Печать

[katarsis]

Дедославль хорош, но Стемир в своём репертуаре: одна Лесная Земля на уме Дед тоже хорош, а ещё в этом есть что-то символическое, что в городе с названием Дедославль правит дед
Первое сражение. Тут, конечно, Стемир в своей стихии. Старшим уже умные советы даёт Уже и в засадный полк ему надо. Я бы, кстати, на месте отца его туда не отпустила: это же первое сражение, даже не второе! Будем надеяться, Радиму не придётся жертвовать жизнью, чтобы его сберечь.

Однако, Богуслав явно завидует Стемиру и ничего хорошего я в этом не вижу.

Да, это заметно. И тут уже только от Богуслава зависит, сможет ли он справиться со своими чувствами.

[Ilona]

Может быть, я чего-то не понимаю, но вроде бы здесь уже не родовые общины, а сословное общество
Вот поэтому оскорбление знатному роду - оскорбление вдвойне. А указывать главе такого рода, как он должен отстаивать его честь, оскорбление само по себе.

А наедине, когда родных нет близко, приходится для них составлять письменные поучения.
И возможно, что в этом мире потомки тоже будут не только на красоту слога смотреть, но и на очень интересные особенности языка.

Подготовился Стемир к первой битве достойно. Посмотрим теперь, как он себя проявит.

[Артанис]

Огромное, как мамонт, вам спасибо, эрэа Convollar, эрэа katarsis, эрэа Ilona!

Это, конечно, правильно, обычно так и случается. Однако, Богуслав явно завидует Стемиру и ничего хорошего я в этом не вижу.

Богуслав - старший брат, и формально ему оспаривать у Стемира нечего. Если бы не это обстоятельство, отношения между ними и впрямь могли значительно усложниться. Если Стемир в чем-то способнее, и может превзойти, то это, выражаясь современным термином, его "интеллектуальная собственность", которую не отнимешь. Можно только попытаться превзойти, как уж получится.
Впрочем, много позднее у Богуслава действительно осложнятся отношения с другими родственниками. Но как и почему это произойдет - узнаем в свое время.

Дедославль хорош, но Стемир в своём репертуаре: одна Лесная Земля на уме Дед тоже хорош, а ещё в этом есть что-то символическое, что в городе с названием Дедославль правит дед
Первое сражение. Тут, конечно, Стемир в своей стихии. Старшим уже умные советы даёт Уже и в засадный полк ему надо. Я бы, кстати, на месте отца его туда не отпустила: это же первое сражение, даже не второе! Будем надеяться, Радиму не придётся жертвовать жизнью, чтобы его сберечь.

Название Дедославль появилось еще в "Обретенной Земле", где действие происходит примерно за десять тысяч лет до Сварожского Цикла. Назван так был внуками Сварта, родоначальника сварожан, в знак того, что продолжают его дело, расселяясь в новые края.
Вот и увидим, как Стемир получит первый боевой опыт (хочется в этой главе все время сказать "боевое крещение" - а нельзя ).
Все может статься! Но как-то же нужно обретать опыт. Если вздумал уже не только мечом махать, но и предлагать инициативы - сам их и выполняй.

И возможно, что в этом мире потомки тоже будут не только на красоту слога смотреть, но и на очень интересные особенности языка.

И это может статься. Так же как и с песней Радомира в "Песни степей".

Подготовился Стемир к первой битве достойно. Посмотрим теперь, как он себя проявит.

Обязательно посмотрим!

Конь под Стемиром был резвый, нервный, все время переступал ногами, поводил четкими ушами, словно ему передавалось волнение всадника.  Княжич натянул поводья, заставляя его смириться, чтобы не мешал озирать поле боя. Он видел, как сварожское войско, устремившись навстречу уртанам, разделилось на три отряда, что принялись, подобно трем железнокованым остриям, дробить, жевать, перемалывать вражеские силы. Уртаны были готовы к бою, они поднялись темным потоком, словно сама Великая река вышла из берегов. Сварожские клинья сразу же начали суживаться, редеть в числе, но двигались дальше, рассекая на части живую силу врага.
Где-то впереди, на пике яростной атаки,  Стемир мог разглядеть своего отца, облаченного в богатые доспехи, и братьев под княжеским знаменем, и воинов, которых хорошо знал. Два чувства смешались в нем, как огонь и холод, раздирали его на части. Первое - страшное и вместе с тем упоительное зрелище битвы, на которую покуда взирал со стороны. Второе - холодное, трезвое осознание того, как исполняется их замысел. В четких, слаженных действиях сварожских полков, прорубавших себе путь, была своя красота. Даже зажатые меж хорошо вооруженных уртанских ратей, они не теряли четкого строя, не рассыпались перед превосходящей силой противника. А, видя, как льется кровь сварожских воинов, как только что здоровые, крепкие витязи падают с коней, страшно изрубленные, Стемир разгорался гневом.
Он видел, как навстречу врагу с гиканьем и воплем полетели команы, выгибая свой строй так, чтобы охватить уртан подковой и потеснить, как было условлено. И в то же время со стороны команских повозок донесся пронзительный, многоголосый вой. Воины запасного полка даже глаза вытаращили.
- Это шаманы команские воют перед битвой по-волчьи, - усмехнулся Радим. - Гадают так: если настоящие волки отзовутся, значит, одержат победу!
Стемир усомнился, чтобы настоящие волки отозвались днем, да еще когда рядом кипит бой. Но вдруг из шатра, где был привязан, откликнулся Серый. Его одинокий тоскующий вой взмыл в небо, на мгновение заглушив грохот сражения. Затем упал и снова, еще пронзительней пронесся над полем битвы жалобный волчий вой. Стемиру стало стыдно, что привязал волка. Но в сражении зверю нечего было делать. Что его острые зубы против твердой стали, сокрушающей даже прочные железные доспехи!
Думая о волке, Стемир не переставал следить за полем битвы. Уже весь строй уртан, длинный, неимоверно вытянувшийся, чтобы отвечать на удары сразу с трех сторон, ввязался в битву. Передовые конные отряды еще стойко огрызались, но уже начали постепенно, по одному шагу, прогибаться под нажимом сварожан и команов. Значит, скоро и их черед! Стемир проверил, как выходит меч из ножен, затянул подшлемный ремень туже.
Кто-то подъехал к княжичу ближе. Он оглянулся. Рядом с ним был Белян. Бледный, как мел, даже веснушки на носу проступили.
- Как мы драться будем? Туда глядеть страшно!..
- А ты об этом не думай! Как дойдет до дела, некогда станет бояться, - сказал Стемир, будто сам уже сражался прежде. Сообразив, что говорит не то, рассердился, бросил резко: - Ты же со мной на кабана ходил, и на лося! Как тебя сохатый рогами поддел и на дерево забросил, ногу тебе распорол - помнишь? Тогда страшней было!
Взрослые воины одобрительно кивали, услышав слова княжича. Подъехавший сзади Ярий ухмыльнулся:
- Здорово говоришь, Стемир! Скорей бы уж наш черед. Хочется свалить какого-нибудь уртанина, не последнего среди своих, чтобы память была о нашем первом сражении. И дома будет что показать...
Стемира что-то насторожило в словах старшего Вепровича, но он не успел обдумать, а тем более - ответить. Потому что в этот миг Радим подул в большой рог, и весь запасной полк, пришпорив коней, в один и тот же миг бросился вскачь, навстречу врагу. Летя на горячем, с пеной на удилах, коне, копыта которого высекали искры, Стемир был поистине окрылен. Все его чувства работали во всю силу, кровь бежала по жилам быстрей обычного, голова сделалась легкой и ясной. И, когда навстречу ему метнулся высокий всадник в черненом чешуйчатом доспехе, Стемир успел уклониться вовремя от взмаха изогнутой сабли. Но нанести ответный удар ему не удалось: Радим, метнувшись между ними, поразил противника княжича.
- Зачем?! - хрипло выдохнул Стемир, лишившись противника.
И тут же боковым зрением увидел такое, что кровь застыла в жилах. Бросившись защищать его, Радим не углядел собственной опасности. Промчавшись мимо, еще один уртанский всадник на всем скаку ударил копьем в грудь воеводе. Будто огненно-алый мак расцвел на светлой кольчуге Радима, а затем хлынул дымящийся поток крови. Покачнувшись в седле, Радим упал наземь лицом вниз. Когда-то, в иной жизни, не он ли говорил еще маленькому Стемиру, что так не падают живые?..
- Радим! - пронзительно, как Серый, взвыл юноша, а затем кинулся вскачь за уртанином, убившим Радима. У него не осталось ни сомнений, ни помыслов, что сейчас он убьет другого человека. Ему нужно было, чтобы убийца его наставника и друга сам был мертв. И, когда уртанин развернул коня и усмехнулся, видя перед собой юношу, - Стемир ударил мечом его в шею, разрубил ее вместе с кованым из стальных конец воротником кольчуги. Уртанин даже не понял, с какой стороны обрушился удар. Падая с коня, его тело само освободило меч Стемира, застрявший было в разрубленных мышцах. Осознав свою победу, княжич взмахнул окровавленным мечом, привстал на стременах, оглядывая лишившийся воеводы отряд.
- Бейтесь, сварожане! Боги видят вас! - воскликнул он, тесня конем и ударами меча нового уртанина.
Запасной полк, покачнувшийся было, лишившись воеводы, тут же воспрянул духом, следуя за юношей в золоченых княжеских доспехах, который с непостижимой ловкостью и силой рубился с наседавшим врагом. Он готов был сражаться, и они сражались тоже. Несколько опытных воинов держались поближе к княжичу, прикрывая его боковых ударов уртан. Однако Стемир в тот миг не замечал их. Как всегда, ожесточенное сопротивление врага только распаляло его, требовало отвечать на вражескую силу и ловкость еще большей. Не замечал, сколько тяжелых ударов приходится на щит и на прочные соединения лат, не думал, что, как все, чья кровь лилась на этом поле, может быть ранен или убит, что он еще не достиг полной силы взрослого мужчины, а большинство противников гораздо старше и опытнее. Все это не имело никакого значения. Здесь, на поле битвы, была вся его жизнь! Он твердо намерен был, раз уж Радим погиб, защищая его, выполнить задачу, с которой их послали сюда. И чувствовал в этот миг, что может все. Боевое вдохновение завладело Стемиром, и он рубился мечом, как опытный воин, проламывая защиту любого противника, находя у них слабое место. Иногда оглядывался, чтобы поощрить своих воинов, и снова, как пловец в бурную реку, бросался во все еще многочисленные ряды уртан.
Жестокое упоение боем не отняло у Стемира внимательности. В будущем ему еще предстояло научиться предугадывать действия противника в любой миг сражения и молниеносно направлять свои полки, - навыки, которые даются только опытом многих битв. Но дар видеть в любом сражении подходящий момент, когда его исход может решительно переломиться в ту или иную сторону, у него был уже в юности. И теперь Стемир уловил, что уртанские полки, подавленные неистовой атакой сварожан и команов сразу с трех сторон, зашатались, еще один, последний удар - они сломаются! Найдя взглядом Беляна, следовавшего за княжичем, как его оруженосец, Стемир крикнул:
- Скачи к князю Мирославу, пусть поддержит нас всеми силами! Скажи, что это нужно для победы!
Белян глядел на княжича, не веря своим глазам и ушам, словно перед ним был не друг детства, а какой-то совсем другой человек, ставший в одночасье гораздо старше и мудрее. Затем, петляя, как заяц, чтобы избежать стычек с уртанами, помчался среди тел убитых и раненых, искать князя Мирослава.
Стемир не успел даже проводить друга взглядом - на него тут же надвинулись новые ряды уртан, и он сосредоточился на битве. Рядом с ним рубился Ярий, приноровившийся неплохо для первого сражения. Теснились вокруг сварожские воины, исполненные решимости.
Битва на крае, где сражался Стемир, кипела ожесточенно, когда на помощь сварожанам подоспели полки, посланные князем Мирославом. Уртаны же, втиснутые на крохотный клочок земли, теснимые с трех сторон, не могли нигде пробить прочный заслон. И отступали, медленно, нехотя, но двигались к оврагу, куда и хотели их загнать.
Стемир с горящими глазами преследовал врагов во главе своего поредевшего полка. Порой то один, то другой уртанин оборачивался, чтобы сразиться с врагами, но большинство просто беспорядочно отступали.
И тут как раз со стороны команского войска донесся яростный победный клич, в воздух взлетело уртанское знамя с крылатым быком и рухнуло в грязь. Видно стало, как команы, обрушившись с тыла, рубят уртан, как ястребы - куропаток. Уже в руках кочевников был уртанский обоз, они стремительно обыскивали шатры и повозки.
Осознав, куда их теснят, уртаны попытались закрепиться на склоне оврага, перестроились, выставили копья. Но слишком поздно! Сварожане, после короткой ожесточенной стычки, оставив здесь новых погибших и раненых, сломали их последний строй. Теснимые со всех сторон, уртаны с воплями отчаяния покатились в овраг, поросший густым подлеском и колючими зарослями. Люди и кони, пытаясь удержаться на обрыве, скатывались вниз, либо их сталкивали другие. В каких-то полминуты длинный глубокий овраг наполнился бьющимися в муках, с переломанными костями, телами. А те, кому посчастливилось больше, порой проезжали по упавшим, как по мосту, спеша спастись.
Это зрелище было гораздо страшнее самой битвы, и Стемиру хотелось зажать уши, чтобы не слышать мучительных стонов и истошного визга искалеченных коней, которых, впрочем, воины старались прикончить поскорей. Но, вспомнив, как сами уртаны перехватили на реке ладьи Судислава, княжич отвердел сердцем. Конечно, воевать посредством ловушек - некрасиво, и тут нет места радости победы, как в честном бою. Но кто знает, сколько погибло бы сварожских воинов, если бы им на руку не сыграл овраг?
Как бы ни было, битва завершилась полной победой сварожан и их союзников. Когда князю Мирославу Брониславичу сообщили об успехах запасного полка, тот весьма удивился:
- Но, если воевода Радим погиб почти сразу, кто у вас распоряжался? Кто догадался вовремя послать за помощью?
- Как это кто, княже? - усмехнулся немолодой, с широкой русой бородой сотник Гнездило. - Твой сын, княжич Стемир Мирославич!
Не сразу князь Мирослав поверил в то, что рассказывали о подвигах его сына, однако рассказы воинов убедили, что это так. Встретив Стемира, сосредоточенного, молчаливого, неуловимо повзрослевшего на десять лет, отец ухватил его руками за плечи.
- Отпустил я тебя в битву юношей, а теперь вижу зрелым мужем, каким может гордиться любой отец! - произнес он с чувством.
Богуслав и Твердислав, бывшие тут же, переглянулись с тайным разочарованием. Они были всю битву рядом с отцом, успели в общей рубке окровавить мечи, а похвалу перед всем войском получает один лишь Стемир!
Словно догадавшись, какие мысли обуревают его сыновей, князь Мирослав крепко обнял обоих, по очереди.
- Вы оба - настоящие витязи, я вами любовался!
Вечером, сложив из уртанских повозок погребальные костры, устроили тризну по погибшим. Вспоминали разные подробности битвы, хвалили всех по очереди, живых и мертвых, но больше всего говорили о княжиче Стемире.
Сам он, успев помыться и переодеться, сидел на видном месте за походным столом, стараясь принимать похвалы с достоинством. У ног его живым ковром растянулся Серый, с хрустом глодая кости, которые незаметно бросал ему хозяин.
Оба Вепровича, за которых Стемир тревожился больше всего, к счастью, также пережили свою первую битву, а теперь сидели близ него. Белян, правда, до сих пор был бледен до зелени, зато Ярий, у которого лоб был перевязан полотном, выглядел довольным собой, и показал Стемиру меч из редкой, очень крепкой булатной стали.
- Гляди, что я добыл! Не иначе, какого-то уртанского вельможу подцепил копьем в брюхо! Он успел меня зацепить, да в ударе уже силы не было. Я выхватил у него меч. Теперь он мой, в бою взят! Посмотри, какой клинок, какие волны узорчатые бегут! А как рубит - я уже проверял. Должно быть, этот меч откуда-нибудь с дальнего полудня, уртаны булата не знают...
- Меч, конечно, хорош! - Стемир с внезапной строгостью взглянул на Ярия. - Но ты, выходит, его присвоил, как мародер?
Ярий раскраснелся, как свекла, про себя порадовавшись, что не рассказал, как после боя, отыскав труп "своего" уртанина, взял с него еще и кошель с золотом.
- Я же не украл меч! Я одолел врага, по праву взял добычу! - напористо повторил Вепрович.
Хоть и не по душе была Стемиру внезапно проснувшаяся в душе друга жадность, однако пререкаться с ним не стал. Мешала радость победы, и томная, слегка хмельная усталость, да и гордость собой - тоже, что уж там. Не раз, вспоминая подробности битвы, сварожане хвалили его, пили меды за его здоровье, желали будущих славных побед. Но больше всего Стемиру запомнилось пожелание боярина Судислава:
- У тебя, у тех, кто сегодня сражался впервые, другой такой битвы уже никогда не будет! Другие - будут, быть может - куда более знаменитые, если пошлют боги. Но первая битва помнится всю жизнь! Вы прошли ее с честью, и вам будет что вспомнить!
Уже впоследствии Стемир убедился, что мудрый боярин, как всегда, был прав.

[Convollar]

Стемир конечно, воин и не только. У него есть дар полководца, воеводы. 

Но дар видеть в любом сражении подходящий момент, когда его исход может решительно переломиться в ту или иную сторону, у него был уже в юности.

Это важно. И Стемир, хоть и молод, разбирается в людях, недаром его что-то насторожило в словах Ярия. Старший Вепрович, видимо, пошёл в родного отца, а воспитание у князя Мирослава если что-то и дало, наследственность не изменило.

[Карса]

Старший Вепрович, видимо, пошёл в родного отца
А в кого же ему быть, как не в родителей? Он не таким уж маленьким был, когда стал сиротой, воспитание в доме отца тоже должно было сказаться. Особенно если нравом в него удался.

А указывать главе такого рода, как он должен отстаивать его честь, оскорбление само по себе.
То есть допустимы любые действия, глава рода ничем и никем не ограничен? Не могут в обществе существовать обычаи, ограничивающие произвол главы рода? Или до этого общество ещё не дошло? Мы, в сущности, мало знаем об обычаях и традициях сварожан. Однако князь вроде бы вправе раздавать боярам указания. Я сейчас не конкретно о Вепре и Мирославе, а вообще.

[Артанис]

Большое спасибо, эрэа Convollar, эрэа Карса!

Стемир конечно, воин и не только. У него есть дар полководца, воеводы. 

Но дар видеть в любом сражении подходящий момент, когда его исход может решительно переломиться в ту или иную сторону, у него был уже в юности.

Это важно. И Стемир, хоть и молод, разбирается в людях, недаром его что-то насторожило в словах Ярия. Старший Вепрович, видимо, пошёл в родного отца, а воспитание у князя Мирослава если что-то и дало, наследственность не изменило.

Дар есть! К нему еще желательно опыт, но это дело наживное. Но кое-что проявляется уже теперь.
Ярий - да, в отца. И Любуша, кстати, тоже. Что они считают своим, того уже так просто не отпустят. Такая уж наследственная стратегия.

То есть допустимы любые действия, глава рода ничем и никем не ограничен? Не могут в обществе существовать обычаи, ограничивающие произвол главы рода? Или до этого общество ещё не дошло? Мы, в сущности, мало знаем об обычаях и традициях сварожан. Однако князь вроде бы вправе раздавать боярам указания. Я сейчас не конкретно о Вепре и Мирославе, а вообще.

Я не могу поручиться за то, как в нашем мире было (думаю, что в разных случаях по-разному). А в Сварожьих Землях отношения между князем и боярами складывались тоже где как. Например, во Влесославле или в Яргороде - городах старинных, привыкших к самоуправлению, боярская вольница была сильна, и далеко не каждый князь мог с ней справиться, а вмешиваться в личные дела бояр и впрямь могло быть опасно. Лесная Земля - несколько иное дело. Здесь край сравнительно молодой, пока не очень богатый, боярской корпоративной олигархии нет, как таковой (Вепрь одним из немногих таких был). Нет узаконенных до-феодальных традиций местного самоуправления. Зато княжеская власть сильнее, а большинство бояр себя ощущают подчиненными князя, а не полунезависимыми владыками.

Глава 6. Заступник
В ту же ночь, когда сварожане и команы бились с уртанами под Бычьим Рогом, в далеком оттуда Дедославле великий князь Бронислав Милонежич видел сон. Ему снился его золотой княжеский венец, усыпанный самоцветами, одиноко лежавший на сиденье тронного кресла. Вокруг, в главном зале его дворца, царило запустение, по углам царили груды обломков некогда пышного убранства. Слышалось рычание и визг зверей, грызущихся между собой ради объедков. Вдруг в зал одним прыжком ворвался лев, ухватил княжеский венец, и умчался прочь, на полунощь, унося драгоценную добычу. Старый князь следил взором за коронованным львом, видел, как тот бежит среди хвойных чащ Лесной Земли. Путь льва лежал, похоже, к полунощи и восходу, к берегам Оленьей реки либо Каменки...
Князь Бронислав Милонежич проснулся и долго лежал без сна, в предрассветных сумерках, еще не осветивших окно княжеского покоя ни одним лучом. Он, как и большинство сварожан, привык полагать сны знамениями богов, и бывало, что сны помогали ему. Быть может, вещим окажется и этот. Но, если даже правда, что княжеский престол перейдет к роду его младшего сына, и перейдет в Лесную Землю, то князь Бронислав не собирался ни мешать этому, ни способствовать. Для всех сварожан было бы лучше, чтобы после него наследование шло заведенным пращурами порядком. По закону и старшинству, ему наследует старший сын, Светлояр. Надо перевести его из Влесославля поближе к себе, пусть заранее готовится к великому княжению. Светлояром великий князь был доволен: тот унаследовал и его дар полководца, и государственную предусмотрительность, ладил даже со своевольными влесославцами. И по старшинству - ему быть великим князем. Очередь же рода Мирослава, если она вообще придет - самая последняя. Однако в жизни все бывает, князь Бронислав хорошо это знал. Среди сыновей Мирослава кое-кто и впрямь многое обещал в будущем! Если Хозяйка Судеб сулит им венец великого князя - значит, так угодно богам. Лишь бы не пришлось ни им, ни сварожскому народу платить своей кровью за такие перемены! И без того сварожские князья слишком часто сражаются между собой, а страдают от того все кругом. И он сам, Бронислав Милонежич, пока был моложе, нередко воевал со своими родичами, то отражая их нападение, от мстя за причиненное зло. Теперь уже, когда не так много времени отделяет его от погребального костра, прожитая жизнь становится видна, как на ладони. Что значит власть, удовлетворение тщеславия, когда всем рано или поздно Морана закроет глаза кровавым платком? Останется важно лишь то, что успел сделать в своей жизни, хорошего или дурного. Вот бы объяснить это своим потомкам, что придут следом! Сыновья Мирослава, хочется верить, что-то уяснили для себя из их бесед. А остальные, те, что далеко? Как им объяснить, чтобы стремились не к власти, не к богатству и красивой жизни как цели, но единственно - к заслуженному уважению людей, простых и знатных?..
И старый князь поднялся с постели, оделся наскоро и прошел к столу. Зажег свечу, и ее бледное разгорающееся пламя осветило лежавшие на столе пергаменты, исписанные и еще чистые. Князь сел за стол, обмакнул кончик павлиньего пера в чернила, и вывел первые строчки послания, которое впоследствии сварожане запомнят и века спустя...
А на Великой реке война с уртанами продолжалась и после сражения при Бычьем Роге. Сварожане и их союзники после десятидневной осады захватили уртанскую столицу Гурату. Тут уж команы дали себе волю! Князь Мирослав Брониславич не хотел лишней жестокости, однако не мог запретить своим союзникам хозяйничать в завоеванном городе. Когда команы повернули к себе в степи, их телеги ломились от захваченных богатств. Тысячи пленных уртан увели они с собой в плен, для рабства и для продажи в чужие края. Наглядевшись на их поступки во время войны. Княжич Стемир, наглядевшись на выходки сородичей своей матери, тоже рад был проститься с ними, когда пришло время возвращаться домой.
К тому времени был уже конец лета. Когда впереди показались стены старинного Тихомирова, Стемир даже не сразу поверил своим глазам. Но вот уже и княжеская усадьба! Все строения были на своем месте, но как будто сделались ниже, менее значительными, чем было привычно ему с детства.
По ступеням крыльца сбежали младшие братья, кидаясь едва не к самым копытам коней. На руках у матери трепыхалась крошечная, родившаяся в их отсутствие, Радмила. Стемир с каким-то удивлением глядел на маленькую сестричку, хотя и раньше видел дома младенцев. Вокруг головки девочки вились еще не волосы - тончайший нежный пух, отливавший на солнце медовым золотом.
Взбежав по ступеням вслед за отцом, Стемир крепко, но осторожно обнял мать.
- Матушка! Мне кажется, я дома не был сто лет, едва узнал тут вас всех! А ведь здесь почти ничего не изменилось! - он глубоко вдохнул, огляделся по сторонам. И вновь, как когда-то под Брониславлем, сквозь облака заглянули ему в душу древние и вечно юные, бездонные, колдовские глаза. И словно чья-то мягкая рука коснулась волос юноши. "Здравствуй! С возвращением тебя!"
А тем временем княгиня Цветана тоже будто заново увидела своих старших сыновей - загорелых до черноты, повзрослевших за несколько месяцев сразу на годы.
- Главное - что домой вернулись, что невредимы все, - проговорила она с грустной улыбкой: кругом нее были жены и дочери дружинников, иные из них не дождались своих близких из похода, и сейчас плакали...
Вечером того же дня, после пира в честь возвращения, Стемир вышел из зала подышать свежим воздухом. В одном из переходов кто-то выскочил навстречу. Княжич разглядел Любушу. Он видел ее на крыльце, но потом она куда-то исчезла, и не явилась на пир. Рассердилась, что ли, на кого? Ей бы как раз следовало радоваться: оба ее брата благополучно вернулись домой. Впрочем, к выходкам Любуши Стемир привык с детства, и ничему не удивлялся, да почти и не думал о том. И вдруг она выскочила на него и ухватила за плечи, не пропуская дальше. Стемир едва не отскочил прочь.
- Ты что выдумала, дикарка? Ведь не маленькая уже! - сказал он, напуская на себя строгость.
Они стояли возле дверной ниши, поблизости от висевшего на железной стойки факела, освещавшего переход. И Стемиру показалось, что девочка покраснела от удовольствия, когда он назвал ее "не маленькой".
- А я тебя ждала! Вот и устроила засаду,  чтобы ты уж точно заметил. Ты со всеми поздоровался, а мне на крыльце даже слова не сказал!
- Это неправда! Я тебя приветствовал, как всех! - возразил юноша, недоумевая, что нашло на приятельницу его детства. Хотел погладить ее по волосам, но Любуша отпрянула, сжала кулачки. Лицо ее, обычно миловидное, стало злым, как в детстве перед дракой, глаза бешено горели.
- Значит, "как всех", да? А я, как услышала, что вы идете на войну, каждый день просила Хозяина Громовой Секиры, чтобы он берег тебя в бою, чтобы ты вернулся живым и прославился! Но все это я делала, "как все"! А ты обо мне даже не вспоминал, пока был в Дедославле и сражался, будто мы и не друзья!
Стемир, успевший забыть о купленной для нее броши-жучке, вскрикнул и хлопнул себя по лбу.
- Любуша, ты не права! Я привез тебе подарок, просто еще не достал его. Как раз о тебе подумал, как увидел его. Не сердись на меня, я о тебе вспоминал!
Он пошел в свои покои и достал из уже разобранной походной сумы ларец, где лежал жучок из красной яшмы с черными пятнышками. Протянул его девочке.
- Какая красота! - как завороженная, прошептала Любуша, торопливо прикалывая брошь на груди, еще почти мальчишеской по очертаниям, едва заметной под вышитым верхом платья.
Стемир усмехнулся, видя, как она в одно мгновение засияла от радости.
- Ну как, теперь ты веришь, что я не только о тебе помню, но и знаю, какие вещи тебе понравятся?
Любуша вдруг поднялась на цыпочки, на одно мгновение бросила руки ему на плечи и поцеловала прямо в губы своими приоткрытыми влажными губами. В следующий миг ей, казалось, стало стыдно, она отпустила юношу и убежала прочь, не оглядываясь.
Стемир только пожал плечами, удивляясь таким внезапным перескокам. Впрочем, это было похоже на Любушу: она, случалось, сама не знала, что сделает через пять минут, как ее осенит. Юноша задумчиво потер губы, еще хранившие непосредственный полудетский поцелуй Любуши. От нее пахло золотистыми цветами купальницы, созревшим хлебом и мыльным корнем. Почему он так ясно почувствовал этот запах?
После этого случая отношения между Стемиром и Любушей совсем не изменились. Он с ней держался как с младшей сестрой, а она никогда не напоминала о поцелуе. Но брошь носила часто. Такой подарок, сделанный ребенку, не вызывал у окружающих подозрений, и никто не удивлялся - с какой стати.
А зимой, когда Стемир с другими юношами участвовал во взятии снежной крепости наравне с городской молодежью, Любуша напросилась в защитники крепости вместе со взрослыми девушками. Борясь внизу, под ледяной стеной, с соперниками, спешившими скорей дорваться до знамени наверху, он видел ее. Она сияла от радости, когда Стемиру удавалось на своем вертком, как вьюн, коне опередить остальных, а когда его теснили - топала ногой. Кидая вниз снежные глыбы, она старалась выбирать с разбором, чтобы не задеть Стемира, не помешать ему одержать победу.
Состязание, как всегда, распалило в Стемире воинственный дух, и он рвался к победе, не жалея сил. Чуть было не упал вместе с конем, когда его подкованные копыта заскользили на ледяных ступенях. Но удержался и бросился дальше, к колышущемуся над головой знамени со львом. При взятии снежной крепости обычно все старались изо всех сил, не щадя друг друга. Робким и слабосильным здесь не было места. Недаром эту игру часто судили опытные воеводы, а то и сам князь, недаром наградой победителю присудили доспех из княжеской оружейной. Такие состязания служили хорошей подготовкой для будущих воинов, а лучшие среди городской молодежи могли, показав себя, попасть в княжескую дружину.
Но на сей раз с княжичем Стемиром не мог состязаться никто. Он протолкался вперед, не замечая снежных глыб, которыми осыпали сверху защитники крепости. Кого-то из соперников сбросил с коня, не оглядываясь, и, наконец, схватил знамя, гордясь собой.
А вот его старший брат, княжич Богуслав, вовсе отказался участвовать во взятии крепости. Только свысока взглянул на Стемира, когда тот его позвал с собой.
- Толкаться с простыми смердами, и ради чего? Ну пусть горожане рискуют покалечиться, чтобы выиграть настоящий полный доспех. Но у нас с тобой и так под рукой любое оружие! Так зачем?
- Как это зачем? - Стемир даже не понял, серьезен брат или шутит. - А радость победы? А гордость собой, признание твоих заслуг перед всем народом? Этого мало?!
Богуслав надменно вскинул красивую голову, давая этим жестом понять, что не имеет ничего общего с подобными мальчишескими затеями.
- Заслуг? Каких? Проскакать на коне дольше других? Пусть этим занимаются те, кто хочет выбраться из навоза. А мы княжеского рода, мы достойны большего! У каждого на свете свое предназначение. Наше дело - править людьми.  Я бы понял борьбу ради значимой цели, например, великого княжения. Но калечиться потехи ради не желаю!
Выслушав эти слова, Стемир отчетливо понял, что им с Богуславом не понять друг друга. Даже их родители удивлялись порой, насколько разными выросли сыновья...
Следующие пять лет можно пропустить, потому что они были довольно спокойными для Лесной Земли, хотя и не для Сварожьих Земель в целом. На второй год после войны с уртанами умер великий князь Бронислав Милонежич. Ему наследовал его старший сын, князь Светлояр, и скоро все признали его достойным преемником отца. Из Лесной Земли князь Мирослав послал старшему брату письмо и подарки, а больше для него и его семьи ничего существенно не изменилось. Возвышение на одну ступень в княжеской лествице прошло незамеченно.
Перемены за эти годы, конечно, были, но самые обыкновенные, житейские, а не государственные, такого рода, что происходят в любой семье: "Старые старятся, молодые растут". Взрослели старшие братья, подрастали младшие. У княгини Цветаны через два года после Радмилы родился в самые свирепые морозы последний сын, Мстиславко. Первый месяц жизни чуть не стал для него и последним: малыш сильно простудился, мать и няньки едва выходили его. Вдобавок, пришлось нанять для него кормилицу, а ведь чужое молоко и вполовину не так полезно для ребенка, как материнское. И рос Мстиславко хилым, часто болел, мать над ним дрожала как курица над цыпленком. Совсем не похож был на бойких, самостоятельных старших детей.
А самые старшие превратились уже к тому времени во взрослых мужчин, помогали отцу в нелегком деле управления обширной Лесной Землей, выполняли его поручения в различных уголках ее, перенимали опыт.
К своему двадцатому году Стемир выглядел вполне взрослым мужчиной, не таким высоким, как отец и старший брат, но крепко сложенным, широкоплечим, с гордой посадкой головы. Вся его осанка выдавала упорную несокрушимую силу. И в самом деле, он один умел натянуть лук, с которым не могли совладать самые сильные воины в дружине. В учебных поединках сражался с тремя противниками сразу. Справлялся с любым, самым норовистым, конем. Если ему случалось заглянуть в зеркало, он видел в нем отражение смуглого, с жестким лицом молодого человека с темными, чуть прищуренными глазами и широким носом. Борода и усы пока еще росли редко, но он из-за этого не особенно переживал.

[Карса]

А Любуша явно оказывает Стемиру знаки внимания. Спустя пять лет она должна уже в невесту превратиться. Интересно, когда он её заметит как девушку. И как сбудется сон Бронислава (думаю, он был неспроста). И как же тот брат, у которого будет доживать свой век Радмила? Я что-то перепутала или его ещё нет на свете?

[Convollar]

Стемир унаследовал лучшие черты характера  своего отца. А вот Любуша меня беспокоит, уж очень она прямолинейная. Да и характер сложный. Конечно, любовь зла, но, ИМХО, Стемиру она не пара, трудно сказать кому она вообще пара. От неё исходит какое-то ощущение опасности. А сны князя Бронислава оказались действительно вещими.

[Ilona]

То есть допустимы любые действия, глава рода ничем и никем не ограничен?
В таком обществе - именно так. И уж тем более не имеет права в это лезть нанесший такое тяжкое оскорбление. Ему надо было думать раньше, и желательно головой, а не другим местом.

Стемир и в битве себя достойно проявил, и вырасти уже успел в перспективного молодого человека. И невеста ему под стать подрастает. Любуша меня всё больше радует - знает, девушка, чего хочет, и не в маму пошла.

[Артанис]

Большущее спасибо, эрэа Карса, эрэа Convollar, эрэа Ilona!

А Любуша явно оказывает Стемиру знаки внимания. Спустя пять лет она должна уже в невесту превратиться. Интересно, когда он её заметит как девушку. И как сбудется сон Бронислава (думаю, он был неспроста). И как же тот брат, у которого будет доживать свой век Радмила? Я что-то перепутала или его ещё нет на свете?

Да, скоро уже узнаем и про Любушу! Но сначала Стемиру придется пережить необычные приключения. И выяснить для себя кое-что важное.
Разгадку сна Бронислава узнаем, когда придет пора. Еще не в ближайшее время.
Станислав? Он же фигурирует в обеих "Песнях". Он родится много позднее, от второй жены Мирослава, агайской царевны. Он ведь по возрасту детям старших братьев и сестер фактически ровесником будет.

Стемир унаследовал лучшие черты характера  своего отца. А вот Любуша меня беспокоит, уж очень она прямолинейная. Да и характер сложный. Конечно, любовь зла, но, ИМХО, Стемиру она не пара, трудно сказать кому она вообще пара. От неё исходит какое-то ощущение опасности. А сны князя Бронислава оказались действительно вещими.

Думаю, что Стемир по способностям ближе к деду, Брониславу. Особенно это в военных действиях проявляется. А некоторые его будущие решения вообще очень специфичны, и вряд ли пришли бы в голову кому-то еще. Может быть, это как-то связано с его леворукостью: говорят, что у левшей развиваются другие отделы мозга, поэтому они мыслят нестандартно.
А по молодости как раз такая девушка может понравиться - огонь, кровь с молоком, буря эмоций на каждый случай жизни. А дальше - как жизнь сложится.
Сны могут оказаться вещими, пока еще впереди. Но мы знаем, кому под силу их воплотить.

Стемир и в битве себя достойно проявил, и вырасти уже успел в перспективного молодого человека. И невеста ему под стать подрастает. Любуша меня всё больше радует - знает, девушка, чего хочет, и не в маму пошла.

Да, это точно! Вот теперь Стемира ждет еще один подвиг.
Да уж, Любуша не в маму! До такой степени, что как бы итог ее семейной жизни не отзеркалил отражение родительской семьи.

Когда Стемиру исполнилось двадцать лет, в лесах под Брониславлем объявилось чудовище.
Откуда оно взялось и как выглядело - никто из местных жителей не знал в точности. Просто стали находить в лесу останки растерзанных, неимоверно искалеченных зверей. Сильные кабаны, могучие лоси выглядели так, словно их изломало упавшим деревом: со сломанным позвоночником и вывороченными ребрами, с прокушенным насквозь черепом. Тут же находили и следы невиданного зверя - больше, чем у самого большого медведя, с длинными притупленными когтями. Видели на кустах и шерсть серо-бурого цвета, короткую и жесткую. И никто, даже самые опытные охотники, не могли сказать, что это за зверь.
Местные жители решили, что ненароком прогневали Лешего. Закололи жирного быка в жертву Лесному Хозяину. Но страшный зверь прродолжал хозяйничать в округе. Стал нападать на пасущийся скот на выгонах среди бела дня. Появлялся всегда в одиночку, молча, не издавая ни рычания, ни воя. Одним рывком валил любое животные из стада, вгрызался, когтил страшными лапами, после чего уносил тушу в лес, будь то конь или бык.
Когда в первый раз пастух, спрятавшийся в густой траве, принес жуткие вести, брониславцы решили, что он повредился в уме. Уж очень не похоже было на повадки ни одного общеизвестного хищника! Но пастух настаивал на своем, и следы подтверждали его слова.
Судя по измеренной длине шага, зверь был в высоту без малого пять локтей - гораздо больше любого известного хищника. По словам видевшего его пастуха, чудовище передвигалось неуклюжей рысью, спина была покатой, задние лапы короче передних. И, судя по повадкам, зверь был страшно прожорлив и не боялся никого и ничего. Словно в самом деле был не обычным животным из плоти и крови, а чудовищем из Кромешного Мира.
По свежему следу хищника пустили собак. Те пустились бежать до самых глухих лесных чащоб, где люди не могли успеть за ними. Спущенные со сворки псы далеко опередили охотников, оглашая лес азартным лаем. И вдруг, будто из-под земли, донесся одинокий звериный рык, глухой и хриплый, но непередаваемо мощный. А вслед за ним - жалобные вопли собак. Охотники, не сговариваясь, бросились бежать, чувствуя за спиной клацанье когтей неведомого хищника. Однако в тот раз не повстречались с чудовищем лично. Из собак не вернулась ни одна.
После этого брониславцы стали жить как в осажденном городе. Даже по улицам ходили, озираясь: не придет ли и сюда лесной ужас? В лес не ходили ни поодиночке, ни гурьбой, особенно следили за детьми, которые могли недооценить опасность.
Но скот-то пасти было надо, и для охраны стада приставили десяток парней и копьями и дубинками. Горожане надеялись, что на такой отряд ни один зверь напасть не решится. Перед десятком вооруженных людей отступила бы и стая волков в зимнюю бескормицу, а ведь сейчас было лето.
Но зверь пришел! Когда охранники стада преградили ему дорогу, он не подумал отступать, а обрушился на них, работая пастью и лапами. Его натиск был так силен, что вскоре трое брониславцев лежали, мертвые или изувеченные, а остальные, уже не смея биться, уткнулись лицом в землю, дрожа от страха, что их сейчас ухватят челюсти, одним укусом перегрызающие шею лосю. Но, наверное, люди были слишком мелкой добычей для прожорливого хищника. Он убил корову из стада и скрылся с нею в лесу.
Так в Лесную Землю пришел страх. Жители уверились, что чудовище невозможно победить. О нем уже сочиняли совершенно невероятные подробности: якобы оно может летать на крыльях, как у летучей мыши, якобы оно неуязвимо, и шкура его прочнее железа...
Слух о чудовище брониславльских лесов облетел всю Лесную Землю. Стали думать, как одолеть зверя, где найти на него управу. Воодушевились многие отважные охотники, стали снаряжать облаву, готовить сети, ловушки, отравленные приманки.
Собрались на охоту за чудовищем и княжеские сыновья со своими дружинниками. Хоть и опасно, зато какой почет достался бы тому, кто избавит здешний край от страшного хищника!
Стемир больше всех горячился, узнав о нем.
- Вот это достойное дело для благородных мужей! - воскликнул он, снаряжаясь в путь.
Вместе со Стемиром увязался и его ручной волк. Сперва княжич вовсе не хотел брать его с собой. Серый совсем состарился за те годы, что его хозяину принесли расцвет молодости и сил. В лесу волкам редко удается прожить столько лет, сколько довелось прожить Серому. Но теперь его зубы выкрошились, шерсть поблекла, и даже лапы плохо сгибались от старости, так что он двигался с трудом. Однако княжича без себя не отпустил ни в какую! Упрямо шел рядом с его конем, иногда усаживался и глядел на Стемира своими умными глазами, словно хотел что-то сказать. Юноше и раньше казалось, что Серый, прожив столько лет среди людей, выучился говорить, а теперь был почти уверен в этом. Но волк только шел за ним, а если хозяин пытался его отогнать - жалобно скулил совершенно не своим голосом.
Впрочем, в лесу волк как будто приободрился. Тут он был у себя дома, хоть его и вырастили люди. Даже двигаться стал легче: бежал себе, вынюхивая по лесу следы чудовища, будто вдруг помолодел.
Охотники цепью прочесывали лес, разыскивая свежие следы зверя. Слышался лай собак, которых теперь вели на сворке, не давая опередить людей. Но пока не находили ничего. Лишь вспугнутая косуля или заяц выскакивали иногда из зарослей. Но охотники провожали их равнодушными взглядами: им нужна была вовсе не дичь.
Серый вдруг потерся мордой о колено Стемира, затем ухватил его за штанину и потянул на себя, издав то же жалобное, почти щенячье поскуливание. Стемир с недоумением поглядел на волка. "Выжил из ума от старости?" - подумал он. Но Серый вновь ухватил его за край плаща и потянул за собой еще решительней, продолжая скулить, словно хотел преодолеть проклятье непонимания между человеком и животными.
- Ты хочешь, чтобы я следовал за тобой? - совсем иным тоном спросил Стемир и повернул коня в ту сторону, куда указывал волк.
Тот вел с неожиданной быстротой, и скоро Стемир отбился от остальных охотников. Даже лай собак и сигналы рога не долетали до этой части леса. Но Серый все тянул и звал княжича, и тот следовал за ним, хотя и начал уже сомневаться, что здесь что-нибудь найдется.
Наконец, волк привел хозяина к редколесью, поросшему в основной березой и осиной да кустами лещины и бересклета, низкорослой рябиной. Кое-где из земли поднимались еще тонкие, слабые сосенки и елочки. Здесь когда-то был лесной пожар, старый лес погиб в огне, а новый еще не успел как следует вырасти. И здесь-то, на илистой земле возле ручья, Стемир увидел огромные, почти круглые отпечатки лап с длинными канавками от когтей. След был свежим: видимо, зверь приходил на водопой от силы пару часов назад.
У Стемира даже холодок по коже пробежал. Опасно встретиться с таким чудовищем наедине! Если бы он поверил волку, позвал бы с собой хоть нескольких человек. Но возвращаться не собирался, а проверил, под рукой ли копье-рогатина, легко ли взводится тетива на луке. Затем, по-прежнему следуя за Серым, проехал по следу, ведущему к оврагу, заросшему кустарником. Верки в нем были заметно примяты, обломаны тяжелыми лапами. И вокруг оврага не было выходных следов.
Стемир быстро достал из колчана несколько стрел, натянул тетиву на луке. Если бы в овраге залег любой из привычных людям хищников, он, почуяв присутствие человека, сперва зарычал бы, стараясь отпугнуть от своего логова, и тем выдал бы свое присутствие. Охотник успел бы всадить в него стрелу, а то и несколько, прежде чем зверь выскочит...
А этот появился перед всадником совершенно молча, не собираясь никого предупреждать. Вдруг вырос перед ним и направился в обход. Единственным звуком, что он издавал, было клацанье когтей по выступающим древесным корням. Зверь действительно ростом не уступал лошади и, пожалуй, был длиннее ее. Двигался размашистой, но неуклюжей походкой. И у него в самом деле, как говорил пастух, передние лапы были длинней задних, так что покатый круп опускался едва не на локоть. В светлом редколесье Стемир успел разглядеть зверя за долю мгновения, как это всегда бывает, когда опасность обостряет зрение. Он видел тяжелую голову зверя на низкой шее, небольшие круглые уши. Глаза у того были маленькие, черные, похожие скорее на глаза какого-то грызуна, чем обычного хищника. Шерсть оказалась серой, с более темными пятнами по всему телу. Довольно длинный хвост висел недвижно, не дергался, как у других зверей, когда они готовы биться. И вообще, неведомый зверь ничем не выдавал своих чувств: не рычал, не морщил нос, не прижимал уши. Ничего, что напоминало бы, пусть грозных и свирепых, но понятных каждому зверей, вроде волка, медведя, рыси. Стемиру казалось, что перед ним и впрямь существо из Кромешного Мира. А если не из царства Чернобога и Мораны, то, быть может, осколок времен до человека, когда на земле жили велеты и исполинские звери, изредка еще попадавшиеся и теперь.
Конь под Стемиром бился и дрожал, но княжич сдержал его, стиснув коленями бока, а сам спустил тетиву. Стрела вонзилась в плечо зверю, но тот лишь ускорил шаг. Взяться за лук больше Стемир не успел. В тот же миг обезумевший от слепого ужаса конь встал на дыбы, сбрасывая всадника. И тут же зверь, тоже поднявшись на задние лапы, обрушился на коня, весом всей передней половины тела сбил его с ног, вгрызся, вкогтился, терзая лапами и зубами.
Стемир, вышибленный из седла, но не потерявший сознания, с ужасом глядел, как убивает чудовищный хищник. Левой рукой осторожно нащупал рогатину, которую успел ухватить с собой. Но копье с поперечной перекладиной - не метательное оружие. Чтобы ударить рогатиной, к зверю надо подойти. Он стал медленно, бесшумно подниматься с земли.
Но зверь, терзавший мертвого коня, оглянулся и направился к Стемиру, едва успевшему подняться и выставить рогатину. Словно в страшном сне увидел перед собой нависшую громадину с окровавленной пастью, и понял: ему не выстоять! Даже если он поразит зверя насмерть, тот успеет подмять и раздавить его, растерзать своими тупыми когтями. Но упрямство не давало смириться с неизбежной гибелью. Будь что будет, но он с этим чудовищем посчитается! А во рту пересохло так, что даже выкрикнуть оскорбление не получается...
Все случилось совершенно одновременно. Юноша взметнул копье, метя в сердце чудовищу, и сам зверь приготовился одним ударом могучей лапы смять человека. Ибо для него люди были только дичью, и он не знал и не боялся их.
И еще некто третий прыгнул навстречу исполинскому хищнику: старый волк собрал все силы и впился обломками сточенных клыков чудовищу в основание уха, чувствительное место всякого зверя.
Огромный хищник коротко зарычал, единственный раз во время битвы подав голос. Такой голос мог бы быть у камня, покрытого мхом. И тут же стряхнул с себя Серого, расплющив в лепешку одним ударом страшной лапы.
- Серый! - страшно завопил Стемир и ударил копьем в грудь зверю, слева, туда, где под грудой бугрящихся мышц должно было биться его сердце, если только внутри это чудовище все-таки похоже на обычных зверей.
Бросок неимоверной силы едва не выдернул рогатину из рук Стемира. Совсем рядом, все ближе к нему, на уровне его груди, он увидел тяжелую ощеренную морду, капающую кровавой пеной. И пасть зверя щелкала зубами все ближе к лицу юноши, по мере того, как тот сам нанизывался на рогатину, вгонял в себя смертоносное острие все глубже, спеша любой ценой дотянуться до врага. Прямо перед Стемиром горели слепые от ярости, налившиеся кровью глаза зверя. Воздух куда-то исчез, и юноша дышал запахами крови и звериной шерсти.
Чудовище, собственной невероятной силой насаживающее себя на копье, весило больше, чем матерый бык, и ни у одного человека не хватило бы сил держать его на копье. У Стемира трещали все мышцы от невыносимого напряжения, руки ходили ходуном, лицо заливал горячий пот. Но он не выпускал копья, ибо только этим еще мог надеяться спастись. Возможно, что зверь был смертельно ранен, но, невероятно выносливый и живучий, как все существа древней породы, он еще мог отомстить за себя, и человеку, чтобы уцелеть, надо было бороться.
Наконец, не выдержала сама рогатина, переломившись пополам. Стемир от сильного толчка покатился по земле, и зверь, в которого была всажена треть копья, двинулся к нему.
"Теперь гибель" - обреченно подумал Стемир. Перед глазами проплыли отец, мать, братья... Любуша... Затем все затмил взгляд сияющих зеленых глаз, его вечная места и пленительная загадка. "Я так и не нашел тебя", - подумал он напоследок.
"Зачем искать то, что и так вокруг тебя, что всегда живет в твоем сердце?" - услышал он ласковый, чуть насмешливый голос. - "Ты на своей земле! Она всегда поддержит и придаст силы тому, кто защищает ее!"
И, когда зверь - тяжело дышащий, истекающий кровью, но еще могучий, - склонился над ним, Стемир нащупал на поясе нож и ударил им под нижнюю челюсть, в самое горло чудовищу.
В следующий миг широченная когтистая лапа подбросила Стемира в воздух, и, падая в мелководный ручей, юноша успел еще разглядеть, как корчится в предсмертных судорогах невероятный зверь, все-таки сдавшийся на волю судьбы.

[Convollar]

Мда! Объявился зверюга ужасный, то ли буйвол, то ли вепрь, то ли тур....
Стемир всё-таки прикончил зверушку. Откуда оно такое вылезло, из каких времён? По описанию похоже на гориллу, но с хвостом, и гориллы не плотоядные. Ну, Стемир выживет, а вот Серого очень жаль. И всё-таки для настоящего волка это почётная смерть, надеюсь он найдёт путь в мир счастливой охоты.

[Карса]

Наверное, эта зверюга и впрямь случайно уцелела с древних времён. У меня возникла ассоциация скорее с  исполинской росомахой. Впрочем, я не биолог, могу ошибаться. Этот подвиг, если станет известен, может принести Стемиру славу... и, возможно, зависть. Серого жаль, но это хорошая смерть.

Любуша меня всё больше радует - знает, девушка, чего хочет, и не в маму пошла.
А меня немного настораживает. Знать, чего хочешь, неплохо, но видит ли она берега?

В таком обществе - именно так.
В описываемом обществе вроде бы намечается некая вертикаль власти. То есть бояре в какой-то степени подчинены князю. Вопрос - в какой. Если брать не конкретно описанную ситуацию, а вообще, то какова роль правителя?
Мне представлялось, что абсолютный произвол главы рода - это немного раньше по времени, когда князей как правителей, стоящих над боярами, ещё не было.
Другое дело, что обидчиком в описываемой ситуации выступает сам князь, и ждать от него правого суда не приходится.

[Ilona]

Знать, чего хочешь, неплохо, но видит ли она берега?
Я думаю, все, кто пишет в этой теме, читали "Песнь Степей", так что будущее Стемира для них даже не спойлер. Взял в жёны Сварожскую Волчицу - изволь о последствиях своих действий думать. А мне такие личности более симпатичны, чем тихие да кроткие.

В описываемом обществе вроде бы намечается некая вертикаль власти. То есть бояре в какой-то степени подчинены князю.
Это не отменяет правила "вассал моего вассала - не мой вассал". Глава рода никому не обязан отчитываться о своих действиях в рамках этого рода. Ссылаться на Дюма дурной тон, конечно, но он вроде не погрешил против исторической истины, что граф де ла Фер был полноправным судьёй в своих владениях, а это уже 17 век.

Ужасы какие стали твориться в лесах. Что это за зверь такой был? Молодец Стемир. А Серый достойную жизнь прожил, возраст-то у него уже почтенный для волка. Доброй ему охоты в небесных полях.

[Артанис]

Премного благодарна, эрэа Convollar, эрэа Карса, эрэа Ilona!

Мда! Объявился зверюга ужасный, то ли буйвол, то ли вепрь, то ли тур....
Стемир всё-таки прикончил зверушку. Откуда оно такое вылезло, из каких времён? По описанию похоже на гориллу, но с хвостом, и гориллы не плотоядные. Ну, Стемир выживет, а вот Серого очень жаль. И всё-таки для настоящего волка это почётная смерть, надеюсь он найдёт путь в мир счастливой охоты.

Ага, я тоже эту песню вспоминала.
Животное и впрямь очень древнее. И уж точно не обезьяна, ни по какой линии. Да и вообще никому из современных зверей не прямой родственник. Из рода древних и весьма примитивных (зато очень сильных и чудовищно живучих) хищников креодонтов.
Если у меня в Сварожьих Землях мамонты дожили аж до Смутного времени, то почему бы доисторическому хищнику не встретиться?
У Серого смерть была - достойней не бывает. И в посмертной судьбе его я не сомневаюсь, у животных она здесь также есть.

Наверное, эта зверюга и впрямь случайно уцелела с древних времён. У меня возникла ассоциация скорее с  исполинской росомахой. Впрочем, я не биолог, могу ошибаться. Этот подвиг, если станет известен, может принести Стемиру славу... и, возможно, зависть. Серого жаль, но это хорошая смерть.

А Вы отчасти угадали: палеонтологи реконструируют его внешность и повадки, напоминающими росомаху. Только размером с лошадь. Хотя на самом деле, повторюсь, такие древние звери принадлежали к совсем иной группе, чем любые современные.
О подвиге узнают, как же иначе!

А меня немного настораживает. Знать, чего хочешь, неплохо, но видит ли она берега?

В юности многих заносит, слегка, а то и не очень. Посмотрим, что будет годы спустя. Но не ручаюсь, чтобы она сильно изменилась.

Я думаю, все, кто пишет в этой теме, читали "Песнь Степей", так что будущее Стемира для них даже не спойлер. Взял в жёны Сварожскую Волчицу - изволь о последствиях своих действий думать. А мне такие личности более симпатичны, чем тихие да кроткие.

Интересно, насколько сама Любуша со своими сообщниками будут думать о последствиях лично для себя? Или решат, что их провозгласят национальными героями?
Впрочем, до этого еще очень далеко. Пока она и сама бы ужаснулась, если бы ей кто-нибудь предсказал такое будущее.

Ужасы какие стали твориться в лесах. Что это за зверь такой был? Молодец Стемир. А Серый достойную жизнь прожил, возраст-то у него уже почтенный для волка. Доброй ему охоты в небесных полях.

О звере - см. выше. А для Серого погибнуть в бою лучше, чем умереть от старости.

Глава 7. Глаза земли
Очнулся Стемир от ласковых, как руки матери, касаний струй ручья, в котором он лежал. Сладкая, чуть прохладная вода освежала ему губы, смывала кровь, промывала раны не плече и спине, оставленные когтями чудовища. Словно вода эта была живой, стихла жгучая боль, и вообще, силы явно возвращались к юноше. Зачерпнув воды ладонью, он долго пил ее, черпая снова и снова. Затем, когда в голове окончательно прояснилось, поднялся на ноги и вылез на берег.
Правая рука его тут же заныла пронзительной болью, так что Стемир стиснул зубы. Взглянув на руку, он убедился, что та была сломана при падении. Плотный кожух на нем был располосован на ремни лапой уже умирающего зверя. Действуя левой рукой и зубами, княжич оторвал несколько полосок окончательно и кое-как сплел перевязь для пострадавшей руки, чтобы не беспокоить ее лишний раз.
На берегу ручья лежал труп чудовища с разинутой окровавленной пастью. Стемир отвел от его взгляд, и увидел истерзанную тушу коня, а поодаль - Серого, лежавшего там, куда отшвырнул его могучий враг. Вспомнив, как волк бросился в бой, спасая его, Стемир смахнул с глаз слезы.
- Ступай в Ирий, где все звери резвятся в ветвях Великого Древа! Отдохни, сколько нужно, а там Хозяйка Судеб сошьет тебе новую серую шубу, и ты вернешься на землю, к новой жизни!
На ветвях деревьев вокруг уже расселись тяжелые вороны, навострив длинные клювы в сторону изобилия добычи. Они ждали, когда человек уйдет, чтобы начать пир.
Стемир сжал зубы. Он не допустит, чтобы Серого клевали вороны! Волк спас ему жизнь, и он должен похоронить его. Правда, с одной рукой это сделать неудобно, да и землю копать нечем. Но можно придумать что-нибудь.
Он прошел вверх по течению ручья, туда, где в зарослях валялись несколько обломанных веток.
Совсем недалеко от логова чудовища лежала поляна, где росли белые, с желтой сердцевинкой, любавки, кивали на тонких стеблях лиловые колокольчики, золотились лютики, от земли поднимались мягкие розовые и белые соцветия клевера. Над разноцветьем и разнотравьем кружились пчелы, порхали бабочки. Там, где солнце пригревало посильней, в траве алели ягоды земляники. Стемир съел их вместе с листочками, и ему показалось, что никогда еще не пробовал ничего вкуснее этого дара земли. Ручей здесь разливался шире, и в его небольшой заводи плавали среди листьев две кувшинки, белые как лебеди. Над водой реяли стрекозы, шурша слюдяными крыльями.
Этот уютный тихий уголок был так прекрасен после недавних картин крови и смерти, что Стемир не мог отвести глаз. Вдруг нахлынуло на него воспоминание о том, как все произошло, и он явственно расслышал голос той, что в решающий миг вернула силы ему, поверженному звериной лапой, и помогла одержать победу.
Он упал на колени и поцеловал землю, растроганно любуясь на раскрытые чаши кувшинок - "глаза земли".
- Благодарю тебя, матушка Лесная Земля, за спасение! Уж и не чаял увидеть еще в этой жизни твою красоту!
И перед его глазами появились над водой сияющие зеленые глаза. До боли знакомые глаза! У юноши сильно застучало сердце. Неужели он наконец-то узнает их тайну, волновавшую его столько лет?
Ее голос, мелодичный и прохладный, как вода в ручье, доносился отовсюду сразу: от воды, с поляны, из леса. Только голос - и глаза, что глядели ему в сердце.
- Ты заступился за меня, защищал от древнего зверя мои леса и моих жителей. Как же мне было не помочь тебе самую малость? Почти все ты совершил сам, мой защитник! Я ждала, пока ты вырастешь, чтобы встретиться с тобой наяву.
Стемир глядел Ей в глаза, не отводя взора.
- Великая, но почему ты выбрала меня?
Голос у Нее был звонким, совсем молодым. Если бы не глаза, и не смысл произносимых Ею слов, Стемиру подумалось бы, что с ним говорит обычная девушка, его лет или даже младше.
- Разве это я тебя выбрала, Стемир? Ведь ты сам выбрал служение Лесной Земле, и она услышала тебя. Следя за твоим взрослением, с радостью убеждалась, что в тебе есть все черты защитника своего родного края. Ты знаешь, чего хочешь.  Ты силен, и можешь быть великодушен с стоящим ниже тебя - то подтвердит нищая старуха, которой ты принес воды...
- Это была ты! Я узнал потом твои глаза. Ты всегда появлялась, когда со мной происходило что-то важное. И никто другой тебя не видел.
- Остальным знать твои тайны ни к чему. Они и так будут удивляться тебе, и современники твои, и их потомки. Многие из ныне живущих станут восхищаться тобой. Некоторые станут завидовать. Иные - бояться.
- Такова уж доля княжеская,, - Стемир развел пальцами на здоровой руке.
- Но не каждый князь мыслит так, как ты. Тебе довелось повидать иные края: более древние, издавна богатые, украшенные и роскошные. Туда я не могла последовать за тобой, и не знаю, что ты чувствовал. Подумай и скажи честно: не захотелось ли тебе жить там?
Стемир не стал и вспоминать. Покачал головой, так что от еще мокрых спутанных волос полетели брызги.
- Никогда! Даже за звание великого князя! - и, взглянув в зеленые, как молодая листва, бездонные очи, добавил решительно: - И я не желаю жить там, где не смогу видеть тебя!
И снова Она заливисто рассмеялась, как совсем молодая девушка.
- Вот ты и определил свою жизнь! Мне почти не пришлось тебя направлять, ты и сам готов прокладывать новые пути. Вот твоему отцу я вынуждена была пожертвовать медведицу, чтобы привести его на место силы, одно из тех, что в будущем прославят Лесную Землю.  А тебе подсказывать не нужно!
- Я все-таки благодарен тебе, что подарила мне цель и смысл, избрав своим защитником, - Стемир коснулся земли здоровой рукой и выпрямился, встал на ноги. - Жаль, что Серый погиб! Но такая смерть почетна для любого воина и любого зверя.
Сияющие зеленые глаза поднялись над водой на высоту его глаз.
- Я рада, что не ошиблась в тебе, Стемир! - и глаза стали таять, как всегда, растворяясь в воздухе прямо перед ним.
- Погоди! - не желая так легко Ее отпустить, едва увидев, Стемир сделал несколько шагов навстречу. - Покажись хоть раз в своем истинном облике! Зовешь меня защитником, а сама - то превращаешься в кого-нибудь, то одни глаза показываешь! Хоть раз-то в жизни дай тебя увидеть такую, как есть!
Будто россыпь серебряных бубенцов, опять прозвучал Ее смех.
- Ну и упрям же ты, Стемир! За это тоже ценю - ты умеешь добиться всего, что пожелаешь!
В следующий миг он увидел по ту сторону ручья девушку. Лицо Ее сразу показалось юноше знакомым, да и в самом деле, он видел Ее один раз, еще в детстве, за облачной завесой. Здесь же, под Брониславлем. И теперь узнавал все черты Ее лица, не постаревшего ни на день. И сразу подумал: лишь так Она и может выглядеть! Лишь с этого лица могут глядеть Ее бездонные колдовские очи.
Но княжича поразило, что Ее красоту не украшал еще больше наряд драгоценнее, чем у княжеских и царских дрчерей. Нет - бедная залатанная понева облегала стройный стан, сорочка под ней походила на холщовый мешок.  Некогда ярко окрашенная ткань совсем износилась, краски выцвели, нитки расползлись. Местами сквозь поневу проглядывала ослепительно чистая, молочной белизны кожа. На ногах Она носила простые лыковые лапти, квкие плели в глухих селах.
Стемир не мог скрыть удивления. Протянул руки навстречу.
- Прекрасная владычица! Разве это ты? В этих жалких нищенских лохмотьях?
Теперь он уже своими глазами мог увидеть, как уголки Ее губ печально изогнулись.
- А что есть в Лесной Земле, на взгляд большинства сварожан? Леса бескрайние, сосны да ели до облаков, в лесах - дикие звери. Да еще реки, чтобы по ним плыть от Исконных Земель до Влесославля! Что с нее взять? Там, на полудне да на полунощи - богатство, там - устроенная жизнь. Там поют песни, шьют красивые узоры на одеждах, возводят храмы и дворцы. А здесь покуда глухих лесов гораздо больше, чем человеческих селений! А там, где люди обживутся, им ох как постараться приходится, чтобы вырастить хлеб, где раньше высились вековые сосны. Я полюбила здешний народ за его упорство и жажду жизни. У меня, как в драгоценном ларе, есть все, чтобы прославить любой народ! Неисчерпаемо обильные леса и земли, естественная защита от любого врага. Степные кочевники ни разу не доходили до моих лесов, да и с запада до нас слишком далеко. Но что о Лесной Земле знают другие сварожане? Даже о городах ее мало кто слышал.
Стемир склонил голову, вспоминая все, что видел и слышал о Дедославле, что читал из описаний Червлянска, Яргорода, Влесославля и других издревле богатых, дивно украшенных городах, поставленных аж самыми первыми сварожанами. И тут же встрепенулся: осенившая его мысль тут же показалась вполне выполнимой.
- Я думаю, что наши предки тоже когда-то пришли на дикие места, прежде чем благоустроили их, распахали землю и построили города! А если это было сделано однажды, что помешает сделать так вновь? Я постараюсь убедить отца. И, если только у меня когда-нибудь будет на то власть и сила, я сделаю, чтобы Лесная Земля всем превзошла исконные сварожские края! И сварожане, и иноземцы будут восхищаться ею! А другие князья станут ездить на поклон в Тихомиров, в Змеев, в Брониславль!
И такая сила звучала в интонациях израненного юноши в разодранной одежде, находившегося в густом лесу без спутников и без оружия, будто он уже был могущественным государем, распоряжавшимся судьбами княжеств.
Она не сводила с него глаз, исполненных почти материнской гордости.
- Я всегда с тобой, Стемир! Теперь ты сможешь видеть и слышать меня, когда понадобится. Но лишь в моих владениях!
- Я не успокоюсь, пока ты не сможешь по праву носить драгоценный наряд, как самая богатая земля! Я воздвигну в твою честь храмы из белого камня, прекраснее и долговечнее, чем в Дедославле! Не один храм, а много - по всей Лесной Земле, чтобы все ее жители знали, кого им следует чтить.
Она мягко улыбнулась и, подняв руки, указала на величавые кроны деревьев над головой.
- Я смогу быть богатой, когда мои жители станут вдоволь выращивать хлеб, а не камень. Мне не нужно каменных храмов: леса - вот мои храмы, выше и долговечнее человеческих построек. Не нужно драгоценных даров - мои цветы прекраснее золота и самоцветов.
- Я знаю, что тебе не нужно храмов, моя госпожа! Но они нужны людям. Не меньше, чем хлеб, нужны, чтобы чувствовать себя единым народом, - горячо возразил Стемир. - Чтобы и свои, и приезжие видели силу Лесной Земли, ей нужны величественные постройки, как храм всех богов в Дедославле. А, чтобы тесней объединить народ, ему нужно дать собственные святыни, каких нет больше нигде. И большинство людей думают, что богатство и величие - одно и то же. Золото и мрамор поразит их гораздо сильнее, чем дерево. Прости меня, прекрасная госпожа, но это так!
- Ну что ж, княжич, тебя хорошо учили твои наставники! - усмехнулась Она. - Придется и впредь людям верить, будто боги любят золото и драгоценные камни, как нечестивые правители, думающие лишь о себе.
Стемир выдержал Ее насмешливый взгляд с достоинством.
- Не скажу за всех правителей, моя госпожа, но я не ради себя сразился со зверем, - произнес он, чуть поморщившись: сломанная рука, даже вися на перевязи, болела вся, от плеча до кончиков пальцев, словно в ней не осталось живого места.
Она взглянула на него и смягчилась.
- Твои спутники тебя ищут и скоро придут. Не уходи далеко от места сражения. А разных правителей тебе еще придется повидать со временем. Тогда продолжим этот разговор.
- Продолжим, - Стемир незаметно, как ему казалось, прислонился боком к стволу рябины, потому что его шатало от слабости. - Благодарю, госпожа моя, что открылась мне! Если я смогу построить в твою честь храмы, закажу твои изображения лучшим ваятелям, камнерезам и живописцам, чтобы они запечатлели тебя в своих лучших работах!
И тут - он поклясться мог! - выражение ее лица на миг сделалось лукавым, точно у девушки, что проверяет чувства влюбленного в нее парня.
- Другие станут творить, а ты - распоряжаться? Кого же мне тогда благодарить за увековечивание своего имени?
Но Стемир не оробел и тут. Выпрямившись, почти сердито поглядел на Зеленоглазую.
- Каждый творит по-своему! Поэт - в песне, ваятель - в скульптуре, зодчий - в дереве и камне. А мне надлежит быть князем, я могу ради тебя только править и сражаться. Зато без меня поэты, ваятели, зодчие пошли бы в поденщики и не смогли бы заниматься своим делом!
Она ласково улыбнулась, ее лучистые зеленые глаза вновь заглянули ему в самое сердце.
- Ну и горяч же ты! Гордость Бронислава Великого да степной огонь от материнских предков. Горячее сердце тебе поможет. Но будь готов взнуздывать его, как норовистого коня, чтобы не стало мешать!.. Ну а сейчас до встречи! Я всегда с тобой!
И, словно роса поутру, Она растворилась в воздухе прямо там, где стояла. Только ее глаза - глаза земли, - исчезнув, неотступно стояли перед Стемиром, пронизывали его сердце, играли с ним, то мечтательные, веселые,  то величавые, как подобало владычице огромной Лесной Земли, то грозные, то ласковые,  как взгляд любящей матери...
И в тот же миг поблизости раздался лай собак, а за ним - звук рога. Стемир, вздохнув, направился туда, где он убил зверя.
Въехавшие на поляну охотники и даже их псы на мгновение замерли при виде груды окровавленных тел. Княжич Стемир, бледный от потери крови, вышел им навстречу, предупреждая испуганные возгласы.
Его тут же обступили дружинники, осматривали его раны, изумленно взирали то на него, то на чудовище с обломком рогатины в груди и с ножом в горле.
- Глядите, брониславцы! Чудовища больше нет! Княжич Стемир убил его!
- Мы уж думали, что...
- Что же ты нас не позвал, Стемир Мирославич? Мыслимо ли - в одиночку на такого зверюгу идти?
Кто-то осторожно усадил Стемира на ствол упавшего дерева, дал ему глотнуть немного медовухи. Приглядевшись, княжич понял, что это сделал Белян. Два других дружинника в это время ладили лубок из дощечек, закрепляли ему на сломанной руке, творя лечебные заговоры. Самому Стемиру на какое-то время все стало безразлично, он молча сносил их заботы, словно в полусне. То ли навалилась усталость после битвы со зверем, именно теперь, когда больше не нужно было самому заботиться о себе, то ли встреча с зеленоглазой Хозяйкой Лесной Земли затмила все на свете...

[Ilona]

Интересно, насколько сама Любуша со своими сообщниками будут думать о последствиях лично для себя? Или решат, что их провозгласят национальными героями?
Во-первых, Волчица нашей истории и её сообщники стали национальными героями и остались бы ими, если бы сильно зарываться не начали. Так что ничего невозможного. Во-вторых, мёртвому в любом случае не легче.

Мудра Хозяйка Лесной Земли. Жаль, что люди не могут жить по её мудрости.