Расширенный поиск  

Новости:

21.09.2023 - Вышел в продажу четвертый том переиздания "Отблесков Этерны", в книгу вошли роман "Из глубин" (в первом издании вышел под названием "Зимний излом"), "Записки мэтра Шабли" и приложение, посвященное развитию науки и образования в Золотых Землях.

Автор Тема: Железный лес - II  (Прочитано 3950 раз)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6102
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: Железный лес - II
« Ответ #30 : 10 Апр, 2022, 19:49:03 »

Большое спасибо, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Казалось бы, душа, свободная от оков тела, должна, по крайней мере прозреть. Но нет, Радвилас, как и прежде, оправдывает Иманта и даже хвалит его. Хотя уже один только союз с Ордой говорит о многом. Хорошо хоть, признал, что его старшие сыновья настоящие воины. Однако сама битва написана очень хорошо и ярко. Небесная рать, оживший лес, оборотни - замечательно. Но Имант конечно предусмотрителен, что да, то да. Однако жаль, что он не участвовал в битве, глядишь, одной проблемой стало бы меньше.
Я думаю, что душа освобождается от прижизненных страстей постепенно. Радвилас умер всего за три года до того, кое-что переосмыслил, но многое еще сохранилось. На Журавлином поле он душой был со старшими своими сыновьями, а сердцем - с Имантом. Их наконец-то признал равными себе, увидел, на что они способны, а за младшего скорее волнуется, как за ребенка: "Не влезай, убьет!.. А, не влез? Ну молодец, хороший мальчик!" Разве так уж легко отцу перестать любить сына? Тем более, что тот сделал ошибку, но тут же сам исправил ее, то есть, пока еще подает надежды на будущее. Поглядим, до чего Имант дойдет дальше.
Битва на Журавлином поле гораздо подробнее описана в "То, что всегда с тобой". Там ее описание занимает три главы. Повторяться мне не хотелось, и я показала лишь с точки зрения Радвиласа, то, что важно было для него.
Иманту вот не хотелось, чтобы его проблема решилась таким образом. Узнаем, что он будет делать дальше. Где еще точку опоры найдет.

Но Имант не мог успокоиться, оказавшись вынужден опять рассчитывать лишь на собственные силы. Он ни на минуту не забывал, что в Темноборске продолжает сидеть Саулис, а в Лутаве - Азуолас. Их присутствие давило, обессиливало великого князя литтского. Старше него в роду оставались также еще двое дядей - Скалмантас и Лемтурис, но их Имант не опасался: они и в молодости не были особенно честолюбивы, а сейчас можно было вовсе их не замечать. Но более могущественные родичи - иное дело! Как ему быть князем, когда другие люди способны быть сильнее, влиятельнее него? Ответ он знал только один - найти союзников извне, опереться на чужую военную силу, укрепиться с ее помощью, чтобы крепко стать на ноги. Так он рассуждал, заключая союз с Улзием. Но тот сам оказался слаб, и его чуть не втянул в губительную авантюру. В ком тогда найти ему точку опоры?
В поисках ему помог все тот же Сирвидас. Он как-то вошел в покои к погруженному в невеселые размышления князю - бодрый, веселый, с лукаво блестевшими глазами. Усевшись напротив на скамью, склонился к уху князя и доверительно прошептал:
- Я обедал с аллеманским торговым советником, Арнульфом из Виллероде. Он готов прямо сегодня ссудить тебе пятьдесят тысяч золотых монет. И еще двести тысяч - при заключении прочного мира с Империей. Сверх того, советник клянется, что ты всегда сможешь располагать помощью аллеманов в случае военных действий!
Имант, удобно сидевший в кресле, при упоминании о золоте выпрямился и весь подобрался, а при словах о военной помощи не мог скрыть своего удивления.
- Так, так!.. И откуда же у торгового советника такие права, что он может ручаться за имперские войска, а?
Сирвидас с видимым смущением отвел глаза.
- Ну, он, вероятно, занимается в Айваре не только торговыми делами... В его руках сходятся многие нити...
Князь понимающе усмехнулся.
- Шпионит в моей стране? Ну-ну, я понимаю, иначе не проживешь. Уж лучше иметь под боком известного шпиона, чем скрытого... Что ж, пусть твой Арнульф приедет ко мне, скажем, за три часа до полуночи! Мне будет любопытно побеседовать с ним... Ты-то как сам думаешь - аллеманы не обманут?
- Арнульф мне поклялся на серебряных весах - это что-то вроде герба у торгового союза, - что честность, как в торговле, так и в политике, всегда была самой надежной силой у Аллеманской Империи, - вкрадчиво, медоточиво заверил Сирвидас. - Они недаром установили прочные связи почти со всеми государствами, их торговые дома - в каждом крупном городе. Золото и железо создали Империи огромную силу! Я считаю, на них можно положиться, мой государь!
- Да, наверное, ты прав! Империя, пережившая века - союзник понадежнее, чем выскочка Улзий, - задумчиво согласился Имант. И вдруг подмигнул своему зятю: - Я вижу, аллеманское богатство и тебя впечатлило, раз с таким жаром защищаешь союз с ними, а? У тебя в этом деле свой интерес?
Князь и его фаворит хорошо изучили друг друга; никто из них не испытывал ни малейшей обиды.
- Я ведь должен позаботиться, чтобы Ауштра со мной жила не хуже, чем до замужества! Кроме того, у нас дочь, могут и еще родиться дети, - надо же о них позаботиться!
- Заботься, да меру знай! Уже богаче всех князей стал! - Имант похлопал друга по плечу, жесткому от золотого шитья, сплошь покрывавшего кафтан. И, став серьезным, повторил: - Значит, сегодня вечером ко мне этого торгового советника! Но только все держать в тайне!
Вечером он принимал в своих покоях Арнульфа из Виллероде, явившегося по поручению из Конингсбурга. Тот держался спокойно, с достоинством, словно не считал литтского князя неизмеримо высшим существом, чем преуспевающий аллеманский торговец. Прежде всего позволил Иманту ознакомиться с условиями договора, подписанными и скрепленными императорской печатью.
- Император и его правительство, рыцарский союз и торговые гильдии окажут тебе, герцог Имант, всяческую поддержку, если ты передашь Империи прежде несправедливо отторгнутые у нее крепости: Фрейбург, Бэринбург, Борнхольм и ряд других...
Сперва Имант, услышав эти слова, отшатнулся, зло глянул на аллемана и на пергамент, который тот держал в руках. Вспомнились последние наставления отца, рассказы старших, каких трудов стоило отвоевать эти земли... Но от Иманта они были далеки, находились во владениях Азуоласа. Сам великий князь только выиграет, заключив союз с аллеманами, получит золото и военную силу. А, укрепившись на престоле с аллеманской помощью, он сможет отвоевать обратно отданные земли, и будет править, как его отец, твердо и самостоятельно! Да, так и будет, вот только сейчас без внешней помощи не обойтись...
И он проговорил, многозначительно глядя в острые глазки аллемана:
- Я бы согласился уступить эти владения по дружескому договору. Но вот князь Азуолас вряд ли отдаст их, пока жив.
Аллеман слегка кивнул в знак понимания.
- Герцог Азуолас слишком горяч и беспокоен для своих преклонных лет! А, если с ним ненароком случится несчастье, некому будет оспорить твою власть, государь!..
- Останется Айварас, - Имант тяжело вздохнул: все же с сыном Азуоласа они дружили с детства, не хотелось бы несчастья и ему. - Но помните: все должно быть сделано, не вызывая подозрений.
- Это уже не мое дело, - уклончиво заметил его собеседник. - Я всего лишь торговый советник, не обученный владеть мечом. Что я знаю о том, как на войне происходят несчастные случаи? Ничего не знаю. У Империи столько могучих рыцарей, что станут отныне твоими друзьями, герцог, и окажут посильную помощь! А меня уполномочили лишь передать тебе договор да ссудить твою светлость золотом...
Золото, власть, сила... Имант обещал себе, что нынешний договор с аллеманами всего лишь временная мера, что он сторицей все вернет... Рука его чуть дрогнула над пергаментом, но Сирвидас проворно вложил в нее перо, и Имант подписался.
Тем не менее, действовать следовало осторожно. Он не мог открыто и за один день передать аллеманам важные крепости, да еще во владениях своего дяди. Было лишь объявлено о заключении мира с аллеманами. В честь этого бывшие противники часто приезжали в Айваре и прямо ко двору князя, удивляли многих литтов своим богатством, повадками более цивилизованного народа. При дворе некоторые, особенно молодые, стали перенимать у аллеманов их одежды, развлечения, турниры, пиры, и расточали золото на разные вещи, большей частью бесполезные, лишь бы показать, что литты ни в чем не уступают аллеманам. Так рождалось подражательство, а значит, развивалась ущербность, ведь, чтобы подражать кому-то, нужно признать себя хуже того, кому подражаешь.
Что до князя Азуоласа, то он, как и многие старики, не одобрял сближения с аллеманами. Жил у себя в Лутаве, почти не появлялся в столице, и уже потому знал лишь внешнюю сторону событий. В сколько-нибудь прочный мир с Империей ему не верилось.
- Я на своем веку раз десять заключал с ними мирный договор, да что толку? - говорил он.
Айварас - тот однажды съездил в столицу по приглашению Иманта, с успехом поучаствовал в рыцарском турнире, повеселился вместе с двоюродным братом и его гостями. Имант сумел опять расположить Айвараса к себе. На прощание, обнимая его за плечи, уверял:
- Мы же все-таки один род, нам нужно держаться вместе! Убеди своего отца приехать ко мне. Понимаю, это трудно: он упрям как бык, закоснел в ненависти к аллеманам. Но времена меняются, и люди тоже! Я чувствую: сделав шаг навстречу, мы добьемся большего, чем военной силой.
Имант умел хорошо говорить; Айварас поверил ему больше, чем себе, как бывало в детстве. Но князь Азуолас наотрез отказался от поездки в столицу. Старику было бы слишком неприятно видеть заполонивших княжеский двор аллеманов, и Сирвидаса, который наверняка приложил руку и здесь. Больно было смотреть, как сын Радвиласа губит все, что создали они с братом. Азуолас уже не надеялся, чтобы племянник его послушал, тот как будто нарочно делал все ему назло. И теперь он отдыхал после многих жизненных бурь, рядом со своей Рингалле, в их тихом гнездышке в Лутаве, где когда-то прошел их медовый месяц. Его золотоволосая жрица и теперь еще была красива, хотя годы приближались к шестидесяти. Ее волосы с годами почти не потускнели, и синие глаза все так же радостно и влюбленно смотрели на супруга, который подарил ей мир за пределами Девичьего острова. Если она и изменилась внешне, то этого Азуолас не замечал, он лишь сожалел, что сам постарел; он ведь и женился на ней уже немолодым... В последнее время Рингалле говорила, что видит в огне тревожные знамения для мужа и сына. Но пока Азуоласу хотелось спокойно жить дома, вспоминать прошлое, сидеть с женой под дубом на берегу озера Белтане, где они проводили после свадьбы столько упоительных часов. К старости каждому хочется покоя...
Но внезапно лутавского князя навестил совсем неожиданный гость. Это был аллеманский рыцарь Фридмунд Кальтенвальдский, с которым они когда-то обменялись мечами, один из немногих аллеманов, которого Азуолас мог назвать другом. Фридмунд и прежде в дни перемирий, бывало, приезжал в Лутаву. Но сейчас он явился к Азуоласу один, странно мрачный, словно призрака встретил. Даже искреннее радушие хозяина не могло развеселить гостя.
- Ну. пойдем, повидаешь мою Рингалле, сына с женой, внуков! Никогда не думал, что внуков любишь больше, чем детей... Такие забавные, так приятно глядеть, как они бегают по залам и лопочут что-то по-своему!.. Или, может, сперва в трапезную, закусишь с дороги?
- Закусить не откажусь, - наконец, прервал Фридмунд молчание. - Но поговорить должен с тобой одним, по важному тайному делу!
Они прошли в трапезную, куда слуги уже подали превосходный обед. Гость и вправду проголодался с дороги, и лишь после пары обглоданных бараньих ножек поведал, с чем приехал:
- Я узнал, что племянник твой собирается передать нам ряд важных пограничных крепостей в обмен на поддержку золотом и войсками! Договор уже подписан. И, мало того: Имант дозволяет покуситься на твою жизнь.
Вся кровь отхлынула от лица Азуоласа, на котором резко обозначились все старческие морщины. Однако он тут же выпрямился, замотал головой, как оглушенный конь.
- Это не может быть правдой! Ты слышал от кого-то, но это ложь! Сын Радвиласа... великий князь... он не может такого! Не верю!..
- Я глубоко сочувствую тебе, герцог, но я сам видел договор, подписанный Имантом, - с глубоким состраданием проговорил аллеман, сжимая холодные, как у мертвеца, ладони Азуоласа. - Все наши рыцари, присутствующие в тот день в Айваре, засвидетельствовали, что видели договор. Теперь один его образец отвезли в Конингсбург, а второй хранится у Иманта. Если не веришь мне - попроси своего племянника показать его тебе. Я клянусь тебе на мече - вот этом, полученном от тебя, - что все это правда!
- Я тебе верю! Любой другой аллеман мог бы захотеть поссорить меня с Имантом, но не ты, Фридмунд, - голос старого князя звучал хрипло, отрывисто. - Скажи, почему ты меня предупреждаешь? Я же столько лет был врагом для вас, имперских рыцарей. Если удастся меня убрать, для Империи будет благом.
- Предательство никому не приносит блага, - покачал головой Фридмунд. - Ты с нами воевал, но честно, в открытом бою. Немногие из наших рыцарей могут быть так благородны, как ты, герцог Азуолас. Я у тебя учился доблести и чести. И я хочу, чтобы ты жил. И о наших я тоже думаю. Им не пойдет на пользу, если одолеют вероломством того, с кем не могли справиться столько лет.
- Да. Я понимаю. Трудно бывает, когда твои близкие поступают подло, - князь Азуолас поднялся из-за стола, исполненный праведного гнева, выпрямился во весь рост, словно бы и несколько десятков лет разом сбросил с плеч. - Я ему не позволю! Время еще не потеряно, спасибо тебе, Фридмунд! Я остановлю его вовремя! - прогремел его голос под сводами лутавского замка.
- Что ты задумал? Свергнуть Иманта? - спросил рыцарь, почти испуганный таким преображением своего собеседника.
Азуолас бешено взглянул на него, затем взял серебряный колокольчик, вызывающий слуг, нетерпеливо затряс его. На неистовый трезвон тут же отворились двери.
- Готовить воинов, седлать коней! Выступаем немедля! - распорядился князь и, обернувшись к рыцарю, решительно произнес: - Я очень стар, и быть может, это будет последним, что мне суждено сделать. Но я непременно свергну этого недостойного выродка с престола великих князей! Думаю, теперь и Радвилас понял бы, что выросло из его ненаглядного сыночка...
И каждое слово, каждый жест Азуоласа были исполнены такой силы, что Фридмунд не усомнился: тот всего добьется!
- Ну что ж, пожелаю тебе счастья! А мне пора ехать. Никто не должен знать, что я тебя предупредил, - произнес он, поднимаясь из-за стола.
Литт и аллеман на миг обнялись, как самые близкие люди. Затем Азуолас проговорил, всмотревшись в лицо друга на расстоянии:
- Как странно складывается судьба: ты, аллеман, меня спасаешь, а сын моего любимого брата желает погубить... Благодарю тебя, Фридмунд!
- Да не за что! - усмехнулся рыцарь. - Мои наилучшие пожелания тебе, Азуолас! Победы тебе!
Спустя два дня князь Азуолас с большим отрядом воинов приехал в Айваре. Он не выдавал своих намерений, все решили, что он внял приглашению племянника. Явился неожиданно, когда великий князь вместе с Римунасом и Сирвидасом были на охоте. Оглядываясь в замке, где давно не был, отметил, как сильно все изменилось. Обстановка во всех покоях была иная, устроенная на аллеманский лад. Придворные и слуги тоже были все новые, ни одного человека, служившего при Радвиласе.
- Прости, государь: мы и представить не могли, что дядя великого князя приедет именно сегодня, - проговорил встречавший его управитель, учтиво кланяясь. - Подожди в малой гостиной, государь, пока приготовят твои покои...
- Лучше проводи меня в покои великого князя. Ключи есть?
Управитель замер, не зная, как поступить.
- Ключи великий князь забрал с собой, у меня их нет.
- Значит, выломаем! - усмехнулся Азуолас, приглашая войти двух рослых воинов с топорами.
Когда разбили прочный аллеманский замок, Азуолас принялся рыться в ларе, где лежали государственные грамоты, не обращая внимания на столпившихся у дверей, ничего не понимающих слуг. Он даже не успел подумать, как будет извиняться перед племянником, если не найдет договора, о котором предупреждал Фридмунд. Но он нашел и, прочитав, потемнел как туча.
- Ах, Радвилас! Ты столько сделал для своего любимого сына, а ни чести, ни совести ему вложить не смог! - вздохнул он.
Тут у ворот запели охотничьи рожки. Вернулся Имант со своей свитой.
Там его ожидала большая неожиданность! Вся охрана замка была заменена воинами Азуоласа, и они молча скрестили пики перед носом у Иманта. И сам старый князь, мрачный и гневный, встретил его у ворот Верхнего Замка.
- Здравствуй, племянничек! Я тут приехал спросить, как это ты додумался продать Литтское княжество аллеманам! - прорычал он, ткнув злополучным договором в лицо Иманту.
Тот, как увидел грамоту со своей подписью в руках дяди, побелел, как мел, лихорадочно соображая, как оправдаться. Его брат Римунас недоумевающе переводил взор с одного на другого. А Сирвидас, когда лутавские воины грубо стащили его с коня, обмяк и повис в их руках; ноги его не держали, зубы выбивали дрожь.
Азуолас не захотел слушать, как они будут оправдываться, хотя по лицам все было ясно. Властно указал на обоих племянников:
- В темницу их! Я даю им время поразмыслить! А этого, - он указал на Сирвидаса, как на змею или на ядовитого паука, заползшего в жилище, - повесить на воротах Верхнего Замка!
В одно ошеломляющее мгновение любимец великого князя, сколько раз выходивший сухим из воды, понял, что это конец. Азуоласа, непреклонного, прямолинейного, как литтский дуб, не перехитрить, не опутать льстивыми словами! И Сирвидас лишился чувств, его золоченые сапоги бороздили землю, пока воины волокли его к воротам. Когда ему на шею надевали намыленную петлю, подвешенную к каменному зубцу, он ожил, неистово забился, пытаясь оттолкнуть воинов, дико завопил. Но не мог вырваться из рук нескольких человек. Несколько минут - и его тело в неестественной позе закачалось на воротах.
- Был холопом, и умер как холоп! Не сумел нажить княжеского достоинства! - буркнул Азуолас, отвернувшись прочь.
Навстречу ему выскочила Ауштра, вся растрепанная, без покрывала на голове. Налетела на дядю, царапаясь, как дикая кошка. За ней спешила ее мать.
- Чудовище! Убийца! - кричала Ауштра, пока воины не спеленали ее осторожно, но крепко.
- Ты что творишь, лешак? - ничего не понимая, крикнула Предслава деверю.
- Спасаю вас, дураков, от этого упыря! - кивнул он на труп Сирвидаса. - Ступай, Предслава, к своим детям! Упустила их, пока были маленькими, так, может, сейчас еще не поздно вразумить! - проговорил Азуолас с сомнением.
« Последнее редактирование: 11 Апр, 2022, 07:31:05 от Артанис »
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Convollar

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6024
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 10775
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля
Re: Железный лес - II
« Ответ #31 : 11 Апр, 2022, 08:59:56 »

Не так уж умён Сирвидас, иначе мог бы сообразить, что по очень тонкой ниточке ходит. А Имант всё-таки редкая дрянь, и,  действительно, Предслава упустила детей - и Ауштре и Иманта. Но более всех виновен Радвилас.
Записан
"Никогда! Никогда не сдёргивайте абажур с лампы. Абажур священен."

katarsis

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1256
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 2662
  • Я изменила свой профиль!
    • Просмотр профиля
Re: Железный лес - II
« Ответ #32 : 11 Апр, 2022, 15:33:18 »

Да уж, Имант покняжил-так покняжил. Чуть всю страну не продал >:( Конечно, сразу было понятно, что милый мальчик будет так себе князем, но он превзошёл все ожидания. :( Хорошо, что Азуолас вмешался.
А Сирвидас - допрыгался.
Записан

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6102
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: Железный лес - II
« Ответ #33 : 11 Апр, 2022, 21:34:00 »

Большое спасибо, эрэа Convollar, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
Не так уж умён Сирвидас, иначе мог бы сообразить, что по очень тонкой ниточке ходит. А Имант всё-таки редкая дрянь, и,  действительно, Предслава упустила детей - и Ауштре и Иманта. Но более всех виновен Радвилас.
Сирвидас много раз выходил сухим из воды. В истории с Ауштрой безопаснее было, что ли? А удалось выкрутиться. И кто знал, что Азуолас все узнает?
Узнаем, что дальше будет с Имантом. Но в последние годы Предслава, будучи живой, все же больше могла повлиять на своих детей, чем Радвилас с того света. А при его жизни они ничего такого не творили, распустились пышным цветом, уже когда Имант стал князем.
Да уж, Имант покняжил-так покняжил. Чуть всю страну не продал >:( Конечно, сразу было понятно, что милый мальчик будет так себе князем, но он превзошёл все ожидания. :( Хорошо, что Азуолас вмешался.
А Сирвидас - допрыгался.
Такой уж он Архимед. Ищет, где точку опоры найти за границей. Заранее такого ожидать действительно трудно.
Вот на этом бы и закончить, да? Азуолас вмешался, наказал предателей, навел порядок... Но это еще не финал истории.
Сирвидас получил свое. Но Имант и без него еще дров наломает.

Глава 33. Месть Иманта
Переворот совершился, и князь Азуолас, многолетний соправитель великих князей, теперь сам занял престол. Это даже не удивило литтов, и уж точно не огорчило: старого князя почитали во всех краях обширного государства, и после смерти Радвиласа не могло найтись вождя, которого литты признали бы охотнее, чем его брата. Имант же не успел дать людям ничего, кроме новшеств на аллеманский лад - а об их упразднении не жалел никто, кроме горстки придворной молодежи.
Князь Азуолас воспрянул духом. Казалось, он даже помолодел, вычищая в стране и при дворе неполадки, допущенные его племянником. Казнив ненавистного ему и всему народу Сирвидаса, он исчерпал свой гнев, остыл и даже готов был простить Иманта, заточенного ныне в темнице под княжеским замком.
К тому же, и Айварас, не забывший былую дружбу, просил отца за своего двоюродного брата.
- Я думаю, отец, что Имант теперь сможет начать другую жизнь, что он сожалеет о своих ошибках! Вы же сами с дядей Радвиласом свергли с престола Лемтуриса, а потом дали ему княжество, и он был с тех пор вам хорошим братом. Может, так и с Имантом выйдет, если дать ему исправиться...
Азуолас улыбнулся сыну, радуясь его великодушию.
- Надеюсь, что ты прав! И ведь с ним теперь нет его злого духа а обличье Сирвидаса, некому толкать на бесчестные поступки. И моя совесть будет чиста...
И он велел привести из подземелья обоих племянников, Иманта и Римунаса. Те стояли перед дядей, бледные, исхудавшие, обросшие. Римунас, оказавшись на ярком свету, закрыл руками отвыкшие глаза. Имант смотрел в пол, не поднимая глаз на дядю и ничего не спрашивая. А Азуолас глядел на обоих и думал: передалось ли им хоть что-то от отца их, Радвиласа?
- Я решил вас освободить, не ради вас самих, но ради памяти вашего отца, - сообщил старый князь, стоя перед ними; при этом пальцы его нервно теребили висевшую на шее золотую княжескую цепь. - Ты, Римунас, получишь в удел Маире. А ты, Имант, поедешь в Ялину. Это твой наследственный удел, доставшийся Радвиласу от его первой жены. Думаю, Ялинское княжество тебе как раз по плечу. Твои мать и сестра поедут с тобой.
Имант, всерьез ожидавший, что его прикажут казнить, услышав решение дяди, поклонился - не то от облегчения, не то потому что у него подгибались ноги.
- Благодарю тебя, дядя, за проявленную милость! Я признаю тебя великим князем, а после тебя - того, кого ты назовешь наследником.
У Азуоласа потеплело на душе. Теперь все будет хорошо, он нашел лучший выход для всех, с какой стороны ни посмотри!
Собравшись, братья уехали в выделенные им владения. Вместе с Имантом уехала его мать и Ауштра с ребенком, не устающая оплакивать своего мужа и проклинать князя Азуоласа.
При своем огромном военном и государственном опыте, Азуолас был непростительно наивен и доверчив. Он чувствовал себя на своем месте в открытом сражении, на коне и с мечом в руках среди жаркой битвы, а не среди придворных интриг. И теперь думал, что его великодушия будет достаточно, чтобы навсегда погасить раздор в княжеской семье.
Первые месяцы, что Имант прожил в Ялине, он и не думал что-то предпринимать. Радовался уж тому, что остался жив и даже не вовсе обездолен. Отдыхал после темницы, понемногу осваивался в своем новом княжестве, знакомился с ялинскими подданными и их заботами.
И, может быть, Имант прожил бы тихую жизнь в том самом уделе, где некогда начинал княжить его отец. Но однажды ему привезли подарок от старого знакомого - аллеманского торгового советника, Арнульфа из Виллероде. Этот подарок, плотно закутанный в сверток из полотна, доставили вечером, и привезший его человек больше напоминал воина, чем простого посыльного. Развернув полотно, Имант обнаружил меч аллеманской работы в богато украшенных ножнах. К мечу прилагалось письмо. Разворачивая его, Имант уже чувствовал, что жизнь описала новый резкий поворот. В первый миг ему стало не по себе - вновь подвергать опасности все, что удалось сохранить после крушения! Но он все-таки прочел:
"Могущественные люди в Аллеманской Империи выражают тебе сочувствие, дорогой друг! Сегодня ты унижен вероломным Азуоласом, но при помощи добрых друзей еще можно все изменить. Этот меч посылает тебе император Адальберт Четвертый, с пожеланием решимости и бодрости духа. Двадцать пятого числа седьмого месяца аллеманское войско двинется на владения Азуоласа. Старик соберется на войну. Ты же, герцог Имант, заверь его, что тоже желаешь идти с ним. Пригласи Азуоласа с сыном отдохнуть в одном из твоих замков, а потом захвати их в плен и отдай аллеманским воинам, что придут по твоему дозволению. Сделай шаг - и ты вновь герцог всей Литтской и Сварожский земли".
Прочтя это письмо, Имант жарко вспыхнул, прижал руки к неистово бьющемуся сердцу. Целая буря противоречивых чувств охватила его. Страшно было начинать сначала, зная, что второй раз вряд ли пощадят. Но тут же взыграло уязвленное самолюбие. Почему это он, сын Радвиласа, должен терпеть власть выжившего из ума старика? Отец оставил великое княжение ему, Иманту, - стало быть, он и должен править, а больше никто не имеет права!
Власть опьяняет, как хмельное зелье, и затуманивает душу сильней, чем маковый настой. Кто хоть раз пробовал ее, а затем был лишен, может смириться с поражением, если раз и навсегда лишен возможности все вернуть назад. Но не остановится до тех пор, пока возможность у него есть.
И, если прежде Имант еще колебался, не желая смерти дяде и двоюродному брату, то теперь, испытав ужас и горечь поражения, он с пронзительной ясностью понял, что, пока они живы, ему не знать покоя.
Тут еще в незапертые покои брата постучала Ауштра. Она часто по ночам бродила по переходам, не ложась спать. Теперь она увидела меч и письмо, прочла его и зловеще усмехнулась.
- Соглашайся, Имант! Отомсти этому проклятому старику! За Сирвидаса, за меня, за мою дочь, которой суждено расти без отца! Возврати себе великое княжение!
Даже теперь Имант изумился ненависти, искажавшей нежное лицо сестры, звучавшей в ее голосе.
- Сестрица, ты ведь говоришь о родном дяде, как-никак! - напомнил он.
- А вспомнил он о родной племяннице, сделав ее несчастной вдовой? - с надрывом воскликнула Ауштра. - Я бы хотела, чтобы он тоже лишился самых близких людей, чтобы они погибли такой же позорной смертью, как мой Сирвидас!
Увещевания сестры подействовали на Иманта. Ему и самому очень не хватало Сирвидаса. особенно теперь, если опять затевалось опасное дело. Посчитаться за него следовало!
И сын Радвиласа взял чистый пергамент, перо, и написал по-аллемански:
"Приглашаю десятого числа восьмого месяца гостей в мой замок Белокамень, что на Ялинской Земле".
В скором времени на пограничные владения Азуоласа напали аллеманы. Ничего удивительного в том не было, и старый князь, несмотря на свои годы, собрался в очередной поход, готовясь вместе с сыном Айварасом вести войско. Но его приятно удивило сообщение Иманта, что он готов забыть былые распри и вместе с дядей идти на войну. Да и Айварас уговаривал отца помириться с Имантом. И решили по пути заехать в Белокамень, встретить нынешнего ялинского князя с его войском.
Только Рингалле, как узнала, какой дорогой они собираются идти, залилась слезами. Никогда раньше Азуолас не видел свою жену настолько убитой горем. Она никак не хотела выпустить из объятий мужа и сына, умоляла их, цепляясь за одежду.
- Не ездите в Белокамень! Не ездите! Идите прямо к границе! Иначе я тебя уже не увижу в этой жизни, муж мой... Не бойтесь на войну идти, бойтесь - в гости!
- Не может Имант ничего сделать теперь! Со мной войско идет, а у него теперь людей - раз-два и обчелся, - ответил Азуолас, мягко снимая со своих плеч руки жены.
- Что ж, прощайте! В этой жизни мы больше не встретимся, - глаза Рингалле плескались двумя озерами страшной боли. Задержав взор на муже, она тихо проговорила: - Нет, с тобой не прощаюсь, скоро мы увидимся. - Затем потянулась к сыну, погладила его склонившуюся голову. - А с тобой мы простимся надолго... Но ты выдержи все, что тебе предстоит. Как подобает поросли "железного леса".
- Матушка, ничего с нами не случится, - пытался Айварас успокоить ее.
Рингалле судорожно вздохнула и попыталась улыбнуться им на прощание. Став из вайделотки обычной женщиной, женой и матерью, она сохранила свой дар огненного видения. Но, увы, кажется, даже самые близкие позабыли, что ей открывается тайное. Что ж, пора принять судьбу, о которой знала давно...
Последние поцелуи и объятия - и они готовы расстаться.
- Тройнат, поедешь с княгиней в Лутаву, охраняй наши семьи! - на всякий случай велел Азуолас своему давнему другу.
Тот кивнул на прощание, поддерживая Рингалле, готовую упасть без чувств, когда стук копыт стих вдали.
Поход же начался удачно. Имант встретил родных неподалеку от Белокамня и пригласил отдохнуть и заночевать. О прошлом они не говорили. И Азуоласу, и Айварасу хотелось верить, что он изменился. Да и отдых после долгого перехода был приятен всем, особенно старому князю. Его не насторожило даже, что замок был полон народу, так что при себе им пришлось оставить лишь небольшую свиту, а войско отпустить двигаться вперед. Вечером на пиру Имант с самым радушным видом предложил всем выпить вина за здоровье великого князя Азуоласа.
Заночевали отец с сыном в одном помещении, хотя каждому из них отвели отдельные покои. Когда они крепко спали, в двери повернулся ключ, и вошли незнакомые воины. Азуолас тут же проснулся и сел.
- Вас Имант послал? - сонно спросил он, и тут же с леденящим ужасом разглядел при свете свечи, что на них аллеманские одежды.
- Да, нас Имант послал, - подтвердил на своем языке старший из вошедших. - Чтобы бросить вас в темницу!
Айварас схватил меч, бросился защищать отца. Но силы были неравны: он зарубил одного аллемана, но трое других повисли на нем. Повалили с трудом, стиснули так, что захрустели ребра. Но Айварас еще пытался сопротивляться, пока один из воинов не оглушил его обухом топора по голове.
- Айварас! Сын мой! - в ужасе и смертной тоске кричал Азуолас, когда воины грубо схватили его и потащили в темницу.
В эту ночь еще один человек в замке Белокамень проснулся, терзаемый кошмаром, и не смог больше заснуть. Это был Имант, возвращавший себе великое княжение. В полусне он услышал стоны, крики, и уже не мог уснуть, зная, кому они принадлежат. "Плохое место для ночлега, совсем рядом с их покоями", - думал он, одевшись и всю ночь просидев на кровати, не в состоянии сомкнуть глаза.
Наутро аллеманский рыцарь, руководивший захватом пленников, доложил Иманту, что его родичи в темнице. В этом деле участвовали одни аллеманы, литтских воинов князь не посвящал в свои замыслы, зная, что вряд ли кто согласится. Теперь диким взглядом окинул своего сообщника.
- Так в чем дело? Я уже не могу отпустить старика после всего, что было. Значит, он должен умереть в темнице. И поскорей! ("И, может быть, потом я смогу спать спокойно?")
Аллеман звякнул рыцарскими шпорами на сапогах, притопнув ногой в знак согласия.
- Погоди... А что Айварас? - спросил у него князь.
- Его сильно помяли в стычке, слегка перестарались... Пока в себя не приходил, и начинает бредить.
- Значит, с ним пока ничего не делать. Пусть все решится само собой. А старика устраните... без шума...
Но и всю следующую ночь Имант не мог заснуть. Он сидел у огня, завернувшись в теплый плащ, но его все равно тряс озноб при мысли о том, что должно было в эти минуты произойти в подземелье замка.
Князь Азуолас тоже не мог заснуть, лежа на соломенной подстилке. При нем остался только один человек - Каюс, тот самый бывший слуга аллеманов, что когда-то освободил князя из плена, и с тех пор служил ему как свободный воин. Теперь Каюс сам сдался в плен, чтобы ему позволили быть при князе. Он молча сидел на корточках рядом с ним. Второй раз из неволи им, пожалуй, не выбраться, только на Вышнее Небо!
Молчал и Азуолас. Он тоже понимал, что близится смерть. С тоской и нежностью вспоминал Рингалле, детей, внуков, с тревогой - Айвараса, с гордостью - былые походы, битвы, успехи Литтского княжества при жизни Радвиласа. Только один лишь Имант вызывал у старого князя брезгливую ненависть.
Скрипнула дверь. В темницу вошли четверо вооруженных аллеманов.
Каюс вскочил навстречу им, забыв, что не имеет никакого оружия.
- Вы не воины! Я рад, что ушел от вас, бесчестные стервятники! - крикнул он по-аллемански.
И тут один из них узнал его.
- Это же тот самый литтский пес из Хагенсбурга! Предатель!
- Ты лжешь! Я литт, и умру литтом! - воскликнул Каюс, и в тот же миг топор рыцаря раскроил ему голову.
Лишь минуту он смог подарить своему господину. Тут же аллеманы подступили к старому князю. А тот впервые в жизни ощутил свою беспомощность. И в сердце его липкой гусеницей вполз страх. Рядом стояла смерть, и он был бессилен защититься от нее.
"Перкунас Громовержец, помоги мне умереть достойно! Столько раз я сражался, не ведая страха, а теперь ужас холодит меня раньше самой смерти! Я не прошу о спасении, спаси лучше моего сына, а мне позволь лишь и в смерти остаться воином!"
И словно бы молния пробежала по бессильно распростертому телу Азуоласа. Он вскочил проворно, как молодой, словно сбросил с плеч в одночасье половину прожитых лет. Отшвырнул прочь первого же аллемана. Но уже остальные обступили со всех сторон, накинули петлю на шею Азуоласу. Он взревел громко, отчаянно, как смертельно раненый зверь. Долго боролся старый князь, отталкивая от себя врагов, пытаясь сорвать душившую его петлю. Но его крик перешел в предсмертный хрип, лицо посинело, и, наконец, он упал и больше не двигался.
- Мертв! - с явным облегчением проговорил старший из палачей, убедившись, что сердце князя не бьется. - Но каков старик! И не верится, что в его годы можно так драться...
Палачи сняли с его шеи петлю и надели вместо нее шнуровку от княжеского кафтана. А Каюса подтащили к стене и размозжили о камни его и без того изуродованную голову, забрызгав все кровью.
На другой день было объявлено, что князь Азуолас и его слуга убили себя в темнице. Но никто не усомнился, что произошло убийство. Воины Азуоласа, отпущенные Имантом из заточения, взяли тело князя и увезли в Священную долину, где похоронили, как подобало великому князю Литтской земли. Над его погребальным костром насыпали высокий курган рядом с погребением Радвиласа...
...На крутом склоне поросшего разнотравьем холма встретились Радвилас и Азуолас. Последний замер, как вкопанный, посреди открывающихся ему красот Вышнего Неба. Радвилас приближался к нему с черной повязкой на глазах, ощупывая воздух руками, как ходят слепые. Он каким-то образом знал, куда надо идти, и направился прямо к брату. Азуолас шагнул вперед и подхватил Радвиласа, а тот ощупывал пальцами его лицо, грудь, касался страшной борозды на его шее. Из незрячих глаз текли слезы.
- Брат, прости меня! Брат, прости! - задыхающимся шепотом твердил Радвилас, цепляясь руками за Азуоласа.
Но тот совсем забыл о себе, в ужасе глядя на черную повязку.
- Что... что с тобой сделали здесь?! Так вот каков лучший мир?!
- Эту повязку я еще при жизни надел, потому что был слеп в своей любви к Иманту! - глухо проговорил Радвилас. - Во всем, что он совершил, и еще совершит, моя вина... Сможешь ли ты простить меня, брат?
Азуолас легко поднял его с земли, радуясь, как руки вновь наливаются молодой силой. Обнял брата ласково, но крепко.
- И на Вышнем Небе мы с тобой останемся братьями! А он... пусть боги судят его, при жизни или после смерти! Сними же с глаз повязку, погляди, какая красота кругом! Гляди - поле, и лес, а за ним, кажется, горы синие! Вот бы коней, поехать туда!
И, пока Азуолас говорил, на глазах его брата медленно таяла повязка. Вот он поднял голову и огляделся - прежними, молодыми, до боли знакомыми глазами, и обоим показалось, что они не расставались никогда, и все, что произошло горького, тяжкого, было очень давно, а настоящее - вот этот луг, лес и горы. Откуда-то взялись кони, братья сели на них, и скакуны их вознесли в бескрайнюю высь. Они парили, то рядом, то соревнуясь в высоте, и беседовали о прошлом и о будущем.
- Имант теперь в руках богов, - сообщил Радвилас, не оспаривая и не сожалея. - Власть не принесет ему радости, но он не найдет сил от нее отказаться. От него самого зависит дальнейший путь. Если он не сможет ничего переосмыслить в этой жизни, он погибнет, если все же осталась совесть - ему позволят задуматься над собой. Я не могу отречься от сына, но не стану больше помогать ему. Знаю, брат, что пришлось испытать тебе, о судьбе твоего сына и жены. Но поверь, и мне не легче видеть все, что творится из-за моей ошибки!..
Азуолас вздохнул и сжал руку брата, между тем как крылатые кони уносили их все дальше и выше.
« Последнее редактирование: 12 Апр, 2022, 18:14:48 от Артанис »
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Convollar

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6024
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 10775
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля
Re: Железный лес - II
« Ответ #34 : 12 Апр, 2022, 09:16:15 »

Цитировать
При своем огромном военном и государственном опыте, Азуолас был непростительно наивен и доверчив.
Вот именно! Жену слушать надо было. А то, как в поговорке "Выслушай женщину и поступи наоборот!". Да и неплохо бы разведку завести, при таком племяннике. Хотя такой человек, как Азуолас, видимо, считал разведку делом недостойным. А вот Радвилас шпионов не чуждался, и правильно.
Записан
"Никогда! Никогда не сдёргивайте абажур с лампы. Абажур священен."

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6102
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: Железный лес - II
« Ответ #35 : 12 Апр, 2022, 21:35:29 »

Большое спасибо, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Цитировать
При своем огромном военном и государственном опыте, Азуолас был непростительно наивен и доверчив.
Вот именно! Жену слушать надо было. А то, как в поговорке "Выслушай женщину и поступи наоборот!". Да и неплохо бы разведку завести, при таком племяннике. Хотя такой человек, как Азуолас, видимо, считал разведку делом недостойным. А вот Радвилас шпионов не чуждался, и правильно.
Все совершают ошибки, никуда не денешься! Рингалле здесь оказалась в роли знаменитой Кассандры. Кажется, Азуолас не учел, что его жена - не совсем обычная женщина.
Вот то-то и оно, что у них такими делами всегда занимался Радвилас. Азуоласа это не касалось, и он не вникал. Политик из него посредственный. Сомневаюсь, что без поддержки Радвиласа он бы сумел править сам, да еще так долго.

Княгиня Рингалле узнала о гибели мужа и пленении сына сразу, в ту же ночь. Она подняла страшным криком всех обитателей замка и велела своим близким оплакивать князя Азуоласа, погибшего от коварства своего племянника.
Лутавцы глубоко почитали княгиню, наслышаны были о ее вещем даре. Но тут не все поверили в то, о чем она говорила: слишком чудовищно было такое преступление, не хотелось и думать, что природный литтский князь погубит родного дядю.
Но им пришлось поверить, когда приехали отпущенные из Белокамня воины и рассказали все, как было, о мужественной гибели старого князя, о пленении Айвараса, который, расхворавшись от ран, оставался в руках своего двоюродного брата.
Молодая жена Айвараса, Любослава, поцеловала двух маленьких сыновей-близнецов и поднялась, бледная и решительная.
- Матушка, я поеду к Айварасу! Я ему нужна, его уморят там без меня, - сказала она свекрови.
Рингалле задержала ее, взяв за руки.
- Одумайся, дочь моя! Хочешь тоже сгинуть в плену? Ведь этот подлый выродок, пожалуй, способен не пожалеть и женщину. Подумай о детях!
Но у Любославы все было решено. Она с грустью взглянула на детей, игравших на полу, не знавших ничего об обрушившихся на их семью несчастьях.
- Сейчас моему мужу больше нужна помощь, чем детям. Позаботься о них, матушка! А я должна быть с ним. Может быть, еще смогу как-нибудь выручить его.
На глазах Рингалле, разом выцветших и постаревших, выступили слезы. Она горячо обняла невестку.
- Как все-таки повезло моему сыну с женой!.. Поезжай, Любослава, и да помогут тебе боги! И я кое-что дам в помощь тебе.
Она собрала лекарственные травы и обереги, что могли поскорей излечить раны Айвараса, вернуть ему силы. Затем передала невестке заговоренный платок и перстень с таинственном мерцающим камнем-глазом.
- Платок поможет отвести глаза врагам, если сможете бежать. А глаз создает морок, заставляет видеть не то, что есть, - доверительно шепнула бывшая жрица.
Любослава спрятала оба сокровища в полотняном мешочке на груди и, взяв с собой только двоих слуг, поехала в Белокамень. Больше всего боялась, что Имант вообще не примет ее, велит уехать прочь, и она не сможет повидать Айвараса.
Но Имант согласился, и даже позволил ей повидаться с немощным супругом. Быть может, он надеялся таким образом загладить угрызения совести, что не переставали его мучить с той жуткой ночи.
- Проходи, только будь готова, если твой муж не узнает тебя. Мне говорили, он совсем плох. Позаботься лучше о своей судьбе.
Любослава обожгла Иманта ненавидящим взором и пошла вслед за провожатым в пахнущее сыростью подземелье, где томился в темнице ее муж.
Айварас был сильно избит, изранен при пленении, ему едва не проломили голову. От ран и плохого ухода его сильно лихорадило, он долго лежал без чувств. А когда приходил в себя, слышал прощальный крик отца, с мучительной ясностью вспоминал все, что произошло, и снова терял сознание. Обстоятельства пленения вновь и вновь возвращались к нему, и пленник стонал и извивался, находясь в бреду. А порой приступы лихорадки сменялись полным изнеможением, и он лежал неподвижно, как мертвый. Айварас ничего не ел, и аллеманы, которым поручено было охранять его, не сомневались, что он вскоре отправится вслед за отцом.
Когда Любослава увидела мужа, исхудавшего, бледного, лежащего в беспамятстве, заплакала, и ее слезы упали ему на лицо. Затем опомнилась, велела слугам принести воды, и достала лекарства, переданные матушкой Рингалле.
Вскоре темницу наполнил терпкий и свежий запах трав. Айварас открыл глаза и, впервые за долгие дни, взглянул осмысленно.
- Любослава! Это ты? - прошептал, думая, что опять видит сон.
Она осторожно приподняла ему голову и влила в рот несколько глотков лечебного зелья.
- Я к тебе пришла, муж мой! Пей, это поможет тебе восстановить силы, чтобы выбраться отсюда.
Оглядевшись среди стен своей темницы, Айварас тихо спросил:
- Жена, а... что с моим отцом?
Ей не хотелось подвергать его новому потрясению, которого слабый после болезни человек мог не выдержать. Но взор Айвараса молил, вопрошал, и жена тяжело вздохнула:
- Князь Азуолас мертв. Его задушили на следующую ночь.
Айварас скорбно откинул голову назад, и Любослава с тревогой склонилась над ним. Но он открыл глаза и прошептал, сжимая зубы, со стальной решимостью в голосе, в выражении его изможденного лица:
- Я расквитаюсь с проклятым Имантом! Отомщу ему за отца!
Любославу порадовало, что к нему возвращается жизнь, и она пожала его исхудавшую руку:
- Тогда собери силы и постарайся скорей выздороветь! Сейчас тебе нужно окрепнуть поскорей.
Новая цель в жизни придала Айварасу сил, и лечебные средства его матери тоже помогали, как и природная живучесть литтских князей. Силы быстро возвращались к нему. Но от обитателей замка это тщательно скрывали. Когда в темницу кто-нибудь входил, узник все время лежал, отвернувшись к стене, как будто спал.
Наконец, он достаточно окреп, чтобы покинуть темницу. Любослава объявила, что уезжает, а сама, при помощи мужа и слуг, свернула из старой одежды и соломы что-то вроде чучела, которой положили в постель, как будто под одеялом лежал человек. Укрыли плащом Айвараса и набили капюшон соломой - казалось, будто пленник отвернулся лицом к стене. В середину чучела Любослава положила заговоренный платок. И, видно, его чары помогли: проверяющие выпустили ее со спутниками, даже не заметив, что княгиню сопровождают не два человека, а три. Только перстень с глазом загадочно мерцал, наводя морок.
Вскоре Айварас с женой и слугами сели на коней, и на другой день уже были в безопасности.
А в Белокамне только на другой день, как выветрились чары на платке, узнали правду. Охранники заметили, что еда, которую они приносили пленнику, остается нетронутой. Заглянули в постель, и... обнаружили вместо человека чучело!
Когда князю Иманту сообщили, что пленник сбежал, он ухватил начальника стражи на шиворот, затряс как грушу.
- Где были ваши глаза?! Вы пьянствовали или играли в кости? Или, может, Айварас вас подкупил? Самих брошу в подземелье!
Воины вяло оправдывались, не зная, как объяснить свою оплошность. Но вдруг из свернутого платка стал подниматься белый чуть светящийся туман. Он сложился в фигуру женщины в белом платье, она протянула руки к Иманту, но тут же исчезла без следа, как всякий туман. Но князь успел разглядеть ее.
Так впоследствии появился слух, будто вместо Айвараса в темнице осталась некая женщина, казненная за свою преданность, а он будто бы сбежал, переодевшись в ее платье. Лишь немногие знали правду.
- А, маменька-колдунья помогла спастись своему выродку! - прошипел Имант. - Ладно же, рассчитаюсь и с ней! Еще поглядим, за кем люди пойдут - за законным своим государем или за отродьем вайделотки, которому рождаться-то на свет не полагалось!
Между тем, Айварас с Любославой добрались до Лутавы. Там молодой князь встретился с матерью, наскоро устроил тризну по отцу, и собрался ехать во владения лесных и болотных литтов, издавна преданных Азуоласу - собирать войска для грядущей войны против Иманта. Свою жену с детьми Айварас на всякий случай отослал к ее родителям в Туровск. Хотел и мать отправить с ними, но княгиня Рингалле отказалась наотрез.
- Я никуда не поеду из тех мест, где мы были счастливы с твоим отцом! Если суждено мне с ним скоро соединиться, зачем же бежать от участи, которой все равно никому не избежать?
С тяжелым сердцем Айварас согласился оставить мать в Лутаве, а сам уехал собирать войска. Вместе с ней оставались ее престарелый отец, боярин Довьят, с сыном Буквидасом, верный Тройнат, и Фридмунд Кальтенвальдский, навсегда порвавший с имперскими рыцарями, когда узнал о вероломном убийстве князя Азуоласа. Теперь аллеман готов был отдать жизнь, защищая литтский город и жену своего покойного друга.
А Имант не находил себе места, не зная, как ему быть дальше. Великое княжение он сохранил, но война, несомненно, была впереди. Он замечал, что даже среди собственных придворных, бояр и военачальников, многие охладели к нему. Некоторые уже уехали - кто к Айварасу, кто к Саулису. Таковы были дневные новости, а ночные мучили его еще больше, и он со страхом встречал приближение темноты. Долго не мог заснуть, а когда все-таки засыпал, ему слышался предсмертный хрип Азуоласа, а то сам он вставал как живой, лицом к лицу, и без слов обвинял его.
Иманту нигде не было покоя. По советам лекарей, он пил на ночь отвар сон-травы, но тот отшибал память и туманил разум, а этого великий князь литтский и сварожский себе позволить не мог. На пирах он пил вино вместе со своими воинами и аллеманами, хотя не любил его, переняв у отца отвращение к хмельному. Но от вина только мрачнее становилось на душе, а кошмары оно отнюдь не разгоняло.
Имант щедро одаривал храмы богов, приносил богатые жертвы, надеясь умилостивить Высшие Силы. Он впал в заблуждение, свойственное многим несправедливым правителям: вообразил, что богов можно подкупить, как корыстолюбивых судей, и что показным благочестием удастся искупить злые поступки. Но покоя вернуть не мог. Он исхудал, глаза его провалились от вечной бессоницы, волосы начали седеть. И все же ускорял подготовку к войне: он надеялся, что, когда победит всех врагов, утвердится прочно на великокняжеском престоле, его оставят злые духи.
Задабривал храмы он и еще с одной целью: ему нужно было, чтобы кто-то привлек на его сторону народ. Жрецы, как никто, могли убедить суеверные толпы простонародья, что прав он, князь Имант, а не его противники. И потому он вернул высшему жречеству привилегии, отнятые Радвиласом, не любившим, чтобы храмы становились государством в государстве. Имант и на это был готов пойти, уверяя себя, что это временные меры.
- Клянусь вам, что соблюдение древнего благочестия всегда будет для меня важней всего! - обещал он верховному жрецу. - И, доведись мне узнать, что некто нарушил священные обеты - я скажу, что такой человек достоин смертной казни, согласно обычаю, хотя бы это был некто из моей семьи!
Намек был понят, и жрец величественно качнул головой в белой полотняной повязке, украшенной перьями филина.
Княгиня Рингалле меж тем тоже не сидела сложа руки. Она рассылала повсюду воззвания, приглашая литтов отомстить за гибель князя Азуоласа, их знаменитого героя. За свой кошт вооружала желающих вступить в войско, беседовала с горожанами, заклинала именами богов, чтобы в разгоравшейся междоусобной борьбе они поддержали бы Айвараса, а не Иманта.
Понятно, что Имант, считавший себя законным князем, не мог этого терпеть. Вскоре его войско вместе с аллеманами поступило под стены древней Лутавы. Захватив наружные укрепления, осадили внутренний замок. Аллеманские камнеметные машины грохотали день и ночь, разбивая прочную каменную кладку. Горожане держались упорно, но не могли помешать разрушению стен. Восемь дней и ночей держалась Лутава. А на девятую возле ворот оглушительно загрохотало, и в небо взлетел огненный вихрь, взметнул обломки камня, дерева и человеческих тел, минуту назад бывших живыми. Воины на стенах, оглохшие от взрыва, едва проморгавшись после ослепительной вспышки, не успели придти в себя, как в зияющий пролом уже устремились враги.
Но и тогда жители Лутавы упорно защищались. Большой отряд под началом Фридмунда Кальтенвальдского долго удерживал главную площадь, за заслоном из бревен, пока аллеманы не подожгли их укрытие. Кто успел вырваться из огня, приняли последний бой, и вскоре погибли, все до одного. Так, вместе с литтами, погиб бывший аллеманский рыцарь.
Дворец продержался дольше всего. Командовавший его обороной Тройнат, уже весь израненный, отказывался сдаться, и бился, пока, истекший кровью, не упал замертво у ног Рингалле. И лишь тогда вдовствующая княгиня поняла, что осталась одна. Дух Азуоласа улыбнулся ей и поманил к себе. И она вышла навстречу врагам.
Древняя литтская столица лежала в руинах, захваченная врагами, которых привел свой же князь. Уцелевшие горожане прятались в погребы и подвалы, чтобы не встречаться с врагами. Стоны и плач были слышны по всему городу.
Княгиня Рингалле, ее престарелый отец и брат попали в плен. Когда бывшую вайделотку подвели к жрецам, те единогласно вынесли приговор: утопить ее, как подобает по закону, за нарушение жреческого обета.
Обреченная ничего им не ответила. Вот и все, она всегда это знала, еще когда ушла с Азуоласом. А все-таки она не зря прожила жизнь, и ей не о чем сожалеть!.. Если бы только казнили ее одну, а теперь ей довелось увидеть, как страдают и гибнут множество людей...
Она медленно обернулась к Иманту, восседавшему на сером коне.
- Я всю жизнь служила богам, как было мне дозволено! Ты лишишь Их служительницы - сам Им заплатишь долг!
Князю показалось непонятным и даже зловещим предзнаменование, высказанное жрицей в ее последний час. Но он заставил себя усмехнуться:
- Долг я отдам! Пошлю десяток девушек служить Праурыме. Разве это трудность для великого князя?
Рингалле, глядевшая на племянника взором внутреннего видения, покачала головой. Но тут, по знаку верховного жреца, его подручные ухватили женщину, связали, бросили в большой мешок, набитый камнями, туго завязали и, отвезя на лодке подальше в озеро Белтане, бросили в воду.
Так погибла княгиня Рингалле, согласно обычаю, как полагалось казнить вайделотку, нарушившую обет. Но мало кто в Литтской Земле считал Рингалле преступницей. После похода жители Лутавы воздвигли на берегу озера изваяние Рингалле и посадили священные деревья в ее честь. Ее продолжает почитать весь народ, как доброго духа, и девушки каждую весну приносят ей цветы, веря, что она поможет им счастливо выйти замуж.
Имант приказал повесить отца и брата Рингалле, объяснив этот поступок местью за казнь Сирвидаса: око за око, зуб за зуб!
Затем, отпустив аллеманских союзников, вернулся в Айваре. Власть он сохранил. Но разве она принесла ему хоть немного счастья?
« Последнее редактирование: 13 Апр, 2022, 07:52:38 от Артанис »
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Convollar

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6024
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 10775
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля
Re: Железный лес - II
« Ответ #36 : 13 Апр, 2022, 08:56:01 »

Имант перешёл все границы. По сути развязал гражданскую войну, которая много страшнее войны с внешним врагом. А политик из него никудышный. Но жрецы тоже хороши - Радвилас чётко определил им сферу влияния, Имант развязал руки. Временные меры имеют привычку становится постоянными.  Имант  вляпался по полной.
Записан
"Никогда! Никогда не сдёргивайте абажур с лампы. Абажур священен."

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6102
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: Железный лес - II
« Ответ #37 : 14 Апр, 2022, 21:27:11 »

Благодарю, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
С Днем Рождения Вас! :) Надеюсь, что окончание произведения (сегодня и завтра) станет для Вас хорошим подарком!
Имант перешёл все границы. По сути развязал гражданскую войну, которая много страшнее войны с внешним врагом. А политик из него никудышный. Но жрецы тоже хороши - Радвилас чётко определил им сферу влияния, Имант развязал руки. Временные меры имеют привычку становится постоянными.  Имант  вляпался по полной.
Увы. :'( Поглядим теперь, сумеет ли хоть кто-то прекратить гражданскую войну между литтами. Там где-то еще старшие единокровные братья Иманта обретаются...
А литтские жрецы все не могут забыть, как в далеком докняжеском прошлом они были влиятельней вождей. С тех пор положение изменилось (ибо они плохо приспособлены, чтобы давать отпор разным аллеманам и тому подобным). Но отношения у князей со жрецами традиционно сложные. История Азуоласа и Рингалле, если помните, чуть не привела к их обострению. И вот, все-таки дошло до трагического исхода. :'(

Глава 34. На круги своя
В Литтском княжестве не было покоя уже давно. Отложились Темноборские, Славгородские, Дедославльские земли. Восстала вся закатная половина, подстрекаемая Айварасом, мстившим за своих родителей. Как в былые, докняжеские времена, простые жители убегали с семьям и нажитым имуществом в болота, в лесную глушь, прятались от вооруженных людей, с той ли, с другой стороны. По ночам селяне вздрагивали, заслышав самый страшный для них звук - стук копыт, остановившийся у ворот. Если не проехали мимо, остановились - значит, хоть враги, хоть подданные своего князя, которому тоже надо кормить дружину, - поубавят в доме припасы, и без того небогатые, над которыми вся семья трудилась, не покладая рук, заберут для войска коней, да и мужиков тоже уведут воевать - за Айвараса ли, за Иманта. А женщины, дети да старики крутись тут как хочешь!
Крепости и княжеские замки стояли закрытые, подняв мосты. Спешно возводили вокруг них новые укрепления. Городские ворота старались не отворять лишний раз. Смолкли веселые праздники и торги, теперь только окованные железом копыта боевых коней нарушали тишину, их топот эхом отражался от каменных стен мрачных замков. В Литтском княжестве шла междоусобная война.
У Айвараса не было возможностей быстро свергнуть Иманта. Но и Имант не мог остановить сына Азуоласа в его родных местах. Его мелкие отряды Айварас не раз громил, а перед крупными отступал, чтобы потом, выбрав неожиданный момент, внезапно напасть на земли Иманта. И война ширилась как снежный ком, охватывая владения литтов.
Имант не находил себе покоя. За три года междоусобной войны он превратился почти в старика, исхудал, ссутулился, и, когда волновался, руки у него тряслись. Ни одной спокойной ночи у него не было после убийства Азуоласа и Рингалле, они приходили в кошмарах. Бывшая жрица повторяла снова и снова свои последние слова: "Ты заплатишь долг богам. Ты заплатишь долг!" И он этих слов у Иманта шевелились волосы на голове. Но он не мог понять, что они означали. После взятия Лутавы он послал храмам еще более богатые дары, отослал десять девушек из благородных семейств служить Праурыме. А Рингалле продолжала вещать про долг. Какую же плату тогда возьмут с него боги? Не было ответа, и не было ему успокоения. По ночам Имант чувствовал, как его самого кто-то хватает за горло и душит, как вода вливается в нос, в горло, и свет исчезает, не остается ни глотка спасительного воздуха. И не было ему спасения.
"Отец, помоги! Ты же сам меня сделал наследником, и я сохранял твое наследство, как мог! Я выполнял твою волю!"
Но Небо было глухо к молитвам Иманта, и отец его молчал, отвернувшись от некогда любимого сына.
Отворачивались и многие среди живых. Не только давние отцовские соратники отказывались служить князю, запятнавшему себя родной кровью, но даже и те, кого выдвигал он сам, покидали Айваре, уезжали просто так или к его врагам. Вернувшись из Лутавы, он не обнаружил своего лучшего военачальника, Монивида, на которого оставил столицу. Узнав о случившемся, Монивид воскликнул: "Пусть этому князю служат одни палачи!", собрал свою дружину и уехал в сторону Сварожьих Земель, к князю Саулису, правившему в Темноборске. Многие литтские вельможи с тех пор последовали примеру Монивида.
Запретить им уезжать Имант не мог: по древнему литтскому и сварожскому обычаю, каждый удельный князь или боярин был волен выбирать, кому служить. Лишь от самого великого князя зависело, служат ли ему с честью и с охотой, как служили Радвиласу и Азуоласу, или разбегаются кто куда. Имант был достаточно умен, чтобы проводить такое сравнение, и ужасаться самому себе. Но не знал, как все исправить. Что бы он ни предпринимал, все только запутывалось и ухудшало его положение.
На аллеманов он и глядеть не мог, после того как они совершили за него всю грязную работу. Расторг союз с ними, постарался, возложить вину за все преступления на одних чужеземцев. Да и сами аллеманы готовы были помогать лишь до известной степени: как только сочли, что литтский князь достаточно усилился при их помощи, тут же оставили его, и даже, по слухам, предлагали союз Айварасу, готовому на все ради мести.
Тогда Имант обратил внимание на Лугию, где к тому времени оказалась на престоле юная незамужняя королева Велеслава. Кроме нее, других наследников у Лугии не было, и, значит, тот, кто станет мужем Велеславы, получал обширную и богатую землю, а заодно - большое сильное войско. И Имант начал переговоры с лугийскими панами, что правили от имени королевы. Переговоры тянулись медленно, каждое встречное условие подолгу обсуждали, вносили поправки. Лугийские паны были самолюбивы, им нравилось, что литтский князь, их опасный соперник, заискивает теперь перед ними, готовится передать им живую и силу и богатство своей земли. Как более древний, развитый народ, лугийцы желали объединить владения под своим началом. Как когда-то аллеманские рыцари, так теперь лугийские воины наводнили Айваре, красовались перед литтами своим богатством и воинской удалью, высокомерно взирали на местных жителей. Те же глядели на них с любопытством и с опаской: что еще за новые чужеземцы, чего от них ждать?
А князь Имант готов был на все, чтобы получить лугийский престол и лугийские полки в помощь. Он знал, конечно, что новые союзники считают литтов варварами, и что в объединенном государстве большей части его подданных отвели бы удел слуг. Горделивые лугийские паны уже примерялись к владениям литтов, выбирая себе лучшие угодья во владение, с тем, чтобы коренные жители работали на них. Они обещали Иманту военную помощь, а взамен за это лучшим литтским и сварожским витязям предстояло вечно сражаться и умирать под лугийскими знаменами, за ее интересы. Все это Имант понимал, и все-таки готов был подчинить свой народ лугийцам, вопреки всему, что делали Алджимантас, Радвилас, Азуолас. По приказу великого князя, знатные литты уже надели лугийское платье, говорили по-лугийски, что впоследствии должно было стать обязательным для всего народа.
Имант был неглуп, он отдавал себе отчет в том, что делает, но он не находил другого способа победить врагов - извне и в собственной своей памяти, терзавших его по ночам. Он надеялся, что судьбе, преследующей его здесь, может быть, надоест гоняться за ним по свету. Он мечтал покинуть Литтское княжество, за которое пролил столько крови, обосноваться в своих новых владениях. Там, среди новых людей, рядом с молодой женой-красавицей, он надеялся начать жизнь сначала. О, пусть при лугийском дворе у него будут яркий свет и обширные роскошные залы, пиры и танцы до утра, звонкий смех прекрасных женщин, и доблесть могучих витязей!.. Все, о чем он мечтал в детстве, возвращалось к нему теперь, когда впереди помаячила лугийская корона...
Но кому он тогда рассказывал о своих заветных мечтаниях?.. Ах да: Айварасу, в то время лучшему другу, а ныне - смертельному врагу!.. И при этом имени только что развеселившийся Имант разом помрачнел, уставился расширенными глазами в стену, словно там перед ним появился грозный призрак. Исчезли все заманчивые грезы, как будто перед ним захлопнулась дверь. Только страх и отчаяние остались с ним навсегда.
И все же, лугийцы были для Иманта главной надеждой. Он льстил их послам, задабривал их, обещал, - лишь бы лугийские полки выступили вместе с ним против Айвараса.
Но самому Иманту потребовалось вести войска скорей, чем он думал, и в другую сторону. Пока разгоралось его противостояние с Айварасом, не терял времени Саулис в своем Темноборске. Он недаром за четыре года до того вместе с медвединцами бился на Журавлином поле. Теперь Медведица отдавала союзнику долг: с ее помощью Саулис решился отвоевать родительское наследство. После того, как большинство литтов разочаровались в Иманте, надежды старшего брата были велики как никогда. Он навел мосты с возможными союзниками внутри страны и с Айварасом, которому предложил идти вместе. Кроме того, Саулиса поддержали медведицкие полки. Сам великий князь Лютобор Тихомирич не пошел на войну из-за болезни, и послал вместо себя двоюродного брата Бронислава и зятя - Лютобора Яргородского. Кроме того, веди войско великий князь, это было бы вторжением в чужую страну, а так обретало вид семейного дела: Яргородец сам из литтского княжеского рода, а Бронислав женат на княжне. Вообще-то, его Рута приходилась родной сестрой Иманту, а Саулису - только единокровной, но все же, как оправдание сойдет.
К походу союзники готовились втайне, скрывали его цель, в духе покойного князя Радвиласа. Так что Имант узнал о новой угрозе, только когда литтско-медведицкое войско перешло границу и быстро двинулось вглубь его владений.
Близ речки Вербовой встретились с Айварасом. Он сильно изменился за последние несколько лет. Пережитые несчастья закалили его, превратили в сурового воина, поглощенного жаждой мести. Соскочив с коня, чтобы поздороваться с Саулисом, он проговорил:
- Я признаю тебя великим князем и пойду с тобой, лишь бы покарать Иманта! Я бы и с нечистью болотной сговорился, если только она поможет мне отомстить за родителей!
- Ну, я надеюсь, мы справимся и без таких союзников, брат, - произнес Саулис, приглашая Айвараса на совещание.
Вокруг широкого, как обеденный стол, дубового пня сидели союзные военачальники, разложив подробные чертежи Литтской земли.
- Разведка доносит - Имант стоит вот здесь, в Сухом Логу, верстах в тридцати от нас, - произнес Саулис, показывая отметку на чертеже.
- Опять стоит и ждет невесть чего, как на Журавлином поле! - презрительно фыркнул Бронислав, брат медведицкого князя.
- Он ждет, когда подойдут лугийские полки, - с неопровержимой ясностью уточнил Лютобор Яргородский. - Лугийцы сейчас в двух дневных переходах от Иманта. Если они ввяжутся со своей помощью, война затянется надолго.
Никто не спорил по поводу опасности от лугийцев и не сомневался, что Яргородец все знает точно. Князь Линас даже слегка развел руками:
- С тобой нам и разведка не требуется, ты все знаешь наперед!
- Разведка нужна: я не всегда буду рядом. И лучше полагаться на тех, кто все видел своими глазами, - нахмурился Яргородец.
Все некоторое время разглядывали чертеж, вертя его то так, то так. Наконец, Айварас мрачно проговорил:
- Хорошо бы с Имантом закончить здесь и сейчас, пока не подоспели лугийцы! Если мы разобьем его, они, может быть, и не сунутся. Жаль, местность глухая, кругом болота, по прямой никак нельзя выйти к Сухому Логу. Тоже с умом устраивается, мерзавец!
- Болота, говоришь? - Лютобор Яргородский уставился на чертеж острым взором синих глаз. - Через болота тоже можно найти безопасные места, настелить гати. Зато выйдем тогда прямо в тыл Иманту.
Князь Саулис недоверчиво покачал головой.
- Если ты проведешь нашу конницу через болота, Лютобор, я признаю, что в военных хитростях ты первый после нашего батюшки покойного!
Яргородец ничего не ответил, но стал отмечать на чертеже безопасную тропу. Вряд ли он когда-нибудь бывал в этих краях, и тем более не блуждал по здешним болотам, но таков уж был его таинственный дар: ему не нужно было ничего узнавать - он всегда и обо всем уже знал наперед.
Здесь же со своими братьями был и Борусс. Он поежился, представив себе путь через болото, но произнес:
- Будь что будет, но доживать изгоем я не соглашусь! Имант меня выгнал из Дедославля. А кого посадил взамен? Своего братца Коримантаса, вся заслуга которого - что он ему родной брат, а не единокровный! Разве это Коримантас отвоевал себе княжество в битве с чжалаирами на Мрие?! Имант бы и Саулиса с Линасом изгнал, не заключи они союз с Медведицей. Он всех давно допек!
- Меня - больше всех, - сурово произнес Айварас. - Я с вами!
- И я болота не побоюсь, - подытожил Саулис, старший сын Радвиласа.
Ну а Имант, не подозревая замыслов своих родичей-противников, собирался двинуться против них, как только подойдут лугийцы. Ему не нравилось, что те идут слишком медленно, тянут время. Он послал гонцов к пану гетману Белорецкому, командующему лугийским войском. Но ответа пока не было. А между тем, приближался вечер. Имант понял, что сегодня ответа не получит, и от огорчения лег спать. Засыпая, он молил убитых им Азуоласа и Рингалле: "Не надо являться мне, не надо, не надо..." - как будто это они были палачами, а он их беззащитной жертвой.
Они словно послушались и не приходили. Зато в блеске пламени, в короне, увитой молниями, перед ним предстал грозный бог. Протянул к нему могучую руку, и Имант сжался на ложе, как мышь.
- Имант! Пришло время отдать долги! - прогрохотало прямо в его голове.
Он простонал, ожидая, что его вот-вот поразит молния:
- Разве я мало приносил вам жертв?
Новая ослепительная, как клинок, молния ударила прямо у его ног, прямо в земляной пол шатра. Запахло дождем.
- Глупец! Я тебе даю возможность начать новую жизнь. Если ты ничего не поймешь, то погибнешь, сейчас или позже. Но, если способен еще задуматься над собой, то извлечешь урок еще здесь, в Яви! Моя сестра Праурыма требует твоей смерти, но я убедил ее подождать.
Имант нервно засмеялся.
- Я отослал Праурыме десять невинных дев вместо одной старой отступницы! За что вам на меня сердиться?
Величественный бог устремил взор своих очей, черно-синих как грозовые тучи, в самую душу Иманту. Тот не мог и на миг поднять глаза, но все равно ощущал этот взор каждой частичкой своей.
- Нельзя расплатиться чужими жизнями! Можно лишь своей!
Раздался последний неистовый грохот, и сон исчез. Но почему-то от него не осталось тупого отчаяния, как от прежних, хотя сон был странный, даже страшный. Но в словах Хозяина Громов была скрыта какая-то надежда для Иманта. Хотя он еще не знал, каким образом она может оправдаться.
Едва он успел проснуться, как издалека послышался стук копыт, лязг железа. Кто-то отчаянно завопил, но крик тут же прервался. И громко запели боевые трубы. В тот же миг в шатер к князю ворвался часовой - глаза вытаращены, рот изумленно разинут.
- Государь! Государь, они напали! Через болото прошли!
Имант не мог поверить своим ушам. Но, пока с помощью слуг облачался к бою, убедился, что все это правда. Битва уже началась, и выходящие из болота полки теснили его застигнутое врасплох войско.
- В бой, трусы, предатели! - кричал Имант.
Он облачился в доспехи и сел на коня, однако не спешил в битву сам. Проехал на коне вдоль войска, в надежде, что оно его выручит. На левом крыле рубились вовсю, и тела как сварожан, так и литтов падали в болотистую землю.
- Гляди-ка: даже не опоздал! - хмыкнул Бронислав, заметив Иманта.
Саулис, тоже разглядев брата, послал к нему вестников с предложением сложить оружие.
- Если он сдастся, я обещаю сохранить ему жизнь, - велел он передать.
Но Имант, когда к нему под звуки трубы подъехали вестники от старшего брата, не поверил.
С какой стати мне складывать оружие? Я не разбит! Ко мне скоро придут лугийцы и вас всех загонят обратно в болото!
В это время снова зазвучали сигнальные трубы, но совсем с другой стороны. Огибая поле боя, приблизилась новая группа всадников - все в богатом вооружении, в рысьих шкурах на плечах, с яркими перьями на шлеме.
- Вот, лугийцы скачут! Они, должно быть, посланы сказать, что войско гетмана Белорецкого идет на помощь!
Лугийские послы приблизились к Иманту, и старший из них, поклонившись, передал ему письмо.
- Наш предводитель, великий гетман и участник королевского совета, Збигнев Белорецкий, от имени государства Лугийского отказывает тебе, князь, в помощи, и отводит войска! - торжественно произнес посол.
Имант прочел письмо и покачнулся в седле, чувствуя, как вся кровь отхлынула от головы и от сердца. За одно мгновение он понял, что это не шутка. В короткое время на поле боя многое изменилось. С одной стороны неистовые подданные Айвараса и полки сыновей Радвиласа прокладывали себе путь, редко где встречая настоящий отпор, с другой - медведицкое войско под предводительством Бронислава и Яргородца орудовало по всем правилам военного искусства. Большинству воинов Иманта не хотелось умирать за него, они складывали оружие и даже переходили к противнику.
А сам Имант глядел на поле боя и вспоминал все несчастливые годы своего правления: убийства, казни, бесполезный союз с чжалаирами, преступный - с аллеманами, и вот теперь - с лугийцами. Получалось, что нет больше союзников, которые согласятся воевать за него. Теперь за все придется платить самому.
"А может, и к лучшему? Казнят так казнят. Зато раз и навсегда избавлюсь от воспоминаний, от ночных кошмаров... Но что, если не избавлюсь и после смерти?! Вдруг они там осуществятся наяву?.. Но у меня, кажется, нет выбора..."
Имант передал меч первому встретившемуся темноборскому воину, подъехал вместе со своей стражей к победителям и спешился.
- Я сдаюсь в плен, - устало прохрипел он, увидев перед собой Саулиса и других союзных вождей.
« Последнее редактирование: 15 Апр, 2022, 07:20:18 от Артанис »
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Convollar

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6024
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 10775
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля
Re: Железный лес - II
« Ответ #38 : 15 Апр, 2022, 09:20:31 »

Ну, что же, Имант своими руками создал своё будущее ещё на Журавлином поле. Князь из не никакой, и полководец никакой. Ни подданные, ни армия в него не верят. Это же надо так развалить  недавно ещё могучую и сильную державу. Не хочется проводить аналогии, но, кмк, ситуация актуальна и сегодня.
Записан
"Никогда! Никогда не сдёргивайте абажур с лампы. Абажур священен."

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6102
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: Железный лес - II
« Ответ #39 : 15 Апр, 2022, 20:56:30 »

Благодарю, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Ну, что же, Имант своими руками создал своё будущее ещё на Журавлином поле. Князь из не никакой, и полководец никакой. Ни подданные, ни армия в него не верят. Это же надо так развалить  недавно ещё могучую и сильную державу. Не хочется проводить аналогии, но, кмк, ситуация актуальна и сегодня.
Я бы не сказала, что его судьба была так уж очевидна. По крайней мере, на Журавлином поле. Как раз там он ничего не потерял (кроме репутации, да и то в глазах сварожан). И даже после всего, что совершил, еще мог бы уехать в Лугию, под бочок к молодой жене, и устраиваться там, если совесть не заест окончательно. Многим литтам от этого могло стать хуже, но ему-то самому - лучше.
А Имант всех успел довести до ручки: и государство, подданных своих, и себя самого - тоже. Но поглядим, какой для него найдется выход с противоположной стороны.

Родственники давно не видели Иманта, и теперь должны были признать, что он изменился не к лучшему. Казалось, будто он встал с одра болезни, бледный и изможденный, с потухшими глазами. Прежде Имант весьма заботился о своей внешности - теперь не обращал внимания на сильно отросшую, уже наполовину поседевшую бороду. Трудно было поверить, что ему всего тридцать два года. Его одногодок Айварас, несмотря на пережитые несчастья, выглядел гораздо лучше. У Саулиса, в его пятьдесят шесть лет, было видно меньше седины, чем у его почти вдвое младшего единокровного брата.
Именно Саулис нарушил затянувшееся молчание, обратившись к Иманту:
- Если ты складываешь оружие, я обещаю сохранить тебе жизнь. Все-таки ты брат мне. Боги не прощают тех, кто прольет родственную кровь.
- Да, не прощают, - тихо, но с особым выражением подтвердил Имант; в остальном, о решении собственной судьбы он не произнес ничего, словно ему все было безразлично.
Айварас, не сходя с коня, прорычал, с отвращением глядя на Иманта:
- Не вздумай его щадить, Саулис! Мой отец пожалел его, и княжество ему дал - а как он ему отплатил?! Гляди, и тебя так же отблагодарит! - он чуть стронул коня, как будто хотел повергнуть под копыта убийцу своих родителей.
Линас, более рассудительный, задумчиво проговорил:
- Не горячись, Айварас: такое важное дело не решают необдуманно! Отпустить Иманта восвояси мы не можем, иначе он примется опять сеять смуту. Но и убийство - крайняя мера. Чем мы будем тогда лучше него?
- Пожизненное заключение? - предложил союзникам Бронислав Медведицкий.
- Это хуже, чем казнь, зато позволяет трусливо не брать ответственность за чужую смерть, - возразил Борусс.
- Кроме того, из плена можно сбежать! Мой отец и я сам - тому пример, - снова вмешался Айварас, сходя с коня и снимая шлем, подставляя лицо свежему ветру.
- Дать ему меч, пусть сам покарает себя, - предложил Арнис, еще один из старших сыновей Радвиласа.
Имант слушал молча, как его родичи решают его судьбу, словно не замечая, и никто не обращается к нему прямо. На душе было так тоскливо, что любое из предложенных наказаний он в тот момент принял бы как избавление.
- Долг перед богами, - прошептал он одними губами.
Но Лютобор Яргородский все-таки расслышал его. На какой-то миг оглядел с ног до головы, прикрыл глаза, некоторое время размышляя.
- Имант находится в руках богов. На нем лежит тяжкий долг, который можно заплатить только всей жизнью своей. Пусть он служит богам. Там у него хватит времени, чтобы переосмыслить свою жизнь.
Литтские князья и их союзники изумленно переглянулись. Такой исход не пришел бы в голову никому, кроме Яргородца.
- А что, выйдет неплохо! Когда он принесет перед алтарем священные клятвы, уже не сможет от них отречься, и князем ему больше не бывать! - признал Линас.
Даже Айварас с угрюмым видом кивнул головой.
Наконец, Саулис все же обратился к самому подсудимому:
- Так что ты сам для себя выберешь, Имант? Предпочтешь броситься на меч, проживешь оставшуюся жизнь в заточении или станешь жрецом?
Имант понуро склонил голову.
- Лучше жрецом!..
Он предпочел сохранить жизнь, пусть и не обещавшую больше власти и славы. Но кто его осудит? Только те, чья совесть чиста, кому не страшно умирать.
С него сорвали доспехи и подвели к походному алтарю Перкунаса. Там, под изваянием, живо напомнившим ночной сон, его ждал жрец в торжественном облачении. Двое младших жрецов омыли Иманта ключевой водой, остригли волосы и бороду, посыпали мукой его голову. Бывшему князю почудилось, что его собираются принести в жертву. До известной степени так оно и было...
Кровью заколотого на алтаре быка жрец начертал знаки на лице, груди, животе и на руках Иманта. Затем проговорил нараспев слова посвящения, сохранившиеся с древних времен.
- Хозяин Громов, сокрушающий чудовищ, и вы все, небесные боги, узрите этого человека, желающего вам служить! Подтвердите его избрание, наполните его душу силой, чтобы он до скончания своих дней служил вам!
Имант чувствовал, как знаки на его коже горят, пульсируют, точно маленькие сердца. Откуда-то в памяти всплыли слова, и он начал их произносить, ощущая в подсознании, как они укладываются на свои места, точно камни в прочной кладке.
- Я, Имант, сын Радвиласа, отрекаюсь от своей прошедшей жизни и отдаю всего себя на службу Перкунасу Громовержцу и его сородичам - Небесным и Земным богам! Клянусь, что для меня не будет в жизни ничего важнее служения, для которого меня избрали боги. Клянусь исполнять Их волю на благо Литтской земле и ее народу!
Договорив до конца, Имант почувствовал такую усталость, что едва заметил, как на него надели черное, с вышитыми знаками, одеяние младшего жреца, препоясали разноцветным шерстяным поясом. Он едва дошел до шатра, который ему указали, и, войдя туда, ничком повалился на соломенное ложе.
Когда спустя некоторое время князь Саулис послал поглядеть, где его брат, Имант, тот крепко спал, не волнуемый никакими тревогами. Впервые за очень долгое время.

Спустя пять лет в обширном святилище Перкунаса, что близ Римунте, готовились к скорому празднику летнего солнцестояния. Это особый день: Сауле остается на небе почти круглые сутки, и все живое чтит ее жаркую силу, необходимую для жизни. Младшие жрецы и храмовые служители к этому дню мыли алтарь и все священные изваяния, чтобы показать их Владычице Огненной Колеснице, приводили в порядок все, что лежало в ограде святилища. Жрецы-прорицатели и сказители беседовали с духами, прося у них вдохновения для будущего праздника, где им предстояло проявить свою силу.  Остальные готовились по-своему, и во всем святилище кипела жизнь. Все его постоянные обитатели покинули свои уединенные жилища и находились теперь на свежем воздухе, занятые своими разнообразными обязанностями.
Только в одной из бревенчатых хижин сегодня оставались люди. Жрец-летописец заканчивал работу над "Историей Литтского и Сварожского княжества", и настолько был увлечен этим занятием, что не мог прерваться, пока не допишет последний знак. Напротив него сидел юноша, один из лучших выучеников храмовой школы, где наконец-то взялись преподавать на литтском языке. В будущем выпускники храмовой школы смогут получать должности в разных ведомствах и храмах, и даже при дворе великого князя Саулиса. Сейчас молодой ученик с нетерпением ожидал, пока жрец-летописец завершит работу, но не говорил ни слова, не желая его торопить. Жрец понимал его состояние и улыбнулся, на миг приподняв голову и тут же возвращаясь к своему занятию. Перо в его руке так и летало над пергаментом.
"Князь Саулис восстановил целостность Литтского и Сварожского княжества - от Фрейбурга до Дедославля, от Алатырьного моря до Полуденного.  В прошлом году великий князь собрал пятьдесят тысяч воинов и вместе со своими сыновьями и братьями наголову разбил лугийцев, что пытались отторгнуть у нас Дедославльское княжество. На закате Айварас успешно сдерживает аллеманов. Его старшие братья вернулись после гибели отца, но признали Айвараса главой рода Азуоласа.
Ныне Литтская Земля вновь успокоилась под сенью Железного Леса, и мирные жители могут спокойно заниматься своими делами. Пахари растят хлеб, не боясь, что весь урожай отберут мимоезжие воины. Ремесленники совершенствуют свои умения, купцы беспрепятственно привозят редкие товары. Молодые пары готовятся к свадьбам, не опасаясь, что их разлучит война. Сказители сочиняют песни, и молодежь пляшет под них. А, если приезжают в Литтское княжество иноземцы, так для того, чтобы самим подивиться и научиться чему-нибудь, а не затем, чтобы учить литтов и сварожан своим обычаям.
Видно, боги хотели, чтобы продолжался путь истинно великих вождей - Алджимантаса, Радвиласа, Азуоласа. Иногда и в Железном Лесу одно дерево вырастает кривым и всех тянет на кривой путь. Таким деревом был Имант Опоздавший. Но стоило его устранить - и родичи его собрали Литтское княжество из осколков. Сердцевина Железного Леса осталась здоровой, смогла выдержать все испытания.
Пусть боги всегда хранят Литтскую землю и ее жителей!"
Окончив летопись и перевернув последнюю страницу пухлой книги, жрец размял ноющие пальцы и передал свою работу юноше.
- Вот, Даумантас! Прочти эту летопись славных побед, нашей гордости, но и летопись страшных ошибок, и бесчестных преступлений, и жестоких кровопролитий. Прочти ее вместе со своими соучениками. Потом перепишете литтскими рунами все, как есть, сделаете десять списков.
- Сделаем, учитель! - на выразительном лице юноши отразилось живое любопытство, когда он пробежал глазами окончание летописи; он явно уже не в первый раз заглядывал сюда.
Вдруг он нахмурился и, помедлив немного, задал летописцу беспокоивший его вопрос:
- Учитель, а что стало с бывшим князем Имантом после свержения? Он так и не понес никакой кары за свои преступления?
При этом вопросе жрец-летописец надвинул поглубже капюшон своего плаща и решительно вложил свою книгу в руки юноше.
- Ты ступай, Даумантас! Когда-нибудь узнаешь... А сейчас мне нужно отдохнуть.
Юноша поклонился ему и вышел прочь, спеша прочесть по порядку доверенную ему рукопись. А жрец-летописец проводил его и остановился на пороге, наслаждаясь теплым весенним днем, запахами свежей зелени, воркованием горлинки в саду. Оставшись один, он снял капюшон, и на свет явилось бледное нестарое острое лицо, длинный нос, плотно сомкнутые тонкие губы, полуседые волнистые волосы, отпущенные до плеч, и аккуратно подстриженная борода. Остро блеснули яркие зеленые глаза.
- После свержения Имант написал летопись, в которой постарался поведать все как было, не приукрашивая и не обеляя себя, - прошептал он одними губами, вернувшись к себе в хижину, лег на соломенную постель и стал глядеть на беленый низкий потолок над своей головой.
Сразу после того, как сделался жрецом в Римунтском святилище, Имант не мог найти себе места. Для него не находилось подходящего дела среди новых обязанностей, и в душе всплывала тоска и обида. То хотелось сбежать из святилища, а то - наложить на себя руки, лишь бы избавиться от бессмысленного прозябания.
Наконец, верховный жрец поручил ему, как образованному человеку, работу над созданием литтской письменности, а затем - и обучение ей юношей в храмовой школе. Сперва Имант с трудом заставлял себя работать над пергаментами - лень все-таки вперед него родилась, - но постепенно увлекся, и новая обязанность превратилась в интереснейшее занятие. Раз за разом осмысливая свою жизнь, стараясь разобраться в причинах своего краха, Имант понял, что размышлять легче, когда записываешь свои мысли на бересту или на пергамент. Затем стало ясно, что событий последних лет не понять, не разобравшись в предшествующих им временах - годах Радвиласа и Азуоласа, а то и более ранних, когда Литтское княжество только становилось великим, в правление Алджимантаса. Словом, пришлось поведать без утайки и без преувеличений обо всем, что литты гордо называли "Железным Лесом". И вот, Имант окончил свой труд, и теперь чувствовал себя как путник, только что отметивший вехой важную часть пройденного пути. Он лежал и жмурил глаза, но не дремал. В окно дышал свежий весенний воздух, и раз впорхнула коричневая бабочка, но тут же вылетела обратно.
Имант слушал и думал, и на душе у него была тишина. Ему самому ныне трудно было поверить, что когда-то он цеплялся за княжескую корону, проливал из-за нее кровь, не жалея своих родных. Сделавшись жрецом, он мог, по крайней мере, спать спокойно, его перестали мучить кошмары. Он отдавал богам свой долг, и они взяли своего слугу под защиту. Разве это мало для того, кто никогда не умел полагаться на собственные силы, все время искал опору вовне? Теперь у него есть вправду могучие союзники, которые не предадут и не отвернутся, только сам будь верен.
Сделавшись великим князем, Саулис обошелся со своими родичами-противниками совсем не так, как он, Имант. Не только его пощадил, но и его родных братьев принял по-родственному, и даже выделил им княжеские уделы. Княгиня Предслава поселилась в Ялине, у своего старшего сына Каримантаса. Ауштра жила сперва с матерью, но затем вышла замуж за сварожанина, овражского князя Болеслава, и уехала к нему, забрав с собой дочь от брака с Сирвидасом. Имант слышал, что сестра родила сына своему второму мужу.
Наверное, так должно быть - каждому Хозяйка Судеб отмеряет свой жребий. Вот, медведицкий князь Лютобор Тихомирич умер недавно в неполные сорок лет. Полученные на Журавлином поле раны подорвали ему здоровье, да и вообще, сварожане не так живучи, как литты. Зато Саулис в своих шестьдесят лет бодр и крепок, и, если не погибнет в каком-нибудь сражении, еще долго будет править доставшейся, наконец, ему Литтской Землей. А сколько мог бы прожить Азуолас, если бы не насильственная смерть? Одни боги это знают...
Имант вздохнул, запрокинув руки за голову. У каждого свой путь. Судьба Саулиса была вернуть свое законное наследие. Пусть правит, если унаследовал от отца двужильность и неутомимость. Он, Имант, так не умел, его всегда утомляли государственные заботы. Зато теперь, в последние дни работы над летописью, забывал о сне и еде. Его судьба привела сюда, в храм Перкунаса, к шумным ученикам и тихим пергаментам, к знакам свыше и знакам-изречениям. И он может с чистым сердцем пожелать, чтобы такой порядок оставался впредь.
А солнце, ослепительно-яркое солнце, день величайшей силы которого придет завтра, уже и сейчас победно озаряло своими лучами всю великолепную цветущую землю. По высокому небу плыли легкие белые облака. Кто остановился бы понаблюдать за ними некоторое время, разглядел бы в них очертания всадников на крылатых конях. Они мчались над Литтской Землей, видя с высоты все. И впервые за долгое время они могли быть спокойны за ее будущее.

На этом заканчивается "Железный лес"! От души и от сердца благодарю всех, кто его читал и помогал мне в работе над произведением! Вы все - не просто читатели, но соавторы мои. Так что правильней сказать - мы его закончили!
« Последнее редактирование: 16 Апр, 2022, 06:34:15 от Артанис »
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Convollar

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6024
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 10775
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля
Re: Железный лес - II
« Ответ #40 : 16 Апр, 2022, 18:38:16 »

Ну, что же, закончилась прекрасная история Железного Леса. То есть она, сама история не закончилась, просто закончилось то, что хотел нам рассказать автор. Жаль, но всё когда-нибудь кончается. Иманту повезло, на мой взгляд, судьба была к нему милостива.  Обычаи тоже сыграли свою роль, хотя он сам на эти обычаи особо не оглядывался. Трижды предатель, убийца Азуоласа, не смилуйся над ним братья даже плахи не заслуживал, в лучшем случае петли, да знатное происхождение петли не допускало. Но хоть к концу жизни пользу принёс, летопись написал.
Записан
"Никогда! Никогда не сдёргивайте абажур с лампы. Абажур священен."

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6102
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: Железный лес - II
« Ответ #41 : 16 Апр, 2022, 18:48:15 »

Благодарю Вас, эрэа Convollar, что прочитали до конца весь "Железный Лес"! :-* :-* :-*
Ну, что же, закончилась прекрасная история Железного Леса. То есть она, сама история не закончилась, просто закончилось то, что хотел нам рассказать автор. Жаль, но всё когда-нибудь кончается. Иманту повезло, на мой взгляд, судьба была к нему милостива.  Обычаи тоже сыграли свою роль, хотя он сам на эти обычаи особо не оглядывался. Трижды предатель, убийца Азуоласа, не смилуйся над ним братья даже плахи не заслуживал, в лучшем случае петли, да знатное происхождение петли не допускало. Но хоть к концу жизни пользу принёс, летопись написал.
История никогда не заканчивается, из одной вытекает другая. Но здесь удобный момент, чтобы поставить точку. Литтское княжество устояло, сохранило самостоятельность, и история пойдет теперь совсем другим путем. В "Пламени Жар-Птицы", где действие происходит лет через триста, Литтское княжество все еще живет, во всяком случае, и даже довольно сильно, если смогло оказать поддержку сварожанам.
Имант отдает богам свой долг за убийство Рингалле. Она была жрицей - пусть теперь он служит им. А жить и думать над тем, что натворил - может быть как спасением, как и наказанием хуже смерти, смотря как на это посмотреть. Но он в самом деле что-то переосмыслил, если в летописи написал все как было, не оправдывая себя.
Только почему "к концу жизни"-то? Последний эпизод происходит всего через пять лет после его свержения. А живут в роду литтских князей обычно подолгу.
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

katarsis

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1256
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 2662
  • Я изменила свой профиль!
    • Просмотр профиля
Re: Железный лес - II
« Ответ #42 : 17 Апр, 2022, 15:22:18 »

 Хорошо то, что хорошо кончается. А ещё лучше, когда оно не кончается (я про историю литтов) 8).
 Хотя, Имант чуть её не закончил >:(. Я уж думала, Железному Лесу конец. Жрецы тоже хороши, нашли, кого поддерживать! Имант - тот за свои интересы боролся, а жрецы за что? Поддерживают Иманта, а он то аллеманов зовёт, то лугийцев. А у тех же свои боги, и литтские боги им без надобности, как и литтские жрецы. Вот, когда бы литтская молодёжь пошла бы в лугийские храмы, тогда бы жрецы, конечно, взвыли, да поздно было бы. Удивительно, кстати, что им ничего не сделали, когда Иманта победили. За одну Рингалле стоило несколько храмов закрыть и права жёстко урезать. Что Имант легко отделался, и говорить нечего.
 Только я не поняла, почему лугийцы не стали Иманта поддерживать? Вроде, собирались, даже уже пошли.
Записан

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6102
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: Железный лес - II
« Ответ #43 : 17 Апр, 2022, 16:16:37 »

Большое спасибо, эрэа katarsis, что читали и помогали в работе! :-* :-* :-*
Хорошо то, что хорошо кончается. А ещё лучше, когда оно не кончается (я про историю литтов) 8).
 Хотя, Имант чуть её не закончил >:(. Я уж думала, Железному Лесу конец. Жрецы тоже хороши, нашли, кого поддерживать! Имант - тот за свои интересы боролся, а жрецы за что? Поддерживают Иманта, а он то аллеманов зовёт, то лугийцев. А у тех же свои боги, и литтские боги им без надобности, как и литтские жрецы. Вот, когда бы литтская молодёжь пошла бы в лугийские храмы, тогда бы жрецы, конечно, взвыли, да поздно было бы. Удивительно, кстати, что им ничего не сделали, когда Иманта победили. За одну Рингалле стоило несколько храмов закрыть и права жёстко урезать. Что Имант легко отделался, и говорить нечего.
 Только я не поняла, почему лугийцы не стали Иманта поддерживать? Вроде, собирались, даже уже пошли.
История независимой Литтской (и Сварожской) Земли не заканчивается!
Железный Лес на то и железный, чтобы с ним справиться было не так уж легко. 8) Есть Саулис, готовый еще побороться за отцовское наследие, есть его братья, есть Айварас, не собирающийся слагать оружие. Иманту в любом случае пришлось бы нелегко, даже если бы его не свергли тогда же.
Так он со жрецами сговаривался до того, как снюхался с лугийцами, они не предполагали, к чему он придет. На тот момент даже более чем уважителен к ним был, богатыми пожертвованиями задабривал. Они думали, что смогут при нем вернуть былое влияние. А потом интересы несколько поменялись.
Со жрецами впоследствии, я думаю, все же осторожней придется быть новым правителям, тому же Саулису. Вздумай он закрывать храмы и урезать их права - могли бы отравить или заколдовать. А то и другого противника против него выставить - мало ли, родни у них еще много. Придется действовать осторожно, по крайней мере, пока не наберет достаточный авторитет.
Лугийцы поняли, что Имант не удержится, и поддерживать его бесполезно. Вместо присоединения литтов к Лугии, получили бы только затяжную войну, в которую еще и Медведица вмешалась уже. Таких противников они не ожидали, думали, там один Айварас противостоит Иманту, а тут вон какая сила!
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

katarsis

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1256
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 2662
  • Я изменила свой профиль!
    • Просмотр профиля
Re: Железный лес - II
« Ответ #44 : 17 Апр, 2022, 22:44:45 »

Так он со жрецами сговаривался до того, как снюхался с лугийцами, они не предполагали, к чему он придет. На тот момент даже более чем уважителен к ним был, богатыми пожертвованиями задабривал. Они думали, что смогут при нем вернуть былое влияние.
Зато тогда он дружил с аллеманами. Так что влияние-то былое, может, жрецы бы поначалу и вернули, но потом потеряли бы и то, что имели. Молодёжь ещё при первом княжении Иманта начала всё от аллеманов перенимать. Правда, только придворная, но это поначалу, а потом бы за придворными и другие потянулись. Сначала я хотела написать, как можно так не видеть дальше собственного носа, но похоже, это особая способность Иманта - вокруг него все слепнут.

Ну, и чтобы не заканчивать комментарий на такой печальной ноте, как Имант (словно, он тут главный герой, в самом деле), немного о других героях. Любослава - удивительно смелая женщина. Её же саму могли схватить, или она могла попасться при побеге. Ей, конечно, дали магические артефакты, но всё равно страшно - вдруг не сработает. А ещё Азуолас восхитил (в очередной раз), даже после смерти. Вот этим своим:
Цитировать
Так вот каков лучший мир?!
Точно пошёл бы богов крушить, если бы Радвилас не пояснил, что сам надел повязку на глаза. Не удивительно, что за таким человеком все шли при жизни.
Вообще, смотрю я на героев - а нормальных-то большинство. А значит история с Имантом была всего лишь досадным отклонением, а теперь всё пришло в норму.
Записан