Кэт подождала, пока просохнут чернила, свернула письмо вчетверо, вложила в конверт, подписала и засунула в молитвенник, лежащий на столе. Вечером Илайя откроет книгу и обнаружит это письмо, если она к тому времени не вернется. Кэтрин надела свой любимый мужской костюм, крепкие башмаки, сунула в карман складной нож и вышла на крыльцо. Сегодня был первый по-настоящему теплый весенний день. Копошились на земле скворцы, выискивая червяков и клочки сена для гнезд, пролетающая ворона тащила довольно толстую ветку для укрепления жилища на ближнем вязе, два воробья обхаживали воробьиху, пристроившуюся на низеньком заборчике палисада. Кэт зажмурилась, подставила лицо яркому солнцу, глубоко вдохнула свежий воздух, улыбнулась и сбежала с крыльца. В такую погоду тянуло оседлать Коралла и умчаться в холмы на целый день. Бродить по пожухшей траве, замечая пробивающееся тут и там первые зеленые ростки, наблюдать за полетом пробудившейся от зимней спячки, яркой бабочки, разминать в пальцах и жевать набухшие почки деревьев, искать в чащобах синие первоцветы… Девушка вздохнула и направилась по тропинке, ведущей в усадьбу.
Дом встретил ее странной тишиной. Не слышно было ни собачьего лая, ни голосов слуг, ни даже птичьего щебета.
- Поумирали они тут все, что ли?- Кэт осторожно подошла к парадному входу, приоткрыла тяжелую дверь. Никто не выбежал навстречу, не принял одежду. В гостиной тоже было пусто. Плита на кухне не горела, тут не толклись служанки, не слышно было обычного шума и гама. Кэт подошла к комнате экономки, осторожно постучала. За дверью послышался тихий шорох, лязгнули засовы, настороженный голос спросил:
- Кто там?
- Это я, Кэтрин, миссис Роджерс, откройте, пожалуйста.
- Вы одни?
- Конечно же. Что тут у вас случилось?
Дверь приоткрылась, экономка, пожилая женщина в старомодном чепце и скромном коричневом платье, втащила Кэт в комнату и тут же захлопнула дверь.
- Ох, мисс Кэтрин, тут у нас такое делается! Молодой хозяин приказал всем слугам немедленно убраться из дома, многие ушли от греха подальше, особенно женщины. Остались я да садовник, Сэм Ловит, слишком уж мы давно тут работаем, чтобы чего бояться.
- А сам Джейми где?
- Вроде бы в своей комнате был.
- Я пойду к нему, миссис Роджерс. Попробую урезонить. А вы пошлите Сэма в деревню, пусть отправит телеграмму миссис Маккензи. Должен же кто-то навести порядок в доме и вернуть кузена в здравый ум.
-Ох, не ходите, мисс Кэтрин, умоляю вас.
- Я пойду, миссис Роджерс, не волнуйтесь за меня.
С бешено колотящимся сердцем Кэт подошла к двери в спальню Джейми. Дверь была полуоткрыта, а сам кузен, к ее удивлению, одет и достаточно трезв. Только мутные покрасневшие глаза и небритая физиономия выдавали его состояние.
Тяжелый взгляд остановился на девушке:
- Это ты, моя прекрасная родственница? Зачем пришла?
- Я хочу поговорить, Джейми. Мне не безразличен этот дом и семья. Зачем ты разогнал всех слуг, почему подаешь повод для досужих разговоров и сплетен? Разве этого хотел бы дядя?
- Какое тебе дело до семьи и сплетен? Старый идиот принял вас с братом в этот дом, но я никогда, слышишь, никогда не хотел вашего присутствия тут! Вы мне мешали, отец уделял вам больше внимания, чем родным детям, он вас любил больше.
- Неправда, дядя был добр ко всем нам, ты сам отталкивал его заботу и внимание.
- Он поплатился за это. Представляешь, он хотел меня выдать полиции?!
- Джейми, ты натворил ужасных дел, но ведь никогда не поздно раскаяться, в крайнем случае, поступить, как джентльмен. И никто ничего не узнает.
- Ты предлагаешь мне… покончить с собой? Мне! Самому лишить себя жизни из-за какого-то старого идиота и непотребных девок?
- Зато твои сестры и мать будут жить без пятна позора. Но можно просто уехать, у тебя есть деньги, начни новую жизнь, посвяти ее искуплению совершенного тобой. Думай, что ты натворил все под влиянием минутного помутнения рассудка, под действием злых чар. А я, клянусь, буду молчать, и никто никогда не узнает, что произошло.
- Никто и так не узнает, - Джейми внезапно резким движением притянул к себе Кэтрин, швырнул в кресло.
- О том, что я пошла к тебе знает немало народа, я оставила письма, рассказывающие о твоих… прошлых проступках. Будь же благоразумен!