5
Крепкие пальцы с обломанными ногтями осторожно дотронулись до струн лютни, которая еще помнила прикосновения Тано. Разве она могла забыть своего Творца? Мелькор в каждое свое творение вкладывал душу. Каждому, с кем сводила его судьба, он щедро дарил жар сердца, не задумываясь и не ожидая награды. Когда-то Гортхауэр очень переживал из-за неумения Сотворившего думать о себе, когда-то он до одури боялся, что Тано отдаст всего себя и растает, аки дым. Когда-то он корил Мелькора за его удивительную душевную щедрость, стремился оградить, уберечь, и видел в глазах самого дорого для него существа обиду и непонимание: «Разве так можно, таирни? Разве можно думать о себе?» Однако спустя столетия майа отчетливо понял, что только так и надо жить, отдавая себя целиком и ничего не ожидая взамен. Именно это и есть жизнь, а все остальное лишь жалкое прозябание. Любить, верить, надеяться, и бесконечно жертвовать собой. Нет, не жертвовать, потому что разве это жертва: когда ты следуешь зову своей души, своему предназначению? Когда-то Гортхауэр думал, что мир остался глух к отдавшему всего себя во имя его. Но Эа с лихвой отплатила тому, кто не пожалел себя ради Арты, тому кто никогда не ждал ни то, что награды, а даже милосердия. Эа дала Мелькору новые крылья, цель, смысл и силу. Теперь, далеко, за тысячи миров отсюда Тано снова учит, творит и щедро раздает другим тепло своего сердца. Иначе он не может, иначе ему не жить.
Гортхауэр сознавал, что он все же иной, что слишком много в нем рассудка и недоверия, но в этот момент, слушая песню Девятой, он понимал своего Сотворившего как никогда прежде.
Эта смешная девчонка пробудила прошлое, её удивительная музыка растревожила душу.
Отдав кольцо Лиирниру, майа ошибся, но Арта оказалась мудрее, хотя мальчишку-менестреля было откровенно жаль. Такой же чистый и светлый, как и его сестра, только он напоминал лунный свет, а она похожа на солнечный зайчик - игривый, шустрый и радостный. Её дар светел и ярок, словно солнце, он способен согреть многих и не только согреть: при необходимости может и обжечь, пробуждая уснувшую или заледеневшую душу.
Гортхауэр уже давно чувствовал, что с Девятым происходит что-то не то, но выяснить не мог: кольцо или сама Арта, а, может, и лютня скрывали последнего Хранителя от его взгляда. Разумеется, при желании Черный майа сумел бы дотянуться до владельца последнего кольца. Но он решил не торопиться: все равно однажды Дар приведёт Хранителя в Черные земли. Так и случилось, только вместо удивительно похожего на ученика Тано юноши-менестреля появилась девчушка с забавным именем – Тинни, то есть колокольчик. Она и впрямь - такая же звонкая как колокольчик. А брат её еще и воробышком звал, и внешне она настоящий воробышек – маленькая, невзрачная, юркая, упорная и нахальная. Игмильбет до драки довела. Настолько вывести из себя Седьмую даже Сайте не удавалось, а худенькая девчонка сумела. Впрочем, учитывая, сколько времени она бродит по дорогам Арты, девочкой называть её все же не стоит. Хотя вряд ли она сама понимает, насколько её внешний вид не соответствует возрасту. Кольцо сохранило Тинни вечно юной.
Появление в Тай-арн-Орэ нового Хранителя Гортхауэр почувствовал сразу же, но встречать торопиться не стал. Пусть остальные восемь сперва познакомятся с новой сестренкой. Мужской наряд не скрыл от майа истинной сути вошедшего в замок менестреля, да и кольцо он заметил сразу, просто решил испытать девушку. Испытание Девятая выдержала успешно и повеселила Властелина изрядно: в глаз ему, кажется, еще никто дать не обещал. Непросто с ней будет, зато весело.
Чарующая мелодия наполняла зал, вторил ей чудесный голос – удивительно чистый и звонкий, как горный ручей, как весенняя капель, как звон хрустальных льдинок. Немудреная песенка о лесных цветах звучала неожиданно проникновенно: она наполняла сердца тоской и надеждой, она будила память, она заставляла сжиматься сердце. И вот перед глазами уже встают давно минувшие времена: цветущие сады Лаан-Галломэ, нежные и строгие ирисы, плывущие по воде венки, зарево пожарищ, кровь обагрившая землю. Первая кровь, первая война, первая смерть. Печаль и тоска, снежные вихри, волчий вой и серебристая луна. И снова надежда, яркие глаза Тано, вздымающиеся вверх шпили Аст-Ахэ, высокие горы, дремучие леса, бескрайние поля и прозрачные озера. И снова война, разлуки, потери, непонимание. И опять надежда. Душистые цветы шиповника, алые губы Лиссэ, её лучистые очи… Гортхауэр, не отводя глаз от Девятой, нашел руку жены и крепко сжал, она еле слышно вздохнула и прислонилась к его плечу. Он знал, что любимая разделяет сейчас и его воспоминания, и его чувства. Хранители тоже потрясённо смотрели на менестреля. Хэлкар плотнее сжал побелевшие губы, в его серых глазах, казалось, бушевало пламя. По лицам Денны, Никуша и Морэйно катились слезы. Хонахт и Ульбар словно оцепенели, глядя на менестреля. Игмильбет кусала губы и комкала в руках платочек. Даже Сайта забыл о своих шуточках. А замок пел, вторя песни Девятой, пел так, как когда-то Твердыня подпевала своему Творцу. Вот она истинная Хранительница, несущая радость и печаль, надежду и утешение, вот та, что способна пробудить самое чёрствое сердце, научить его любви и состраданию. Нет, она не будет вечно лить слезы как Ниенна, она будет и шутить, и смеяться, но её дар не слабее, а может даже и сильнее, чем у одной из айнур.
Певица вдруг замолчала, смолк и голос лютни, а слушатели все еще стояли зачарованные, не в силах прийти в себя. И тут Тинни снова прикоснулась к струнам и зазвучала иная мелодия – разудалая, веселая, плясовая. Странный выбор: после торжественной и печальной - быстрая и радостная. И в тоже время удивительно верный – ведь печали проходят, и жизнь снова берет свое.
Лиссэ вдруг раскинула руки и пошла по кругу – все быстрее и быстрее. Следом за ней выскочил Сайта, и такие коленца выкидывать начал, что ахнешь. Майа не стерпел, подхватил жену под руку и закружил в бешеной пляске. Затем в круг вышел Хонахт, и сошлись они с пиратом в своеобразном танцевальном поединке. Каждый по-своему был хорош: быстрый, гибкий Сайта и неторопливый, могучий Хонахт. Кто кого бы из них переплясал, наверно, даже Лиссэ затруднилась бы сказать, но Тинни запела новую песню. На этот раз медленную и изысканную. Пятый и природник отошли в сторону, а майа повел Лиссэ в церемонном танце. Неожиданно к ним присоединились Хэлкар и Игмильбет. Судя по слаженности и отточенности их движений, подобный танец был известен в Нуменоре. Мелодия становилась все быстрее и быстрее, и вот уже Первый закружил прекрасную аданет, обхватив правой рукой за талию. Майа последовал его примеру. Остальные в такт хлопали в ладоши.
Этот милый воробышек отлично чувствует что и когда надо петь. Впрочем, какой же она воробышек с таким удивительным голосом. Она соловушка – Тьолль бы её надо назвать, хотя Тинни подходит больше. Майа чуть нахмурился, вспомнив девушку, принёсшую столько боли ему и Тано. Лютиэнь Тинувиэль. Соловушкой прозвал её смертный, осмелившийся полюбить эльфийскую принцессу и сумевший добиться взаимности. Почему дочь гордого народа влюбилась в бродягу? Женское сердце полно загадок. Впрочем, возможно на то была воля Эру. Гортхауэр выругался сквозь зубы.
- Лютиэнь, что ли вспомнил? – Лиссэ будто услышала его мысли.
- Её, впрочем, теперь у Арты своя соловушка, хоть и не так собой хороша.
- Зато очень практична, - хмыкнула жена.
Майа кивнул. Поразительное создание эта Тинни: дивный голос, изумительный талант, невероятно чуткая душа и некоторая наивность сочетались в ней с озорством, нахальством и необычайно крепкой деловой хваткой. Эту особу не проведёшь, её никакие Замыслы не запутают. Пожалуй, с Девятой им повезло.
- Зато наша Игмильбет внешне очень напоминает дочь Тингола, - еле слышно шепнула Лиссэ. – По крайней мере, так считает Тиниар.
- Ха! Откуда ему знать? - фыркнул Гортхауэр и тут же признался. – И впрямь похожа, только её холодность мешает это увидеть. К чему бы такое странное сочетание?
- Поживем-увидим, хотя Морэйно что-то чует. Спроси его.
- Не буду, сочтет нужным - скажет сам. Он очень неплохо научился понимать: что следует рассказывать, а что нет.
- У будущего много дорог.
- Да и эти дороги привели к нам потомков Моро и первого Хонахта, а также наследницу одного из лучших менестрелей Твердыни. И внука Аллуа, - он посмотрел на Денну.
- У которой не так давно родились две дочери, - заметила Лиссэ.
- Повезло ей с Шагнауром, - кивнул майа, искренне радующийся за подругу далеких дней. Ллуа заслужила своё счастье, после стольких веков тревог и печалей. У Тиниара и Мгрыхи отличный сын – чуткий и основательный. Наконец-то Солнечная дева смогла сбросить свои заботы на крепкие мужские плечи.
Танец закончился, и зазвучала новая мелодия - нежная, кокетливая, шаловливая, как котенок. Прелестная песенка про любовь, и снова столько чувства, что невозможно остаться равнодушным к мелодии и словам.
- Редкая певунья, - произнес Хэлкар.
- Сильный и необычный дар, - добавила Игмильбет. Гортхауэр даже удивился теплоте прозвучавшей в голосе Седьмой. - С ней нелегко придется, но она нам нужна.
- Справимся, - сказала Лиссэ. – Не впервой.
- В талантах харт’ана и хар-ману я и не думаю сомневаться, - аданет снова вернулась к привычной для неё манере общения.
- Только как же с таким голосом в ней не распознали девушку? - тихо поинтересовался Денна.
- Думаю, она этого не хотела и пела на тон ниже ниже, к тому же её мальчишеский вид всех путал, - привел свои соображения Гортхауэр, умолчав, что помочь могли и кольцо с лютней.
А чистый, серебряный голос все плыл и плыл под сводами замка, и на сердце у каждого из обитателей становилось радостнее и спокойнее. И уже не только хранители внимали её песням, в тронный зал пришли и Мгрыха с Тиниаром, и Йаххи с Келебримбором, и многие другие из тех, кто услышал дивный голос. Не только замок пел вместе с Девятой, подпевали ей и горы, и леса, и речки, и чудилось Гортхауэру, что сама Арта поет сейчас вместе с волшебницей дарующей радость, надежду и утешение.
Автор
Тема: А как все хорошо начиналось! - 15 (Прочитано 25676 раз)