Эрэа
Dama, эр
Уленшпигель, спасибо
Угол был местом игр. Я довольно долго играла на полу вырезанными из бумаги фигурками. Обычно, после прочтения очередной книги, я надолго заболевала ее сюжетом и героями, поэтому рисовала и вырезала из бумаги фигурки героев. Иногда это были литературные персонажи, но чаще, придуманные мною герои, действовавшие в придуманной по мотивам любимых книг стране. Это были дети разных национальностей: мальчик негр с бусами на шее, в красной набедренной повязке, мальчик-итальянец в полосатой майке, девочка-еврейка в средневековом одеянии (привет скоттовской Ревекке), мальчишка из какой-то латиноамериканской страны и, конечно, же маленький индеец. Были тут и братья-близнецы из повести «Хуан Маркардо, мститель из Техаса», и Маркос Рамирес из повести Карлоса Луиса Фальяса… В куклы я никогда не любила играть, а вот со своими вырезанными фигурками разыгрывала целые представления, всякий раз дополняя сюжет новыми деталями. Это были два моих обычных места в комнате: или лежа на пузе на диване с книгой, или сидя на старой телогрейке на полу в углу со своими фигурками. Никого из подруг в этот придуманный мир я не допускала, он был только мой. Иногда я переключалась на рисование. Обычно просто срисовывала иллюстрации из любимых книг, реже придумывала что-то свое на тему любимых сюжетов и героев. Приключения продолжались и перед сном, когда я, уже лежа в постели, читала на ночь. Мама запрещала читать долго, уверяла, что утром меня невозможно разбудить, я бормотала «Сейчас, еще минуточку» и снова погружалась в мир свистящих стрел и звенящих мечей. В конце концов, рассерженная мама попросту выключала свет, но и в полудреме, под одеялом, я продолжала придумывать свои истории. Сны часто являлись продолжением прочитанного и придуманного. По выходным я долго лежала в постели и читала, пока рассерженная мама не извлекала меня на свет божий и не отправляла завтракать. Я могла читать часами, в любом месте и положении. Помнится, уже, будучи вполне взрослым человеком, студенткой пединститута, я увидела у знакомых в Петрозаводске «Таис Афинскую» Ефремова. Мы остановились там только на одну ночь, я читала весь вечер, почти всю ночь и следующие полдня до отправления поезда. Не знаю, что подумали о странной нелюдимой девице наши добрые знакомые, но книгу я успела прочитать. С тех пор «Таис», одна из моих любимых книг. Подруга моей страсти к чтению не разделяла. Однажды ее тетя подарила великолепно иллюстрированный сборник сказок, она увлеклась и долго восхищалась «Спящей красавицей». Мне такое чтиво было на несколько минут, и я никак не могла понять, что в десять лет можно найти интересного в сказке, которую я читала еще до школы?
Наша неуемная фантазия постоянно толкала нас на какие-то немыслимые эксперименты. Так однажды подруга предложила запихнуть в банку со сладкими грушами несколько пчел и получить мед. Я предполагала, что никакого меда мы не дождемся, ибо имела некоторые представления о пчеловодстве – у отца отчима была своя пасека. Однако, посмотреть, что же получится, было интересно. Целый день мы наблюдали за копошащимися в банке пчелами, к вечеру выпустили бедолаг на волю. Это было, пожалуй, одно из самых невинных наших развлечений. Как правило, попавшие в наши цепкие лапки, животинки не отделывались так легко. Чего стоил эксперимент с лягушками! Предложение, естественно, исходило от Вали. «А давай посадим жаб в мешок и посмотрим, как они там будут размножаться!» сказано – сделано. В маленьком пруду за колхозной баней водилось по весне не мерянное количество огромных зеленых лягушек-ропух, вот они и стали жертвами наших сексуальных наблюдений. Мы наловили их большим рыболовецким сачком Валиного деда, запихнули в плотный полиэтиленовый пакет из-под удобрений и уселись на зеленом пригорке наблюдать. Перепуганные твари, естественно, не стремились заниматься любовью напоказ. Собственно, мне не слишком интересно было смотреть на эротические игрища несчастных созданий. Тем не менее, дурацкую идею подруги я поддержала очень активно, даже помогала усаживать жаб друг на друга. Принадлежность к самцам и самкам мы определяли на глазок. Лягушки испуганно таращились на юных натуралистов золотистыми выпуклыми глазами и старались забиться в угол. Пришлось отпустить несговорчивых созданий на волю, надеюсь, все они выжили.
По осени мы шли в лес за грибами. Напрасно наши мамы пугали нас мифическими кровососами и вовсе не мифическими парнями. Чтобы нас издали приняли за мальчишек, подруга предложила петь хулиганские песни. По сравнению с тем, что доносится нынче из наших телевизоров и приемников, песенки эти носили вполне невинный характер, но по тем временам они были довольно рискованными, особенно для маленьких девочек. Итак мы шли по лесу и распевали во все горло:
Пошел Гитлер на войну защищать Европу,
А жена ему в окно показала ж…у.
Идет Гитлер из войны раненый у яйца,
А жена ему кричит: - На х..я ты сдался!
Внезапно из-за куста послышалось:
- Посмотрите, хлопцы, какой я гриб нашел!
Каково же было изумление мальчика при виде двух девчонок.
- О, а я думал, это хлопцы! Ну, вы даете!
Мальчишка заинтересованно рассматривал двух девочек из приличных семей, мы готовы были провалиться со стыда, не объяснять же парню, что мы побаивались встречи со взрослыми парнями и маскировались под мальчишек.
Каждый поход в лес тоже происходил с приключениями. Нам строжайше запрещалось бродить в студеной осенней воде, но обходить два километра до моста вдоль нашей речки, в просторечии именуемой канавой, было лениво. Удобнее всего было перебрести в мелком месте, таких бродов было несколько, по осени вода там доходила до середины щиколотки, но вокруг подстерегали более глубокие места и родники. К тому же, сапоги обычно были только у меня, Валя ходила в туфлях. Однако мы придумали выход. Сначала я перехожу в сапогах, потом перебрасываю их подруге, а она бросает мне свои туфли и переходит в моих сапогах. Проблема состояла только в том, что бросить удачно сапог получалось не всегда, да и перебрести, не зачерпнув голенищами воды, тоже удавалось редко. В таком случае выход находился быстро: вода выливалась, внутрь запихивалась сухая трава, и мы бодро топали дальше – не возвращаться же из-за таких пустяков, в самом деле. Грядущая простуда казалась сущей ерундой. Справедливости ради, следует отметить, что худая жилистая подруга почти никогда не болела, в отличие от меня. Помнится, она даже терлась щекой о мои ветряные оспины, но так и не заразилась. Меня же ни одна эпидемия не обошла стороной: ветрянка, свинка, грипп, коклюш… Особенно долго длился коклюш, я кашляла месяца два, пока баба Маша и тетя Оля не забрали меня к себе и не поселили на печи. Каждое утро мне под нос совали огромный чугун вареной картошки, накрывали одеялом и приказывали дышать. Другим радикальным средством стал кошачий хвост. Бедняге подожгли шерсть на кончике и сунули паленый хвост мне в нос. Кот возмущался громко, я молча, но результат был достигнут – удушающий кашель постепенно сошел на нет.
