - Виконт Гизельхер получил хороший урок, и, надеюсь, хоть на какое-то время будет держаться подальше от Кримхильды. А затем, если удастся твой замысел, на повестку дня станет скорая свадьба принца Хильперика с принцессой Бертрадой Шварцвальдской. И королева-мать займется устройством свадебных торжеств, ей некогда станет следить за невесткой, - вышло не очень убедительно, ибо Альпаида не могла поручиться, что Бересвинда поведет себя именно так. И она вздохнула: - Увы, кажется, люди нарочно стремятся усложнить жизнь себе и всем вокруг!
- Я думаю, все дело в том, куда влечет сердце каждого из участников этой жизненной драмы, - произнес Карломан. - Сердца короля и его супруги влечет друг к другу и одновременно отталкивает. Сердца нашего сына и Рыцаря Дикой Розы влечет к Кримхильде, и им пока трудно их обуздывать. Сердце королевы-матери требует мести, но любовь Хродеберга порой смягчает его. Он же давным-давно отдал свое сердце ей. То же велание сердца побуждает одних государей к завоеваниям, а других - к защите своих владений. А ты, родная моя...
- А мое сердце всегда с тобой! - засмеялась Альпаида и обвила мужа за шею и за плечи, вместе с ним укладываясь в постель.
Военный союз государств, направленный для совместной защиты, задуманный Карломаном Кенабумским, и потому получивший его имя, начал постепенно осуществляться. Но, занятый его подготовкой, майордом не мог проследить за обстановкой в королевской семье. И вот, спустя полгода наущения королевы-матери и бешеная ревность молодого короля едва не разрушат все его старания. И тогда Карломану придется встать под меч разъяренного короля, ради спасения его чести и мира между государствами. Ибо его сердце велело рискнуть жизнью, чтобы благополучны были другие.
Автор
Тема: Черная Роза (Война Королев: Летопись Фредегонды) - V (Прочитано 23421 раз)