Благодарю вас, эрэа
katarsis, эрэа
Convollar!

Ключевое слово, как выяснилось : "пока жив". На это как-то не обратили внимания. Впрочем, выбора, видимо, особо не было. Кто знает, возможно, без этого брака мир был бы ещё короче.
Кто же мог знать в то время, что Карломан погибнет всего через несколько лет?! И он сам еще не подозревал этого. А при жизни он, в самом деле, был Хранителем для Кримхильды.
А брак между Хильдебертом и Кримхильдой был все же полезен для обоих королевств. Да и для них самих мог бы принести счастье, при других обстоятельствах.
Кримхильда достойна и любви и почтения, но о некоторых особенностях молодого короля никто не знает, даже Бересвинда (кроме читателей, конечно). Ну и в интригах она не сильна, в отличие от Паучихи. Да ещё и Гизельхер со своей любовью. Как ни крути, а Кримхильду приносят в жертву, впрочем и выбора нет.
Карломан кое-что знал о нем. Хотя всего доподлинно тоже не мог предусмотреть. Но он знал, что Кримхильда очень похожа на первую любовь Хильдеберта, погибшую девушку-цветочницу. Еще и поэтому выбрал ее.
А выбора действительно нет. Или выдать Кримхильду замуж, или продолжать войну, когда силы уже исчерпаны.
Ради мира (продолжение)
Наконец, граф Рехимунд вошел в покои и поклонился принцессе Кримхильде и безмолвно приветствовал ее, приложив руку к груди.
Кримхильда подняла свои большие глаза на вошедшего и любезно проговорила:
- Приветствую тебя, благородный граф Рехимунд! Прошу тебя: поведай, что ты желаешь сообщить мне от имени моего царственного дедушки!
Кримхильда была вся воплощенное внимание. Ведь она знала от Гизельхера, что его отец был на аудиенции у ее венценосного деда. И, верно, он уже знал, каким образом должна решиться ее судьба...
Рехимунд бросил мимолетный взгляд на своего сына. Затем с искренним почтением обратился к принцессе Кримхильде:
- Приветствую тебя, моя принцесса! Государь Торисмунд принял решение. Ради мира между двумя королевствами и народами, населяющими их, тебе предстоит стать королевой Арвернии! - он старался говорить как можно тактичнее, чтобы внучке короля было легче принять свою судьбу.
Слова графа услышал и его сын Гизельхер, Рыцарь Дикой Розы. Он ничем не выдал боль, что пронзила его, стоило только представить, как принцессу Кримхильду обнимет другой мужчина. Но юноша лишь сжал кулак, с такой силой, что ногти впились в ладонь. Гизельхер был настоящим рыцарем, готовым, по старинным обычаям, восхищаться своей дамой сердца издалека, не требуя награды. Но при этом он больше всего хотел защищать ее, беречь ее покой. В этом Рыцарь Дикой Розы видел свое право и свой долг.
Тем временем, сама Кримхильда, выслушав решение своей судьбы, ощутила тревогу, смятение, грозившее захлестнуть ее с головой. Чтобы совладать с собой, она вновь сжала свой оберег, доставшийся от матери. Он дарил ей тепло и успокаивал, сулил надежду, что в замужестве с королем Арвернии она может обрести счастье...
Граф Рехимунд видел, как трудно приходится принцессе, хоть она и держалась с великолепным самообладанием. И он проговорил, пытаясь поддержать ее:
- Твой долг выглядит тяжким, прекрасная принцесса Кримхильда! Но такова судьба девы из королевского рода. Тебя воспитывали в осознании своих обязанностей. Теперь пришло время исполнить долг. Твоя жертва велика, но она положит конец кровопролитной войне, что погубила твоих доблестных родителей, а меня лишила старшего сына!
Кримхильда глубоко вздохнула, собираясь с силами, прежде чем ответить:
- Ты прав, благородный граф Рехимунд! Я стану женой короля Арвернии, если это поможет установить мир.
Голос девушки звучал спокойно и твердо. Она, в самом деле, умела владеть собой, как подобало принцессе крови. Однако граф Рехимунд, опытный дипломат, знавший принцессу с рождения, улавливал в ее интонациях осознание долга и покорность судьбе, и в то же время - страх перед неизвестностью.
Но граф ничего больше не сказал. Не его дело было давать советы принцессе крови. Пусть сам государь Торисмунд побеседует со своей внучкой, и не раз! А самому Рехимунду следовало поговорить со своим сыном, попытаться еще раз образумить его.
***
В такой обстановке прошли еще несколько дней. При дворе Нибелунгии уже было объявлено, что в ближайшее время будет подписан мирный договор с Арвернией. Эта весть обрадовала всех. Хоть и далеко не каждый задумывался, какой ценой нибелунгам придется заплатить за долгожданный мир.
Все эти дни Рыцарь Дикой Розы старался сопровождать принцессу Кримхильду во время придворных церемоний. Если же обычай запрещал ему находиться рядом с ней, то он бросал на нее благоговейные взгляды, не скрывая ни от кого своей любви к внучке короля.
Тем временем, граф Рехимунд пытался улучить момент для важного разговора с сыном. Ситуация складывалась слишком уж щекотливая. Но события развивались с такой быстротой, что у них даже не находилось времени для беседы.
Что касается арвернских послов, все это время живущих в Замке Роз, то Теодеберт Миротворец был целиком занят официальными церемониями и обсуждением мирного договора от имени короля Арвернии. Если даже при этом он замечал, что Рыцарь Дикой Розы восхищенно глядел на принцессу, то дипломатично не подал виду.
А вот Гурмаэлон Неистовый своим волчьим чутьем понял все. И почувствовал, что в любви юноши к принцессе таится опасность. Она исходила не от него самого. Нет, сам по себе Рыцарь Дикой Розы произвел на оборотня самое благоприятное впечатление. Он был человеком чести и прекрасным воином, и благороден душой, как подобало истинному рыцарю. Гурмаэлон разглядел Гизельхера во время праздничных церемоний, где Рыцарь Дикой Розы представлял Победителя Дракона, прародителя нибелунгов. Но оборотень чувствовал, что любовь юноши к принцессе Кримхильде не доведет до добра.
Король Торисмунд, между тем, приняв окончательное решение, пригласил свою внучку в святилище. Ему следовало откровенно разъяснить ей, на какую судьбу он обрекает ее.
В личном святилище королевской семьи стояли изваяния божественных покровителей, отлитые из серебра и вырезанные из мрамора, ярко раскрашенные, с глазами из драгоценных камней, блестевшими, как живые. Близ изваяний стояли алтари, чисто выметенные и вымытые в это утро.
Теперь Торисмунд Нибелунгский внимательно глядел то на изваяния Одина и его супруги Фригг, которым пришлось отдать в царство Хель своего сына, светлого Бальдра, то на Тюра, Однорукого Аса, что пожертвовал своей рукой ради мира на земле. Что ж, если Высшим Силам приходилось жертвовать самым дорогим, чтобы стояли Девять Миров, как можно смертным мечтать, чтобы их миновала та же участь?!
Здесь, в святилище, король ожидал свою внучку, пока что думая о ней и о тех испытаниях, что довелось в последние годы пережить роду Победителя Дракона.
Король видел, что Кримхильда в последние дни, перед скорой разлукой, в кругу семьи становилась все ласковее и заботливее. Его внучка хотела, чтобы ее вспоминали добром, и когда она уедет. При этом, при дворе она держалась, как подобало принцессе: любезно, но в то же время независимо. Торисмунд гордился своей внучкой. Хотя с тревогой думал о том, что для арвернского двора его Нибелунгская Валькирия покажется слишком открытой и прямолинейной.
И он с глубокой печалью вспоминал события восьми тяжких военных лет. Если бы жестокий арвернский военачальник не действовал самовольно, сейчас были бы живы сын и невестка Торисмунда. Да и война закончилась бы гораздо раньше. А теперь удалось добиться мира только после множества тяжких потерь! И этого мало: его внучке Кримхильде, дочери погибших Теодориха и Кунигунды, Дикой Розе Нибелунгии, предстояло пожертвовать собой, чтобы их королевство и народ смогли жить благополучно...
***
А сама принцесса Кримхильда в это время находилась в зале охотничьих трофеев, вместе со своим братом, принцем Мундеррихом, и верным рыцарем, виконтом Гизельхером. Их сопровождал знаменитый рыцарь, граф Дитрих Молоторукий, что был другом ее отца. Он показывал юному принцу редкие трофеи: лапы троллей, похожие на человеческие, только гораздо больше, в чешуе и с когтями, головы огромных пещерных медведей и кабанов с длинными клыками, чучело взрослого грифона, и даже шкура дракона, сверкающая прочной, как железо, чешуей.
- Это трофеи многих поколений рыцарей и королей, добытые в Лесу Чудовищ, - рассказывал Дитрих своему подопечному, двенадцатилетнему принцу, который восхищенно разглядывал все, что хранилось в этом зале.
За ними следовали, тоже удивляясь размерам и грозному виду трофеев, хоть и более сдержанно, принцесса Кримхильда об руку с виконтом Гизельхером. Они слушали, как Мундеррих, тщетно попытавшись отделить хотя бы самую маленькую чешуйку дракона, спросил у Дитриха:
- Благородный граф, а правда ли, что из Леса Чудовищ был родом и тот жестокий дракон, которого убил наш великий прародитель?
- Это правда, хотя нынешние драконы в подметки не годятся своему предку! А все же, его потомки и другие древние существа еще живут на свете, и будут жить до самого Рагнарёка, - ответил Дитрих Молоторукий. - Лес Чудовищ - одно из тех мест, где еще правят Дети Имира, а не потомки Аска и Эмблы. Очутиться там, особенно зимой, когда властвуют враждебные людям силы - смертельно опасно! Однако отважные рыцари не раз побеждали самых свирепых чудовищ. Самое главное - различать, кто в самом деле враг всего сущего, а кто происходит от светлых альвов, и может жить рядом с людьми.
Принц Мундеррих опасливо коснулся когтистых лап тролля, представляя себе, какое мужество требуется, чтобы сразить такое чудовище.
И вдруг мальчик спросил, пытливо взглянув на графа Дитриха:
- Я слышал и другую историю о Лесе Чудовищ! Как через него прошло во время войны целое войско арвернов под началом графа Кенабумского, и очутились там, где наши войска их совсем не ждали.
- Это было, - согласился Дитрих. - Граф Карломан Кенабумский ни в чем не похож на других людей! Он не обманывается ни в людях, ни в дорогах, найдет правильный путь всюду. Но лично я глубоко уважаю майордома Арвернии, одного из величайших мужей нашего времени!
- А правда, что граф Кенабумский в обличье своего "кузена" победил тебя и взял с тебя важную клятву? - продолжал юный принц оживленно расспрашивать своего наставника.
Дитрих Молоторукий кивнул в ответ.
- Я пообещал моему победителю быть справедливым, как учит Циу, бог воителей. С тех пор я стараюсь судить о каждом по его делам, а не по роду, будь то человек или альв. Я сам охотился в Лесу Чудовищ на троллей и других зловредных существ, вместе с твоим отцом, принцем Теодорихом, да будет ему сладок мед в Вальхалле. Но светлых альвов, напротив, оберегал и помогал им в годы преследования, когда им приходилось бежать из Арвернии. Заодно я научился защищать и людей, что нуждаются в этом. В своих войсках я наказывал тех, кто грабил мирных жителей, следил, чтобы мои воины поступали честно. Этому научил меня майордом Арвернии. Общаясь с ним, каждый человек становится хоть немного лучше.
- И мы с сестрой благодарны тебе, любезный граф Дитрих! - улыбнулся принц Мундеррих. - Поэтому ты и взял под опеку нас с Кримхильдой, правда?
Дитрих Молоторукий взглянул на мальчика и его сестру.
- Для меня высокая честь - быть полезным детям моего повелителя и друга, - просто произнес он. - Хотя в обычных условиях внуки короля Нибелунгии не нуждаются ни в чьей защите. А, если даже им будет угрожать беда, то и мой меч вряд ли многое решит...
Кримхильда внимательно слушала разговор Дитриха с ее братом, хоть и не перебивала их. Она размышляла о том, что ей предстояло, словно деве из сказания о Победителе Дракона, отправиться в логово свирепого врага, пожертвовать собой ради своего народа, ради мира.
Кримхильда была отважна, и всегда открыто встречала удары судьбы. Она была готова исполнить свой долг, как подобало принцессе. Но сейчас она страшилась, хоть и сохраняла на людях полное самообладание. Ведь арверны погубили ее родителей! Хотя тогда еще королем был не ее будущий супруг, и ей, по крайней мере, не приходилось винить его в отдаче рокового приказа. Но все равно - сможет ли она быть женой Хильдеберта Арвернского, не чувствуя себя предательницей?..
Гизельхер, чувствуя смятение принцессы, взглянул на нее жарким взглядом, желая сказать: я с тобой, моя повелительница! Но Кримхильда только тихо вздохнула, погруженная в свои мысли.
В этот миг в зал трофеев вошли арвернские послы - герцог Теодеберт Миротворец и барон Гурмаэлон Неистовый. Их сопровождал граф Рехимунд, который в свободное время охотно показывал гостям достопримечательности королевского замка.
Теперь, войдя и увидев своего сына рядом с принцессой Кримхильдой, Рехимунд нахмурился. А Теодеберт, напротив, шагнул навстречу принцессе с самым любезным видом и учтиво поклонился ей.
Девушка протянула ему руку для поцелуя и проговорила с вежливой улыбкой:
- Приветствую тебя, любезный герцог Теодеберт, и тебя, барон Гурмаэлон, среди свидетельств подвигов героев Нибелунгии.
Теодеберт поцеловал ей руку и ответил:
- Высокочтимая принцесса Кримхильда, для нас большая честь увидеть трофеи героев Нибелунгии, особенно - в твоем обществе!
Но при этих словах Кримхильда спохватилась, и сердце ее пропустило удар. Ведь, если арвернские послы здесь, значит, утренние церемонии завершились, и ее царственный дед ожидал ее в святилище!
- К сожалению, я вынуждена покинуть вас, - твердым тоном произнесла принцесса, чуть нахмурившись. - Государь Торисмунд пригласил меня для важной беседы.
- Моя принцесса, позволь мне сопровождать тебя! - встрепенулся Гизельхер, готовый следовать за ней. Но тут же остановился, натолкнувшись на суровый взгляд отца.
Кримхильда тоже заметила взгляд графа, и сделала знак своему верному рыцарю, приказывая ему оставаться на месте.
- Виконт Гизельхер, не нужно следовать за мной. Останься здесь, с моим братом.
Кримхильда покинула зал одна. А Рыцарь Дикой Розы остановился, понурив голову.
К нему подошел отец и произнес непререкаемым тоном:
- Хорошо, что ты остался здесь. Мне нужно поговорить с тобой!
Тот глубоко вздохнул:
- Повинуюсь тебе, батюшка!
Таким образом, виконт Гизельхер остался для серьезного разговора с отцом.
А юный принц Мундеррих подошел вместе с арвернскими послами к стеллажам, на которых располагались многочисленные трофеи, в сопровождении Дитриха Молоторукого. Впрочем, нибелунгский военачальник вел себя с гостями учтиво, но сдержанно. Зато юный принц охотно вошел в роль гостеприимного хозяина, и показывал приезжим все, что Дитрих только что показывал ему:
- Поглядите, любезные господа, каких троллей и опасных зверей убивали наши доблестные герои! Здесь собраны самые ценные трофеи! - звенел под сводами обширного зала голос юного принца.
Он считал, что вправе проявлять дружелюбие к послам, что принесли Нибелунгии мир. Тем более, что один из них был арверном лишь наполовину, а второй и вовсе происходил из народа богини Дану. Стало быть, ничего не мешало наследному принцу Нибелунгии, сыну убитых родителей, с удовольствием беседовать с ними.