Расширенный поиск  

Новости:

03.02.2023 - вышел в продажу сборник "Дети времени всемогущего", включающий в себя цикл повестей "Стурнийские мозаики", роман "К вящей славе человеческой", повесть "Данник Нибельринга" и цикл повестей "Vive le basilic!".

Автор Тема: Не забыть бы и не потерять  (Прочитано 22155 раз)

Dama

  • Строители
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6105
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 8136
  • Мы возвратимся туда, где мы не были прежде.
    • Просмотр профиля
Re: Не забыть бы и не потерять
« Ответ #120 : 22 Дек, 2018, 19:03:10 »

               Эрэа ann-duglas

    ГАЗЕТА "ВЕЧЕРНЯЯ ОЛЛАРИЯ"
   
Эпиграф с форума:
Объявление в газете "Вечерняя Оллария"
"Первому маршалу Талига требуется восьмой оруженосец. Предыдущие семь как-то не прижились" (Автор)

В любой уважающей себя столице просто обязана быть газета. Талиг - не исключение, "Вечерняя Оллария" - вполне себе уважаемое издание. А хотите посмотреть, как она делается? Прошу за мной.

Большая комната. Огромный стол завален кипой самых разных бумаг, придавленных грязными чашками с давным-давно остывшим шадди. Дверь нараспашку. Скрипучие стулья хаотично расставлены по комнате, на полу лежат грудой типографские гранки и доски с гравюрами. На подоконнике половину Круга назад сдох и покрылся пылью багряноземельский кактус. Это - кабинет редактора газеты "Вечерняя Оллария". А вот и он сам: худой всклокоченный человек, заткнув перо за ухо, читает какие-то листы, исписанные ровным почерком, и довольно хмыкает. Кстати, сотрудники редакции обращаются к нему уважительно - Шеф (агарийское словечко, означает большую шишку)

Шеф (удовлетворенно откидываясь на спинку стула)
- А хорошо пишет этот К.Д., Леворукий его побери.  Мутновато, правда, и все время съезжает на какие-то геополитические интересы, но для политического обозревателя сойдет. Только с заголовками беда, ну кто ж разводит такую муть на два абзаца? короче надо, яснее!
Хватает перо и скрипит им по бумаге
- Вот. Просто и с интригой "Казалось бы, при чем тут Штанцлер?". Все прочитают!
В этот момент в соседней комнате что-то с грохотом падает. Слышны раздраженные  голоса:
- Кто опять вылакал все шадди?Хех Как я теперь писать буду?
- Ызарги вы, а не журналисты, кто ж так делает...
- Да заткнитесь вы, я вычитываю!
- Кто-нибудь видел мою чернильницу? Опять сперли??
Редактор некоторое время прислушивается - кипит работа, кипит... и тоже орет в распахнутую дверь:
- Я просил шадди полчаса назад!!! Где???
За стеной возня, что-то опять падает. В кабинет залетает юный курьер и, чудом не растянувшись на пороге, плюхает чашку  начальству на стол.
Шеф:
- Скажи Мануэлю, пусть поднимет задницу и зайдет ко мне.
Курьер исчезает. В кабинет заглядывает Мануэль.
Шеф:
- Ну и я долго буду ждать? Где интервью с герцогом Алвой? Мне нужен эксклюзив, гвоздь номера, а не так, как в прошлый раз, после Фабианова дня, когда три страницы вопросов и в конце "Пошел вон, ызарг" Так газета не делается, пора бы и знать.
Мануэль тяжко вздыхает:
 - Шеф, понимаете, тут такая проблема... Рейнер взялся за тему, это была бы бомба..."Катарина Ариго изменяет Алве", но тут так получилось... непредвиденные обстоятельства... короче, мы все на венок уже сбросились, похороны Рейнера завтра в полдень...
Шеф делает скорбное лицо человека, вынужденного жить в окружении исключительных идиотов, поджимает губы и барабанит пальцами по столу. Мануэль опускает глаза.
Шеф:
- То есть материала не будет?
Мануэль кивает.
Шеф:
- Я так и знал! Ничего нельзя доверить. Единственный, кто сдает в срок - это К.Д., который даже не в штате. А остальные - просто болваны!
Его гневный монолог прерывает появление на пороге печатника, который держит в руках гранки. Печатник заляпан типографской краской и очень, очень сердит.
- Не лезет!
Шеф:
- Что не лезет?
- "Лучшие рецепты Кэртианы". Куда я их поставлю? Эти ызарги бесхвостые из рекламного отдела воткнули на полполосы свои гробы, вот, полюбуйтесь!
Шеф смотрит на бумажный лист. Вверху сверстана статья "На недельку до второго я уеду в Кэнналоа", внизу красуется объявление "Погребальная контора "Кац и сыновья". Организация похорон, эксклюзивные надгробия, все виды услуг. АКЦИЯ! Заказавшему трех плакальщиц - траурный балдахин в подарок!  Людям Чести, погибшим на дуэли с герцогом Алвой - 10% скидка". Прочитав, он мрачнеет и стучит кулаком в стену:
- Что за бред пегой кобылы?Хех?
Вопль из-за стены:
- У них позиционирование и деньги вперед!
Шеф глубоко задумывается. Деньги, действительно, были проплачены вперед. Мануэль под шумок исчезает из кабинета, шефу явно не до него. Поразмыслив, шеф таки принимает решение:
- Ну и кошки с ними, с гробами. - протягивает печатнику прочитанные незадолго перед тем листы бумаги. - Сверстаешь вот это, а подвалом поставишь рецепты. Должно влезть. А иначе никак, дамы такой вой поднимут, сам понимаешь.
Печатник хмуро кивает и направляется к выходу.
Шеф, вслед:
- А что там за рецепты в номер?
Печатник, уже из коридора:
- Гусь по-дриксенски с яблоками. И глинтвейн по фамильному рецепту Эпине.
В кабинет заглядывает курьер:
- Шеф, там к вам Барботта...
- Гони его в шею - решительно отвечает шеф. - Стихов не печатаем. И как только появится Лопез - сразу его ко мне, на первой полосе и морриск не валялся!
Шеф берет чашку с шадди, но выпить не успевает - является Лопез. Под мышкой он держит доску, на которой вырезана гравюра для первой полосы. Одет Лопез с претензиями на изысканность, держится довольно вызывающе. Он - гений и художник, а не всякие там.
Шеф:
- Принес?
Лопез поправляет берет, небрежным жестом сбрасывает со стула какую-то ерунду, садится, закидывает ногу на ногу, улыбается, наслаждаясь побагровевшей физиономией шефа и, наконец, протягивает ему гравюру. Шеф хватает ее как коршун, разрывает бумагу, в которую она замотана, вскрикивает, подскакивает в окну, внимательно рассматривает  - и со стоном валится на ближайший стул.
Лопез слегка обеспокоенно наблюдает за происходящим.
Шеф, полузадушенным голосом:
- Мерзавец, а мерзавец? Это ЧТО?
-Первая полоса.
- Я тебя убью и скормлю киркореллам. Заголовок был "Тайны древней Гальтары". Тайны, понимаешь, ты, дебил раскрашенный! Изначальные твари, древние клады, проклятие Ринальди и всякие такие ужасы. Читателям нравится. Я тебя просил нарисовать что-нибудь гальтарское, но  эдакое, с претензией. А вот это - как понимать?
Он протягивает гравюру художнику. Сюжет, несомненно, гальтарский, но к Изначальным тварям он никакого отношения не имеет. Совсем.
Лопез (оскорбленно)
- Это "Марк и Лаконий"
Шеф:
- Вижу, что не "Песня найери". И как ты представляешь такую порнографию на первой полосе? Нет, где-нибудь в борделе -это будет иметь бешеный успех, но мы же солидное издание, тупая ты колода! Мне теперь что на полосу ставить? Твой портрет???
Лопез понимает, что здорово лопухнулся, и делает попытки исправить положение и утихомирить шефа:
- У меня вот есть... очень хорошая гравюра, называется "Нападение", может, она подойдет?
Он робко протягивает еще одну доску разбушевавшемуся шефу. Тот смотрит на нее с презрением, но, повертев в руках, неожиданно успокаивается:
- Хм. А что-то в этом есть. Разбойники вполне себе удались, такие рожи! и юноша со шпагой неплох. На молодого Окделла чем-то похож...из этого можно такую сенсацию сделать - пальчики оближешь...
Обращаясь к Лопезу:
- Дуй в типографию, отдай им гравюру, Быстрей, одна нога здесь, другая там!
Орет:
-Мануэль!!!!
Тот немедленно возникает на пороге.
- Мануэль, у тебя вроде были источники из Теней, скажи им, пусть пощекотят немножко свиненка, не до смерти, а так, попугать. Гвоздь номера у нас все-таки будет!
Мануэль убегает, грохоча каблуками. Шеф подтягивает к себе пачку бумаги, выуживает из хаоса на столе перо и чернильницу и начинает размашисто писать:

СКАНДАЛЫ! ИНТРИГИ! РАССЛЕДОВАНИЯ!
Кто охотится на Повелителя Скал?
"Как сообщает источник, близкий к некомпетентным, юный Ричард Окделл, недавно ставший оруженосцем Первого маршала Талига, находится в смертельной опасности. Наш специальный корреспондент..."

Отрываясь от писанины, в пустоту кабинета:
- Это будет бомба! Может, Алва все-таки даст интервью...
1.10.2010
Записан
Ничьим богам не служи, ничьей веры не оскорбляй.

Dama

  • Строители
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6105
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 8136
  • Мы возвратимся туда, где мы не были прежде.
    • Просмотр профиля
Re: Не забыть бы и не потерять
« Ответ #121 : 25 Дек, 2018, 19:07:21 »

                   Эрэа Eleonore Magilinon

                       ПИСЬМО, КОТОРОГО НЕ БЫЛО.
                          POV Катарины Оллар (Автор)

На часах — давно за полночь. Лениво трещат, постреливая искрами, поленья в камине, тают, плача воском, белоснежные свечи, за тяжёлыми бархатными портьерами прячется ночная мгла.
Строчка за строчкой пропитывается бумага ядом чернил.
Регент Талига Её Величество Катарина сидит за столом и пишет письмо.

Это письмо, конечно, никогда не отправится по адресу.
Слишком большое расстояние, слишком смутное время, слишком ненадёжны все гонцы, что доступны ей. Она никогда не посылала подобных писем - потому и находится сейчас в королевских дворцовых покоях, а не мраморных - тех, что под землёй. Она всегда была осторожна.

Её Величество всегда знала, какие письма можно посылать, а какие — нельзя. Знала это и госпожа Оллар. Знает и регент Талига. Ответственность с каждым разом лишь увеличивается, а ситуация — становится более шаткой. Она отвечала и отвечает не только за себя — потому не может позволить себе ни одного опасного шага. Особенно теперь.

Ну уж нет. Парящие вокруг бестелесные духи безвинно - и не очень - убиенных при её непосредственном участии сейчас, вне всякого сомнения, ядовито усмехаются.
Конечно дело не в том. Королева слишком любит себя и свою - разумеется, несчастную - жизнь, чтобы идти на такой риск. Она — трусиха и эгоистка, которая предпочитала раз за разом откупаться от своей судьбы чужими.
Тогда почему она пишет это письмо? Пишет именно сейчас, когда совсем не время? Когда она опоздала на целых двадцать лет?

Потому ли, что девочка, которая в детстве узнала слишком многое о древних силах этого мира, знает, что в Излом нужно платить по счетам — и своим, и чужим - иначе новый Круг не настанет?

Потому ли, что королева выбрала эти покои из всего дворца ради вида из окна на цветущие в саду маки - и неважно, что это не гордые дикие цветы с родного юга, а выхолощенные до бездушия в неволе их отблески, на которые страшно смотреть, настолько они похожи на живые зеркала - но теперь днями не раздвигает портьер, боясь увидеть вместо бледно-жёлтых лучей солнца - мертвенный свет луны на снегу, призрачных монахов с зелёными свечами, всё ходящих и ходящих по кругу, падая один за другим, пока последний не растворится во мгле, падая и замаливая грехи?
Чьи? Прихвостней Ракана? Жадных глупых горожан? Её собственные?

Потому ли она пишет, что знает: эти маки для неё — последние?
Потому ли, что пытается вновь откупиться от судьбы всем, что у неё ещё осталось?
Потому ли, что главная святая королевства наконец-то устала врать?

Дорогой Жермон!
Это письмо следовало написать гораздо раньше, но я не оставляю надежды, что...


Свеча, догорая, капает свою раскалённую слезу прямо на злосчастный листок. Знак замечтавшейся госпоже Оллар.

Говорить правду — давно уже слишком поздно. А раскрывать карты — слишком рано.
Неправильное время. Глупые предрассудки.

Письмо летит в огонь.
12.02.2011    
Записан
Ничьим богам не служи, ничьей веры не оскорбляй.

Dama

  • Строители
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6105
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 8136
  • Мы возвратимся туда, где мы не были прежде.
    • Просмотр профиля
Re: Не забыть бы и не потерять
« Ответ #122 : 29 Дек, 2018, 18:55:14 »

             Эрэа Кьянти

    HАРРY-END ДЛЯ ГЕРОЯ

Предупреждения: ау, полагаю ))
При написании данного фанфика ни одного Рокэ Алвы серьезно не пострадало ;D Автор



Саммари: "Сумела выйти замуж за мерзавца, умей быть счастливой до конца!"
 (с) Г.Горин, "Трехрублевая опера"

«Мужчины, женитесь. Женщины, мужайтесь».
(с) народный афоризм :)


    6-й год К.В.


Оллария.
Глубокая ночь.
Особняк Алва.
Герб на воротах прежний, а вот трещины в стенах, облупившаяся краска и покосившаяся крыша – явно «приобретения» последних лет.
В любом случае, дом вполне обитаем – в паре окон на первом этаже горит свет.

Во двор, шатаясь и поддерживая друг друга, шумно вваливаются двое не слишком трезвых мужчин в военной форме весьма непривлекательного вида:рваной, мятой, покрытой пятнами грязи и чего-то буро-красного, подозрительно напоминающего не то вино, не то кровь.

Дверь особняка распахивается, и на пороге возникает женский силуэт; двое визитеров – в которых при свете полной луны можно опознать Первого Маршала Талига Рокэ Алву и Проэмперадора Севера Лионеля Савиньяка – резко свернув вправо, ныряют за ближайшие кусты.
Женщина стоит в дверях, уперев кулаки в бока, – прислушивается, вглядывается в томительную летнюю темноту, и уходить со своего поста в ближайшее время, по-видимому, не собирается.
Первый маршал минуту-другую с тоской во взоре созерцает из-за кустов упрямую даму, а потом с глубоким вздохом откидывается на спину, утопая в мокрой после недавнего дождя траве.


    Алва
    (кисло)

    - Куда охотней встретил бы я грудью
    Палаш и шпагу, ядра и шрапнель…
    (толкает локтем приятеля)
    - Там – скалка?

   Савиньяк, сняв шляпу, осторожно высовывается из-за куста и, прищурившись, пытается идентифицировать предмет, который держит в руках наша героиня.

    Лионель
    (невозмутимо)
     - Сковородка.

    Алва
    (морщится)
    - Ой, что бу-у-удет…
    (с надеждой смотрит на Савиньяка)
    - Но ты ведь подстрахуешь, Лионель?

    Тот разводит руками, пожимает плечами, кроит гримасу – но в общем и целом даёт герцогу понять, что да, мол, подстрахую, куда ж я денусь-то…
    Полежав еще некоторое время в импровизированной засаде, Первый маршал выглядывает из укрытия и к прискорбию своему обнаруживает памятник женскому терпению на прежнем месте. Герцогу становится ясно, что надо идти сдаваться: другого выхода нет.
    Шипя и поминая Леворукого, он поднимается на ноги, одергивает драный мундир и, покинув гостеприимные кусты, медленно, но верно приближается к родному порогу.


    Алва
    (бурчит)
    - Который год проклятья изрыгая,
    Супруга стала мелочной каргой…
    Опять «на взводе»…
    (разглядев сурово сдвинутые брови благоверной, пытается изобразить на поцарапанной физии улыбку)
    - Здра-а-авствуй, дорогая!

    Женщина на пороге, она же герцогиня Селина Алва, в девичестве Арамона, располневшая и одетая в порядком затасканный бесформенный халат, окидывает нетрезвого помятого – вернувшегося не то с поля боя, не то с феерической попойки – мужа скептическим взором.

    Селина
    (саркастически)
    - Опять «под мухой». Здравствуй, дорогой.

    Делает шаг в сторону, давая Первому маршалу возможность пройти в дом, – и тот проходит, прижимаясь к стене и кидая опасливые взгляды на сковородку.
    Дверь захлопывается.
    Лионель Савиньяк пересекает двор и занимает наблюдательный пост опять же в кустах, но уже под одним из освещенных окон первого этажа. Кусты оказываются шиповником – это минус, зато слышно через открытое окно превосходно – это плюс.
    Между тем, действие в комнате набирает обороты.


    Селина
    (кипит от гнева, но тон обманчиво-ласков)
    - Который год лишь заполночь я вижу
    Законного супруга светлый лик.
    Поведай мне, где шлялся ты, бесстыжий?

    Алва
    (с трудом подыскивая слова и бросая в сторону окна полные мольбы о спасении взгляды)
    - Я… это… как всегда… спасал Тали-ик!

    Селина
    (всплёскивает руками, с издевательской ноткой)
    - Всю жизнь! Одно и то же! Раз за разом!
    Послушай ты, спасатель, – мир велик.
    Займись – ну я не знаю… Гондурасом.
    Дался тебе несчастный наш Талиг!
    Уж если ты решил играть в мессию,
    Пора географически расти:
    К примеру, есть Зимбабве и Россия –
    Их тоже должен кто-нибудь спасти.
    А есть еще Паона с Пакистаном,
    Кадана, Украина, Сомали –
    По слухам, жизнь и там не бьёт фонтаном…

    Алва
    (мнётся)
    - Я знаю, д-рогая, н-но Тали-и…

    Селина
    (припечатывает)
    - Талиг – уже давно не Талигойя!
    (грозит мужу кулачком и постепенно повышает голос)
    - Затей мне только с кем-нибудь войну!
    Добром прошу – оставь Талиг в покое.
    Не то я всех вас – оптом – прокляну:
    И армию, и этих, из генштаба, –
    Достала ваша вечная борьба…

    Савиньяк[
    (закатывает глаза и качает головой, шепотом)
    - Создатель! Бедный Рокэ… Ну и баба…

    Селина
    (с подозрением глянув за окно)
    -… И братьев-собутыльников!

    Савиньяк
    (надвигает шляпу на лицо и тихо сползает вниз по стенке, безнадежно)
    - Труба…

    Селина
    (видимо, ни на талл не веря супругу, негодующе)
    - Совсем уж на идеи оскудели
    И стали на фантазию слабы!

    Алва
    (умоляюще)
    - Но я спасал Талиг – на самом деле!..

   Селина
  (притянув мужа за ворот камзола, обвиняюще сует ему под нос его же собственное одеяние, на котором красуются те самые пятна неустановленного происхождения: не то вино, не то кровь, не то…помада?
    Ледяным тоном

    - Я спрашиваю, Рокэ: Где. Ты. Был?
    Спасать ходил – к Виктории? К Анжеле?
    А это, видно, орден – на груди?!

    Алва
    (бледнея и меняясь в лице)
    - Но я спасал Талиг!!..

    Селина
    (издевательски)
    - Да неужели?!!

    Алва
    (шарахается к окну, в отчаянии)
    - Ей-Богу! Лионель, ну подтверди!

    Сидящий под окном Савиньяк зажмуривается, втягивает голову в плечи и уже открывает рот для ответа – но внести в разговор свою лепту не успевает: окончательно потеряв терпение, герцогиня срывается на крик.

(Продолжение следует)
Записан
Ничьим богам не служи, ничьей веры не оскорбляй.

Dama

  • Строители
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6105
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 8136
  • Мы возвратимся туда, где мы не были прежде.
    • Просмотр профиля
Re: Не забыть бы и не потерять
« Ответ #123 : 29 Дек, 2018, 19:36:42 »

      ЭрэаКьянти
     
       HAPPY-END ДЛЯ ГЕРОЯ
       Продолжение

Селина
- Не впутывай хотя бы Лионеля
В безбожно откровенное враньё!
Мне эти ваши сказки надоели!!
(с трудом сдерживает рыдания)
- Мне… нужно…

Алва
(шёпотом, в ужасе)
- Что?

Селина
(крик вновь набирает силу)
- Нормальное жильё –
Не эта антикварная халупа!!

От избытка чувств герцогиня с грохотом опускает сковородку на стол – и с потолка сваливается кусок штукатурки; видимо, здание действительно уже не то, что было раньше…

(вопит)

- И шуба! На топоновом меху!!

Алва
(пятясь к стене и не спуская глаз со сковороды)
- Родная, шуба – летом?.. Это…глупо…

Селина
(совершенно не слушает мужа – её, что называется, «понесло»)
- Чем платят в героическом цеху?!
Где премии, награды, призовые?!!
Мы, кстати, драгоценный, - на мели:
В бюджете, словно раны ножевые,
Зияют ужасающе нули!
И мы уже живём в таком режиме
Не день, не два, – а пятый год подряд!
Вы жизни на геройства положили,
А вам хотя б «спасибо» – говорят?..

Герцог отводит взгляд и – молчит.
Герцогиня переводит дух и продолжает на полтона ниже.

(с горечью)

- Летя вперёд, загнали вы, герои,
Без счёта жён, любовниц и коней;
И многое снесли – а кто построит?..


Алва
(всё так же глядя в сторону, упрямо)
- Талиг…того…

Селина
(глядя на мужа, как на душевнобольного, ласково)
- Чего?

Алва
(со вздохом)
- Спасти в-важней…

Очевидно, верность Первого маршала своей версии событий придает его супруге сил – у неё открывается «второе дыхание».

Селина
(с надрывом)
- Хор-рош герой: спасает всё на свете,
Служа своей мифической звезде,
А собственные – собственные!!! – дети
Сидят, пардон, на хлебе и воде!

Тут она не выдерживает и снова хватается за сковороду…

Ближайшие несколько минут сидящий под окном Лионель Савиньяк меланхолично наблюдает за ползущей по листку божьей коровкой, лишь изредка едва заметно морщась, когда мелодичный звон бьющегося хрусталя нарушают вопли и глухие хлопки чего-то твердого и металлического по чему-то мягкому и, очевидно, живому.
Думает Проэмперадор Севера при этом о бренности всего сущего, а также о том, как ему в свое время сказочно повезло избежать подобной участи…


Голос Алвы
Селина…
(звон)
Да послушай же…
(звон)
Родная!
Не надо!..
(звук удара)
Осторожней!..
(звук удара)
Голова-а-а..!
(стон, шипение, невнятная ругань)
Ты всё-таки утрируешь!

Голос Селины
Я знаю!
(судорожные всхлипы)
И всё-таки...
(звук удара)
...по-своему...
(звук удара)
...права!!!
(звук удара и шум падения чего-то тяжелого)

Заключительным аккордом раздается звон разбившегося об угол оконной рамы бокала, и Савиньяка осыпает дождем хрустальных осколков. Посидев в засаде еще минуту и убедившись, что Первый маршал, по крайней мере, жив – среди бурных дамских рыданий время от времени слышны тихо произносимые на кэналлийском ругательства – граф считает свой долг исполненным и удаляется, не прощаясь, унося на шляпе оскольчатый звездопад, а в душе – ощущение полного и бесповоротного счастья…

В комнате же, полной битого хрусталя и прочих пострадавших предметов интерьера, умостившись в лишившемся подлокотника кресле, безутешно плачет самая известная женщина Талига. Самый желанный мужчина Талига и сопредельных государств сидит на усеянном осколками полу, держась за голову и с трудом фокусируя взгляд на жене.


Селина
(сквозь слёзы)
- Всё время чем-то занят: то интрижки,
То подвиги-дуэли, то война.
Забыли, как ты выглядишь, мальчишки –
А ты не помнишь их по именам…

Это, похоже, задевает герцога за живое.

Алва
(с обидой)
- Любимая, мне слышать это горько.
Моя навряд ли память так плоха…

Селина
(отнимает от глаз платок и нехорошо прищуривается)
- Детей у нас с тобой – скажи мне: сколько?

Алва
(недоумевающе)
- Ну, трое.

Селина
(заливается нервным смехом)
- Трое?!

Алва
(неуверенно)
- Кажется…

Селина
(язвительно)
- Ха-ха!
А четверо – не хочешь? Между нами:
И пятый скоро явится на свет…

Она встает с кресла и распахивает халат, являя ошалевшему герцогу необъятную ночную сорочку, под которой вполне явственно угадываются весьма специфические, если не сказать – характерные формы.

(угрожающе)


- Вот только я уеду завтра к маме…

Алва
(обалдело)
- И что?..

Селина
(срывается)
- И – ничего! И – всё!! Привет!!!
Прозрел-таки, мой маршал?! Поздравляяяю!
Заметил у супружницы живот –
А я с ним восемь месяцев гуляю!
Короче, так: я требую развод!!!

Первый маршал некоторое время молчит, усиленно «переваривая» больной головой полученную информацию, потом тяжело вздыхает и опускается перед рыдающей супругой на колени.

Алва
(проникновенно)
- Селина, я мерзавец… как-то… где-то…
И я теперь… прощения прошу…

Селина
(сквозь слезы)
- Ты только посмотри, как я одета…

Алва
(решительно)
- Я завтра же достану пару шуб.

Рыдания становятся чуть тише – и это вдохновляет герцога на новый подвиг.

Алва
(самоотверженно)
- На рынок – и за доктором слетаю,
И мы с тобой продумаем меню.

Селина
(шмыгнув носом)
- А дети?..

Алва
(торопливо)
- И детей…пересчитаю.
(оглядывает царящий вокруг беспорядок)
-Полы помою. Крышу починю.
Кладовку разгребу – там столько хлама…
(берет длительную, о-о-очень длительную паузу, но натыкается на выжидательный взгляд жены и – продолжает)

(вымученно)

- Пить брошу.
И…
(мысленно поднимает серый флаг)
…из дома – ни ногой!

Селина
(просияв, бросается обнимать мужа)
- Создатель! Как обрадуется мама!
Она ж приедет – завтра…

У Первого маршала вытягивается лицо.
Селина, все еще улыбаясь, выходит из гостиной. Шаги, заглушенные коврами, удаляются по коридору, звучит мелодичный, слегка гнусавый после рыданий голосок.

(радостно-деловито)

- Дорогой,
Ты вывеси проветрить кринолины…
Протри картины – рамы все в пыли…

Алва
(в прострации, мрачнея с каждой секундой)
- Конечно же, любимая…
(внезапно подхватывается и выглядывает в коридор, вслед жене)
- Селина-а!..
А где – ты говорила – Сомали?
7.01.2010
Записан
Ничьим богам не служи, ничьей веры не оскорбляй.

Dama

  • Строители
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6105
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 8136
  • Мы возвратимся туда, где мы не были прежде.
    • Просмотр профиля
Re: Не забыть бы и не потерять
« Ответ #124 : 02 Янв, 2019, 19:29:32 »

        Эрэа Данька

          ХЕКСБЕРГСКИЕ БАЙКИ

Многие из присутствующих все это уже видели на дайри, но кто-то ж еще не видел... Поэтому буду сюда постепенно скидывать хексбергские зарисовки, на самые разные темы.(Автор)

                  ЯСЕНЬ

399 года К. С. 17-й день Осенних Молний

- Убью! - подумал Джильди и со стоном сел.
Под окном кто-то упорно насвистывал "расскажи мне о море, моряк". Практически полное отсутствие слуха у исполнителя с лихвой компенсировалось уверенностью и громкостью исполнения. Луитджи продрал глаза и покосился в сторону стены, у которой вроде бы должны были находиться здоровенные напольные часы. Часы нашлись. Сколько!!!???
Нет, ну какой скотине пришло в голову в шесть часов утра шляться со свистом возле приличного дома, обитатели которого отдыхают после славной победы и не менее славного отмечания оной?
Свист не смолкал. Луитджи спустил ноги на пол, поежившись от холода, и медленно побрел к окну, по пути прихватив первое, что попалось под руку - пустую бутылку со стола. Доползя до окна и отдернув занавеску, он с сожалением заключил, что убить заразу не получится. На улице, среди разметавшихся как волосы куртизанки веток рухнувшего ясеня, ошивался Ротгер Вальдес, вице-адмирал и гостеприимный хозяин собственной персоной. Заметив в окне шевеление, он поднял голову и приглашающее помахал вместительной флягой.
Некоторые ошибочно приписывают подобные чудодейственные свойства поцелую прекрасной девушки. Не верьте им, друзья мои! Вино и только вино, - вот что способно вдохновить мужчину на подвиги, такие, например, как напяливание одежды, сползание по лестнице и выход в ледяное осеннее утро, которое и утром-то назвать сложно.
- Когда у меня будет сын, - мрачно произнес Джильди, принимая из рук Бешеного заветную флягу и надолго к ней припадая, - Так вот, когда у меня будет сын, я обязательно поделюсь с ним выстраданным знанием. Сынок! – скажу я ему - если тебе дороги рассудок и жизнь, никогда, слышишь, никогда не пей с кэналлийцами!
Вальдес только хмыкнул, забирая у приятеля флягу. В отличие от фельпца вице-адмирал выглядел свежим как огурчик, будто не он вчера практически весь день воевал. И всю ночь пил.
- Ротгер, - вымороженное вино оказало свое целительное действие, и Луитджи вспомнил, что его собственно сюда привело. – А что ты тут вообще делаешь в такую кошачью рань?
- Да вот, - Бешеный покачал ногой толстую ветку – я еще вчера вечером видел, как он падает, а сегодня не утерпел и вышел посмотреть.
- Ну и что? – Джильди не мог понять, в чем дело, - Мало ли деревьев вчера повалило. Или – он хмыкнул – ты испытываешь к этому ясеню родственные чувства?
- Почти. - сверкнул зубами Вальдес – Когда-то давно мне нагадали, что меня повесят на этом ясене. А на соседней верхушке потом вздернут моего врага… - он замолчал и снова принялся, безбожно фальшивя, насвистывать.
Показалось или рассвет на пару мгновений омрачился? Как будто легкая тень пробежала по выглядывающему из за горной гряды светилу, как будто Закатная Кошка цапнула когтистой лапой по сердцу.
- И? - Луитджи постарался не выдать голосом охватившего его волнения. Мужчине не пристало верить в бабкины сказки и гадания, но после ночи Ундий сохранить подобные взгляды оказалось сложно.
- И? И та верхушка, которая предназначалась врагу, - Бешеный абсолютно по-мальчишески ухмыльнулся и задрал голову к оставшейся части кроны, – стоит целехонька. А я… - Он пожал плечами. - Видимо, буду жить вечно. Твое здоровье!
Луитджи тоже запрокинул голову к светлеющему небу и неожиданно для самого себя рассмеялся. Жизнь, несмотря ни на что, была прекрасна!
7.10.2007

           * * *
На окне кабинета Вальдеса, с наружной стороны, висит штука, которая у нас называется "музыка ветра". Откуда она у него взялась и почему именно там висит, - это уже другой вопрос. Но хексбергеры, которые в общем тоже люди не без чувства юмора, моментально окрестили жилище вице-адмирала "домом с колокольчиком". Вальдес ржал сутки и категорически запретил конструкцию снимать.

Для справки: один колокольчик, а точнее бубенчик, нашивают на одежду тихим психам, тем которых по городу ходить выпускают, чтобы люди сразу видели, с кем имеют дело.
7.11.2007

           * * *
Все жители Хексберга были твердо уверены, что марикьяре и кэналлийцы, способны пить вино как воду. На Марикьяре бытовало представление, что луженые бергерские желудки, закаленные касерой и, страшно подумать, пивом, способны принимать любое количество спиртного без особого ущерба для себя. Поддерживать реноме на должном уровне было нелегко, но Вальдес очень старался.
7.11.2007
Записан
Ничьим богам не служи, ничьей веры не оскорбляй.

Dama

  • Строители
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6105
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 8136
  • Мы возвратимся туда, где мы не были прежде.
    • Просмотр профиля
Re: Не забыть бы и не потерять
« Ответ #125 : 02 Янв, 2019, 19:37:07 »

               Эрэа Данька       

                   ХЕКСБЕРГСКИЕ БАЙКИ 2

         ДАЛЬНИЕ РОДСТВЕННИКИ ВСЕ ЖЕ НЕДОСТАТОЧНО ДАЛЕКИ (С)

Никто уже не помнил, почему эту комнату называли "архитекторской". Может быть, потому, что когда строилась военная гавань, именно здесь находился строительный штаб, а может причина была другой, но название прижилось и гордо было пронесено сквозь века, хотя само помещение уже давно оккупировали офицеры причем как морские, так и сухопутные. С салонами в достаточно чопорном Хексберге было туго и военная молодежь заняла одну из комнат, а, судя по размерам, даже и зал, комендантского дома. Здесь начинали праздновать повышение по службе, здесь объявляли о помолвках и рождении детей, здесь запивали неудачи, здесь были друзья, в конце концов, именно поэтому Вальдес с охапкой бумаг в этот день пришел именно сюда.
- Альмиранте! - с надеждой воззрился он на сидящее в кресле начальство. - А у вас случайно нету для меня какого-нибудь задания?
- Какого задания? - удивленно посмотрел на него Альмейда.
- Ну хоть какого-нибудь??? - жалобно и умоляюще поинтересовался Вальдес. - На Марикьяру там сходить или в Алвасете??? А еще лучше в Багряные земли!
- Вальдес, ты окончательно рехнулся? У нас отношения с Дриксен обострены до предела. Война на носу, а ты в Багряные собрался, тебе что тут холодно?
- Жаль... - трагично вздохнул Вальдес и, перехватив бумаги поудобнее, поплелся к столу. Внизу стукнула входная дверь, прозвучали торопливые шаги по лестнице и в "архитекторской" появился Дитрих фок Лаузен с не менее объемной папкой в руках. Кузены понимающе посмотрели друг на друга, после чего Вальдес приглашающе махнул Дитриху рукой и достал из-за пазухи бутылку кассеры. фок Лаузен выудил из шкафа с посудой два относительно чистых стакана и пристроился напротив кузена. Разлили по первой, выпили залпом и углубились в разбор бумаг. Альмейда подошел, заглянул через вице-адмиральское плечо и обалдел:
- Ротгер, ты точно рехнулся, тут половина - абсолютно секретная документация, какого Леворукого ты ее вообще из дома выносил??!!!
Заинтересовавшиеся господа офицеры подошли поближе. Альмейда, развернувшись, так чтобы широкой спиной прикрыть от любопытных товарищей большинство военных тайн, недоумевающе-укоризненно воззрился на вице-адмирала. Вальдес поднял на Альмейду глубоко печальные глаза и соизволил пояснить:
- Весна.
- Ну и что? - Не понял Альмейда. - Весна, - она каждый год бывает.
- Дороги просохли. - Не менее меланхолично добавил Лаузен
Вокруг уже начали похохатывать. Хексбергские старожилы наоборот, поглядели на кузенов с сочувствием.
- Ладно. - Первый адмирал Талига вспомнил, что разговаривать с помешанными надо терпеливо и ласково. - Весна, птички поют, цветочки расцветают, дороги просохли, и что?
Троюродные кузены вздохнули, переглянулись и начали рассказывать:

Юлианна Вейзель, относилась к явлениям стихийным, ну как шторм, то есть была абсолютно так же сезонна и непредсказуема. По весне, как только сообщению между Хексберг и Бергмарк переставала мешать распутица, мужу заявлялось, что "мальчики одни пропадут" и, подхватив в охапку младших чад, которые еще не были распиханы в армию или замуж, баронеса Вейзель отбывала "на помощь" родному и троюродному племянникам. Причем в оказании этой самой помощи жена генерала проявляла все добродетели, присущие народу Бергмарка, как-то методичность, пунктуальность и дотошность. Пересмотру подвергалось буквально все: дом, гардероб, питание, а также служба и личная жизнь. Вальдесу доставалось вдвойне, Лаузен мало того что являлся несколько более дальней родней, хотя такие мелочи тетушку мало смущали, но еще и не имел в Хексберге своего угла, живя в казенной квартире, поэтому предоставить родственникам приюта не мог. Плюс к тому, если верить слухам, тихая и молчаливая дома, баронесса, приезжая в Хексберг, видимо стремилась выговориться и наговориться еще на год вперед. Слушает ее при этом кто-нибудь или нет, Юлианну Вейзель не интересовало.
- Альмиранте! - Ротгер закончил раскладывать бумаги на секретные и несекретные и протянул меньшую папку Альмейде, - подержите у себя, а то их больше никто никогда не увидит.
- Все так серьезно? - усмехнулся Аларкон.
- Не то слово, - поморщился Вальдес. - весенняя уборка в моем доме традиционно начинается с освобождения кабинета от всего лишнего. Лишним тетушка полагает все за вычетом мебели.
- А если запереть кабинет? - поинтересовался кто-то.
- Вышибет дверь. - кратко ответил Ротгер. Поймав несколько уважительных взглядов пояснил - Не сама конечно.. хотя если и сама, я лично не удивлюсь.
- Я тоже! - поддакнул Лаузен, разливая по второй, и вдруг замер, плеснув касеру мимо рюмки. - Ротгер!!! - приглушенно-отчаянным шепотом возопил капитан порта - ты не помнишь, сколько в этом году исполняется кузине Грете?
- Семнадцать... - Вальдес осознал и схватился за голову. - Это значит что каждый как минимум по разу должен будет выползать на какой нибудь благотворительный раут в ратуше и изображать там из себя блюстителя нравственности... Леворууукиииий... там же все эти старые... - он посмотрел на собственную дрожащую руку с явной надеждой подобрать какое-то мало-мальски цензурное определение, - ... эрэа!
- Ротгер, это не смертельно! - попытался урезонить его кто-то из толпы.
- Возможно! Но я не имею ни малейшего желания стоять на вытяжку в толпе этих пожилых и благовоспитанных матрон и слушать, как мне же перемывают кости.
- Ротгер? - Вкрадчиво поинтересовался Бреве, - а твоя кузина вообще как, собой хороша?
- Ага. - широко улыбнулся Бешеный - истинная дочь торкских гор, - зеленоглазая блондинка. Только если ты рассчитываешь на знакомство, сразу заготовь свою полную биографию, лучше всего в письменном виде, включая послужной список и всех родственников вплоть до восьмого колена. Ну и плюс к тому у нее четверо старших братьев, - он обрисовал в воздухе контуры чего-то среднего между медведем и буфетным шкафом. - Два полковника, майор и капитан.
Антонио сник.
- А еще! - уже даже с каким-то злорадством заявил Дитрих, облизывая костяшки пальцев, на которые попала касера, - приедет кузен Петер.
- А, может, не приедет? - с надеждой взглянул на родственника Вальдес - ну к чему отрывать мальчика от менторов, тащить за тридевять земель??
- Общение со старшими родичами, способными подать подрастающему уму благой пример, - наставительно произнес Дитрих, - есть дело весьма полезное!
- Я не хочу служить благим примером для Петера!!! - Возопил Вальдес. - Я вообще ни для кого не хочу служить благим примером, тем более, что он сам для кого хочешь может этим самым примером послужить!!!
- Мальчишке двенадцать лет, - пояснил присутствующим Лаузен, - да, кажется уже двенадцать, и он - достойный сын своего достойного отца. Короче парня зануднее и серьезнее мы еще не встречали...

- Ротгер! - Альмейда пытался говорить серьезным и слегка сочувственным тоном, но губы он кусал вполне явственно - А не послать ли мне тебя в дозор, походишь недельку за Штернштайен, посмотришь что да как, а то вдруг дриксы уже на подступах а мы ни сном ни духом...
- Слушаюсь, альмиранте! - просиял Вальдес и бодро вскочил из-за стола.
- Предатель - грустно заявил Дитрих. Капитану порта деться из города было абсолютно некуда.

За распахнутым настежь по случаю хорошей погоды окном весело шумело море, и кричали чайки. В Хексберг пришла весна.
11.11.2007

                * * *
 На форуме уже мелькало, но хорошую байку не грех и повторить (Автор)

Догоняет "Астэра" в открытом море Бермессеровскую "Кесарию", Подходит вплотную, красиво поворачивает и дает полный бортовой в корму. Корма, ясен пень, вдребезги. Вслед за этим на развороченый ют "Кесарии" летит плотно закупоренная бутылка, "Астэра" разворачивается и на всех парусах удаляется в сторону Хексберга. Бутылку подбирают, и приносят господину вице-адмиралу цур зее. Тот ее открывает, достает оттуда листок бумаги, разворачивает и читает:
- Теперь ты - салочка!
24.11.2007

Записан
Ничьим богам не служи, ничьей веры не оскорбляй.

Dama

  • Строители
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6105
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 8136
  • Мы возвратимся туда, где мы не были прежде.
    • Просмотр профиля
Re: Не забыть бы и не потерять
« Ответ #126 : 08 Янв, 2019, 16:42:28 »


            Эрэа Инна ЛМ

             С ДЕТСТВА

Жанр:    юмор
Рейтинг:    можно всем
Герои:     Рокэ Алва, Лионель Савиньяк, Эмиль Савиньяк, Рамон Альмейда
Дисклеймер:   герои и мир принадлежат Вере Камше
Предупреждение:  персонажи – дети; слегка вольное обращение с каноном (но не в том, что касается возраста персонажей)
Примечание:   фанфик возник в результате обсуждения на одном дайри вопроса, является ли канонным фактом детская дружба Рокэ Алвы с близнецами Савиньяками. Альмейда здесь появился как-то сам собой – еще один каноничный друг Алвы.


                                      Дети – это цветы жизни. Ягодки будут впереди.
                                                                           (Народная мудрость)

- Чтобы я еще когда-нибудь откуда-нибудь вас вытаскивал… Ничего, вот вырасту, стану Первым маршалом, а вы – моими генералами, тогда будете меня слушаться как миленькие, никуда не денетесь!

Все-таки взрослые, даже такие замечательные, как дядя Арно и тетя Арлетта – странные люди. Они почему-то считают, что если тебе семь, то это означает, что ты обязан возиться с трехлетними.

Эти самые трехлетние были хороши по крайней мере одним: они не ревели. Ну, почти никогда… даже сейчас, когда Росио волок их за шкирку от конюшни к дому – в каждой руке по близнецу. Перемазанные в навозе братья мрачно сопели и пинались, норовя вырваться из не особо умелой, но железной хватки будущего Первого маршала: один махал ногами бурно и беспорядочно, другой – расчетливо выжидая удобные моменты. Различать их Росио не умел и учиться не собирался – себе дороже. Только попробуй проявить к этой мелюзге лишний интерес – тебя мигом превратят  в няньку, и оглянуться не успеешь… Ему еще повезло, что у него нет собственных младших братьев – то-то была бы морока, причем уже не в гостях, а дома!

Пока он гостил в замке Савиньяк, его иногда просили приглядеть за близнецами. Обычно они не требовали, чтобы их развлекали – потому что играли друг с другом, а развлечения отыскивали самостоятельно, на свою голову и другие части тела. Сегодня, к примеру, Росио повел их в конюшню, посмотреть на лошадей. И всё шло благополучно, пока он не отвлекся совсем на немножко – пошел угостить яблоком своего Корсара. Когда он спохватился, то братьев нигде не было видно. Росио помчался на поиски и еле-еле подоспел вовремя, чтобы вытащить обоих из стойла злющего молодого мориска, которого отец недавно подарил дяде Арно. Один из этих белобрысых балбесов как раз потянулся к коню, явно намереваясь схватить его за хвост, рвануть посильнее и посмотреть, что из этого получится.

- Если будете и дальше удирать без спросу и всюду совать свои носы, то придут страшные-престрашные… - Росио запнулся. Он знал, что в Талиге непослушных детей пугают морисками, но не понимал, почему – они же союзники и родственники, а сестрица Инес замужем за их нар-шадом, который всё равно что король… Он быстренько припомнил уроки по истории и землеописанию и нашелся:
- «Гуси» с севера и вас съедят! Обоих и навсегда, - добавил он на всякий случай самым свирепым голосом.
- Калльяла, - высказался близнец, ухваченный правой рукой – тот, который старался пинаться со стратегической точностью. Ухваченный левой жизнерадостно захихикал и прошепелявил что-то подозрительно напоминающее «квальдэто цэра».

Росио только горько вздохнул. Ну что ж, сам виноват. Предупреждала ведь тетя Арлетта – не ругаться при них плохими словами, они всё запоминают, а потом как скажут! Особенно Ли. Похоже, они все-таки отличаются: старший, Лионель – это который потише и позловреднее. Соответственно, Эмиль – это который смеется, когда тебе самому не до смеха, потому что ты слишком перепугался за этих несмышленых дуралеев…

Наподдать по заднице тянуло и тому, и другому. Но нельзя – они же маленькие, а он большой. И он за них отвечает.

- Хотю к лосадкам! – весело сообщил неунывающий Эмиль, дергая Росио за новые штаны руками, количество грязи на которых сделало бы честь любому конюху или землекопу.
- Гуси не стласные, - авторитетно заявил Лионель и извернулся так, что Росио едва его не уронил.

Очень захотелось ругнуться – всё равно близнецы уже слышали эти слова – но он смолчал, ради тети Арлетты. Неужели из этой мелкоты когда-нибудь, через много-много лет,  вырастет что-то путное?

- Вот как отдам вас Рамону, будете знать, - безнадежно посулил он в качестве последней угрозы. Близнецов этим не запугаешь – они уже имели дело со здоровенным сыном маркиза Альмейды и в два счета усвоили, что его не хватает даже на такую строгость, на какую способен Росио. В лучшем случае они будут ездить на нем верхом… в лучшем для Рамона.

*     *     *

Рамон рылся в куче веток, срезанных садовником – искал и откладывал подходящие, чтобы выстругать мачты для модели линеала, над которой трудился уже несколько дней. Он проводил внимательным взглядом сердитого и взъерошенного Росио, на ходу воспитывающего близнецов – мелкие опять что-то натворили, но ни пострадавшими, ни расстроенными не выглядят. Можно, конечно, избавить его от обузы, то есть от двух обуз – посадить их к себе на плечи и пробежаться с ними по парку; им это нравится, а Росио от них отдохнет… Нет уж. Пускай прочувствует на собственном опыте, что значит беспокоиться за доверенных тебе младших – ему полезно.

Не далее как вчера Рамон снял его с зарослей плюща, по которым тот вознамерился вскарабкаться в окно второго этажа, но застрял на полпути, не достав до подоконника; вдобавок окно было не только закрыто, но и заперто изнутри – в тех комнатах сейчас никто не жил. Разумеется, этот безобразник, с его вечным упрямством и задиранием носа, и не подумал позвать на помощь, предпочитая молча висеть на руках, вцепившись в плющ и не в силах двинуться ни вверх, ни вниз. Чтобы добраться до него, Рамону пришлось найти и приволочь самую длинную из садовых лестниц – веса их двоих эти заросли точно бы не выдержали.

Поблагодарить спасенный не соизволил.

Слава Астрапу, что у Росио есть еще два старших брата и он, когда вырастет, не станет моим соберано, приказы которого нужно беспрекословно выполнять – не придется подчиняться всему, что взбредет ему в голову.

Но сделать этому балбесу внушение с высоты своих двенадцати лет и немалого роста – это святое… когда они оба спустились на твердую землю и Рамон самолично убедился, что горе-верхолаз отделался исцарапанными ладонями и порванной одеждой, но ничуть не раскаивается в содеянном.

- Тебе что, мало деревьев?
- По деревьям я уже умею, а по плющу – нет. Я решил научиться.
- Это еще зачем?
- Я прочитал в книжке, которую позавчера нашел в библиотеке, что настоящий кавалер должен забираться в окно к прекрасной даме безо всякой лестницы. А дерева рядом может и не оказаться. Я лез так, как нарисовано в книжке – там есть картинка...

Поскольку Рамон уже давно развивал в себе силу воли и самообладание, необходимые любому адмиралу, то успешно удержался от вполне оправданной затрещины, хотя руки так и чесались; более того, он сумел и проглотить обидное «Да какой из тебя кавалер, мелочь ты сопливая».

- А если бы на картинке был человек с крыльями, который летает, как эврот, ты бы тоже сделал себе крылья и полетел?

Сказал – и запоздало прикусил язык. Ох, незачем подавать ему новые идеи… Росио ведь может попробовать, он такой… подумает, что раз он сын Повелителя Ветра… Надо посмотреть в библиотеке и, если попадутся какие-то опасные книги, спрятать их куда подальше от греха.

- Ты что, не видел, что окно заперто? Ты бы всё равно не смог его открыть.
- Смог бы, я поэтому его и выбрал. В книжках это делают ножом – просовывают его между створками и отодвигают щеколду. Я и нож с собой взял, чтобы научиться всему сразу.

Рамону даже сегодня тошно было вспоминать, как противно похолодело в животе, когда он представил, что Росио, цепляясь одной своей тощей детской ручонкой за побеги плюща в двух десятках бье от каменных плит двора, другой пытается что-то делать прямо у себя над головой огромным ножом, стянутым на кухне…

И, разумеется, стоило ему замолчать, как Росио перешел в контратаку – нападение всегда было его любимой тактикой.

- Ты же сам привязал веревку к верхушке самого высокого каштана в старой части парка и каждый день по ней лазаешь!

Нашел с чем сравнивать.

- Это совсем другое дело! Я ведь буду моряком, а пока у меня нет корабля, я должен тренироваться.

Росио сощурился. У него синие-пресиние глаза, совсем не такие, как у соберано Алваро.

- Если веревка оборвется и ты из-за этого свалишься и покалечишься, то никаким моряком не станешь.
- Там трава, и, если что, падать будет мягко.
- У нас в Алвасете есть слуга, который упал с крыши голубятни и сломал себе спину. Это случилось еще до того, как я родился, а он до сих пор не может ходить. И наша голубятня ниже, чем твой каштан. Веревка слишком тонкая, а ты большой и тяжелый.

Он что, боится за меня? Этого еще не хватало. Хотя ведь и правда бывают увечья, которые не вылечить…

- Если я раздобуду другую, крепкую и толстую, пойдешь со мной ее вешать?
- А ты мне дашь по ней влезть?
- Я тебя научу. Кстати, в окно к даме можно подняться и по веревке.

Пусть учится под моим присмотром, а не незнамо где и как.

После обеда они займутся новой веревкой, как он и обещал Росио. А пока что надо попросить у графини бечевки и ниток для снастей, белой материи на паруса, и немного алой – для флагов. Правильнее было бы изготовить для линеала талигойский флаг, но ему ни за что не удастся как следует нарисовать Победителя дракона на таком маленьком кусочке ткани. С золотой молнией проще. И кто знает, когда понадобится поднять райос – объявить кровную месть могут в любой миг и кому угодно. Со всей этой малышней, которая только и умеет, что вляпываться в неприятности, надо быть всегда готовым…
24.01.2011
Записан
Ничьим богам не служи, ничьей веры не оскорбляй.

Dama

  • Строители
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6105
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 8136
  • Мы возвратимся туда, где мы не были прежде.
    • Просмотр профиля
Re: Не забыть бы и не потерять
« Ответ #127 : 14 Янв, 2019, 08:19:46 »

           Эрэа Тэя

    РОНДЕЛЬ КАТАРИНЫ АРИГО-ОЛЛАР

Писать не ради красоты стиха,
А ради чувства, что острее шпаги:
Мой страх опасно доверять бумаге -
Она предаст, к моим мольбам глуха.

Во мне, увы, фамильной нет отваги,
Я не ребенок лишь для жениха...
Пишу не ради красоты стиха,
А ради чувства, что острее шпаги.

Над башнями цветные реют флаги,
Огнями звезд расцвечена река.
Назавтра свадьба. Ленты и меха
Рассвета ждут. Платок весь в пятнах влаги...
Пишу не ради красоты стиха...
26.01.2011

     * * *
Уже не рондель, а СОНЕТ, но пусть тут висит.
Дама та же. Самое начало регентства.
*почувствуйте разницу* (Автор)


Часы считают время перемен.
Мы на Изломе. Нам бывает трудно.
Но вслед за ночью наступает утро,
Собою возвещая день измен.

В Рассвет ушел державный сюзерен,
Что значит "дружба" - помню очень смутно.
Мне в одиночестве теперь почти уютно.
Власть - лишь мираж. И ничего взамен.

Я не прощу. А, впрочем все равно:
Судьба их всех достойно наказала.
Чего мне ждать - шарфа или кинжала?
А, может быть, отравлено вино?
2.03.2011

       * * *
Видимо, первые месяцы замужества. (Автор)

Вы говорите: - "Блёкла и тиха -
Заплаканная девочка в короне."
- "Она и год не усидит на троне."
- "Того гляди - умрет от сквозняка!"

Придворных од хвалебная строка
Привычно лжет. Она сердец не тронет.
Парча, шитье и черные шелка...
В них моя юность безнадежно тонет.

Шпионы кардинала смотрят вслед,
Читают письма, ловко вскрыв конверт,
Измену ищут в нюхательных солях.

Не пышных роз причудливый букет -
Молитвенник сжимаю я в ладонях:
"Молю, Создатель, сохрани от бед..."
6.04.2011

       * * *
     Видимо, после рождения первого ребенка. (Автор)

Привычно лгать в глаза былым друзьям.
Не замечать привычные насмешки.
Для вас пока - и ненадолго - пешка,
Покорная и в мыслях, и в страстях.

Как, пропустив невидимый изъян,
Впускают плесень дом сжирать без спешки,
Так ваши взгляды, шутки и усмешки
Меня сожгли. Не сразу, по частям.

Смеетесь? Смейтесь. Вам веселье впредь
Нечасто будет на пути встречаться.
Вот парадокс - святою притворяться,
Чтобы суметь закатной тварью быть.
Чтоб ловко подготовить чью-то смерть,
Молиться тоже надобно уметь.
19.04.2011
Записан
Ничьим богам не служи, ничьей веры не оскорбляй.

Akjhtywbz22

  • Флёр Сомсовна - папина дочка
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 4345
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6150
  • Блондинка - это не цвет волос. Это алиби...
    • Просмотр профиля
Re: Не забыть бы и не потерять
« Ответ #128 : 14 Янв, 2019, 12:07:41 »

Сюр. По следам Великого Бирисского Потопа ))
Автор: Кьянти
Название: Сюр
Жанр: General, humor, poetry
Размер: мини
Рейтинг: PG
Пейринг: РА/Неизвестный
Дисклаймер: На права не претендую. Материальной выгоды не извлекаю.
Саммари: По следам Великого Бирского Потопа ))
Предупреждения: юмор – черноват.

«Что такое "сюр", я понимаю просто, без излишеств - чувство нереальности происходящего, чувство, что этого не может быть, но это таки происходит. Но это еще не все, при этом необходим такой очень интересный и необходимый подтекст, своего рода привкус, оттенок, который бывает только в вине определенного урожая, за что его, это вино, и любят ценители - оттенок совершенной, несомненной реальности при совершенной нереальности самой сути происходящего».

(с) Ибикус Д.В.


Ночь.
Степь.
Костер.
Вокруг костра – несколько человек, судя по виду, крестьяне. Один из них крупными ломтями нарезает хлеб, другой помешивает ложкой в котелке, откуда доносится запах мясной похлебки. Все по очереди прикладываются к бутылке с вином и ведут довольно-таки оживленную беседу – вспоминают историю семисотлетней давности о невероятном затоплении долины Биры, о легендарном полководце и, разумеется, о том, «как этому чудовищу такое только в голову пришло».

1-й крестьянин

- Говорят, он как-то раз напился…

2-й крестьянин
(уточняет)

- В хлам.

3-й крестьянин
(хмыкает)

- В дрова.

1-й крестьянин
(не обращая внимания на смешки,
всё тем же «таинственным» голосом)

- …и сверзился с коня
Темной ночью…

4-й крестьянин закатывает глаза и временно отрывается от нарезания хлеба. Он слышал эту покрытую многовековой пылью страшилку уже не раз и имеет насчет неё собственное – не слишком лестное – мнение.

4-й крестьянин
(перебивает,
саркастично)

- Среди бела дня!
С лестницы в трактире. Оступился.

1-й крестьянин
(отмахивается от скептика)

- …отключился, и ему приснился

(делает страшные глаза)

Леворукий –  с кошками…


4-й крестьянин
(втыкает нож в землю,
язвительно)

- Брехня!
Он не навернулся – он подрался.
Он же в драке удержу не знал –
И, как говорится, доигрался…


2-й крестьянин

- Недооценил…


3-й крестьянин

- Перестарался…

4-й крестьянин
(продолжает)

-…он как раз очнуться собирался –
И ему приснился кардинал!

5-й крестьянин
(прекращает помешивать похлебку,
веско)

- Глупости. Ему приснился папа.

6-й крестьянин, совсем еще молоденький парнишка, в ужасе прикрывает рот ладонью.
6-й крестьянин

- Сам Алваро?!


2-й крестьянин
(педантично)

- Мертвый?

5-й крестьянин, толстяк с маслеными глазками, пробует похлебку, неторопливо облизывает ложку. Лицо его принимает отрешенное выражение – не то обдумывает ответ, не то оценивает вкусовые качества еды.

5-й крестьянин
(уклончиво)

- Как живой.
И сказал: «Ну, ты, сынок, растяпа!

(стучит себя ложкой по лбу)

Головой подумал бы хотя бы.
Что ж теперь ты – каждого сатрапа
Будешь вызывать на честный бой?»

(делает рукой, в которой держит ложку, замысловатый финт, весьма отдаленно напоминающий фехтовальное движение)

4-й крестьянин
(вклинивается)

- И тогда Сильвестр…

5-й крестьянин
(гнет своё)

- Нет, Алваро!

1-й крестьянин
(настойчиво)

- Полагаю, все-таки Чужой…

8-й крестьянин
(с усмешкой, примирительно)

- ПОлно… Для подобной сказки старой
Ангел с арфой или черт с гитарой –
Разницы, поверьте, нет большой.
В общем, кто-то снится…


1-й крестьянин
(подхватывает)

- … и смеется,
Плещется в глазах закатный свет:
«Слышал я, тебе всё удается,
Ничего врагам не остается:
Кто не погибает – тот сдается.
Молодец… Но мой тебе совет…

Голос его меняется – становится глубже, полнее, обретает новое звучание…
Пламя костра бесновато пляшет, поднимаясь все выше и выше, и вот уже нет ни котелка с похлебкой, ни рассказчика, ни его спутников… Есть бескрайняя стена полыхающего огня – то ли бушующий пожар, то ли багровый с искрами закат. Он не греет, и практически ничего не освещает.
На его фоне – двое. В одном из них легко узнать Первого маршала Талига. Другой с головы до пят закутан в угольно-черный плащ. Капюшон низко надвинут на лицо, и увидеть, что это за человек – и человек ли вообще – нет никакой возможности. Слышен только его голос: низкий, глубокий, богатый на полутона – и одновременно странный, пугающий, как будто неживой…

Неизвестный
(иронично)

- …Благородство, как чума, заразно.
Шпага, пистолет, старинный герб –
Понимаю: это всё прекрасно,
Но предпочитать порой опасно
Качество – количеству в ущерб.
Дюжину придурков на дуэли
Превратить нетрудно в решето.
Но, увы, врагов на самом деле,
Тех, что маски разные надели,
Не двенадцать, друг мой. И не сто.

(разводит руками, затянутыми в черные перчатки, и внезапный порыв ветра приносит из ниоткуда пыльный горячий запах варастийской степи – слышится возня, шорох, в окружающей собеседников темноте мелькают уродливые силуэты небезызвестных хищников, которые, разумеется, кишат)

Фехтовать ызарги не горазды,
Но зато  их – сонмы…

Маршал оглядывается, видит кишащее безобразие и хватается за эфес.

Неизвестный
(резко, не терпящим возражений тоном)

- Не глупи.
Поиграл с огнем, и хватит. Баста.
Шпагу в ножны.

Маршал нехотя подчиняется. В конце концов, ызарги, конечно, кишат на расстоянии пяти шагов, но ближе не подходят.

Неизвестный
(жестко)

- Пусть горит Вараста,
Полыхает ярко – для контраста.
Пусть другие жгут. А ты – топи.

В руках у Неизвестного появляется огромная, потрепанная книга, раскрытая на странице с иллюстрацией. Он протягивает фолиант Маршалу.

Неизвестный
(вкрадчиво)

Как гласят древнейшие анналы:
Лучший способ справиться с бедой…

Маршал с недоумением рассматривает рисунок, изображающий взбесившееся море и скорлупку корабля на пенном гребне волны. Волны лавиной накатываются на землю, погребая под собой всё живое.

Неизвестный заходит Маршалу за спину и из-за его плеча любуется картиной разрушения.

Маршал морщится. Кажется, он начинает понимать, о чем ведет речь его странный собеседник.

Неизвестный
(на ухо Маршалу,
доверительно)

- Мы ж с тобою – профессионалы,
Так что дело, в общем-то, за малым…

Неизвестный совсем рядом, за левым плечом, но, как Маршал ни напрягает слух, уловить его дыхание – не может. Он скашивает глаза влево, на край капюшона, борясь с желанием повернуть голову и заглянуть Неизвестному в лицо.
Страшно любопытно. И страшно, и любопытно одновременно.

Маршал
(осторожно,
не поворачивая головы)

- За волшебной Силой?

Неизвестный
(хмыкает)

- За водой.

Маршал еще раз бросает взгляд на рисунок в книге и на мгновение теряет контроль над лицом, не в силах скрыть отвращение и к жутковатому собеседнику и к его идее. Гримаса на секунду искажает красивые черты.

Неизвестный очевидно улавливает его настроение. Он обходит Маршала справа и делает несколько неторопливых шагов по направлению к стене пламени.

Неизвестный
(цинично)

Ну, зальешь на день-другой Кагету.
Ну, потонет кто-то. Что с того?
Я знавал вот парня одного –
Чтобы кой-кого призвать к ответу,
Тот шутник почти на год планету
Затопил…

Книга падает у Маршала из рук.

Маршал

- И что?!
продолжение под катом
Неизвестный
(будничным тоном)

- Да ничего…

(с тщательно скрываемой досадой в голосе)

Живы. Приспособились. Плодятся.
Той же милой ереси полны.
В те же лужи грязные садятся,
И, увы, не то, что не стыдятся,
Но по недалекости – гордятся
Тем, чего бы избегать должны…

Поворачивается к пламенеющему закату спиной и, подойдя чуть ближе, останавливается напротив Маршала.

Неизвестный
(в голосе снова – ирония и насмешка)

Будьте, Ваше маршальство, спокойны.
Пусть не дрогнет твердая рука,
Превращая в бойни эти войны –
Большинство ызаргов недостойны
И воды, не то, что уж клинка…

Делает еще шаг вперед и становится к Маршалу почти вплотную
(услужливо)

- Если нужно – я всегда на связи.

(аккуратно поправляет на собеседнике маршальскую перевязь и доверительно понижает голос)

-Ну, и в заключительной связи
Так скажу: у Вашей перевязи
Недоброжелателей – как грязи.
Вот Вы и топите их – в грязи.


Неизвестный придвигается ближе, Маршал невольно заглядывает под капюшон и видит, что там – черная пустота… Бестелесный издевательский голос и темнота, подобно взбесившимся волнам, накрывают его с головой…

В чем угодно, в принципе, топите:
В страхе, лжи, слезах… Да хоть в крови.
Под себя нелепый мир лепите…

Маршал пытается отбросить от себя страшного собеседника, но руки скользят по гладкой блестящей материи… Кажется, кто-то кричит…

- Монсеньор… Вы слышите?! Вы спите?

Маршал в отчаянном рывке пробивает темноту и обнаруживает себя сидящим на постели и что есть силы вцепившимся в ворот рубашки своего оруженосца, Ричарда Окделла.

Маршал

- Где он?!!

Окделл
(с ужасом вглядывается в искаженное лицо Маршала)

- Кто?..


Маршал
(понемногу приходит в себя,
чуть спокойнее)

- Закатный… визави.

Окделл
(испуганно частит)

- Монсеньор, Вы бредите? В п-палатке
Не было – клянусь Вам! – никого,
Кроме п-прехорошенькой алатки…

В палатку заглядывает прибежавший на шум Вейзель.


Вейзель

- Алва, успокойтесь…

(полуутвердительно-полувопросительно)

Все в порядке…

Маршал окончательно приходит в себя и, наконец, отпускает ворот рубашки насмерть перепуганного Окделла.

Маршал
(мрачно)

- Я бы не сказал… Но что с того?..

Вейзель явно хочет о чем-то спросить, но Маршал знаком дает ему понять, что не настроен на разговоры, и выпроваживает обоих из палатки.

Четыре часа утра.
Лагерь еще спит.
Из-под неплотно прикрытого полога тянет предрассветным холодом.
Изредка подает голос какая-то пичуга.
Догорает оставленная Окделлом  свеча.

Маршал прикрывает глаза и проводит ладонями от переносицы к вискам.

Маршал
(устало)

- Призраки Заката... Ну и ночка.

Хочется пить – он подходит к столу, наливает в бокал «Черную кровь»…

- Леворукий… Что же делать мне?..

И замирает, не пригубив вино – в бокале, на поверхности рубиново-черного напитка плавает отражение давешнего гостя из ночного кошмара.

Неизвестный
(глумливо)

- Что ты раскудахтался, как квочка?
Я ж тебе сказал: топи – и точка.

Маршал
(почему-то шепотом)

- Что топить?

Неизвестный
(хохочет)

- Сомнения. В вине.

Маршал до боли стискивает зубы и с размаху швыряет бокал в дальний темный угол палатки. Слышен звон разбитого стекла.
Маршал делает несколько шагов назад и обессилено садится на край постели. Закрывает глаза и проводит руками по лицу. А когда снова открывает, то видит, как возникший из темноты Неизвестный бесшумно шагает ему навстречу, в руках у него – абсолютно целый, хотя и пустой бокал.

Неизвестный
(пожимает плечами,
с толикой ехидства)

Что ж ты хочешь? Мир вокруг жестокий.
Люди в нем – завистливы и злы.
А тебе верны, сапфироокий, -

(ставит бокал на стол и разводит руками)

Ты прости за выбор неширокий –

(начинает перечислять, загибая пальцы)

Ветра своенравные потоки,
Кошки и…

(подавляет смешок)

… бакранские козлы.


Маршал молча смотрит, как Неизвестный берет бутылку и разливает вино в два бокала.

Неизвестный
(насмешливо)

Остальные пакостные рожи…

(укоризненно качает головой)

Что таким в подарок ни купи –
Предложи им что-то подороже,
Перепродадут тебя…


Маршал
(потерянно)

- Так что же?..

Маршал смотрит на Неизвестного невидящим взглядом, перед его мысленным взором проплывают лица людей – мужчины, женщины – ближайшее окружение… Губы беззвучно шевелятся.
Неизвестный внимательно разглядывает человека. Ему не обязательно слышать имена – он и так знает, о ком думает Первый Маршал.

Неизвестный
(утвердительно кивает головой,
с легкой нотой сожаления)

- Да, и он… И он… И эта – тоже…

Маршал закрывает глаза и опускает голову на руки.

Неизвестный
(проникновенно)

- Я же говорю тебе: топи…


В палатке повисает мертвая тишина.

Маршал сидит, уронив голову на руки.
Неизвестный сосредоточенно созерцает трепещущий огонек свечи, доживающий последние минуты.

Наконец, Неизвестный берет бокалы. Один подносит к капюшону, как бы принюхиваясь к легкому сладковато-горькому винному запаху, второй – протягивает Маршалу.

Неизвестный
(тихо,
в голосе – ни следа обычной злой иронии)

- Ну, что нос повесил, соберано?
Улыбнись –  Фортуну не гневи.

Маршал принимает бокал.
Неизвестный оглядывается на тонкую серую полоску у края неплотно прикрытого полога. Оказывается, уже светает.

Неизвестный
(со вздохом)

- Собирайся, впереди –  Дарама…

Голос звучит еще тише и… теплее.
Интонация меняется – что в ней кроется: участие, жалость, грусть?

Нам с тобой отчаиваться – рано.


Маршал поднимает голову и с вызовом смотрит в черный провал капюшона.

Маршал
(насмешливо-иронично)

- А меняться – поздно.


Неизвестный пару секунд вглядывается в лицо Маршала, а потом, весело расхохотавшись, салютует ему бокалом.

Неизвестный

- C’est la vie.
Записан
Звучит в ночи гитара Соберано.
Струна звенит, а сердце замирает...

Dama

  • Строители
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6105
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 8136
  • Мы возвратимся туда, где мы не были прежде.
    • Просмотр профиля
Re: Не забыть бы и не потерять
« Ответ #129 : 21 Янв, 2019, 16:27:17 »

            Эрэа ann-duglas
   
   КАБАК НА ГРАНИЦЕ МИРОВ

Не исключаю, что подобная идея уже приходила кому-то в голову. Но мне она пришла в первый раз и не хочет уходить :D (Автор)

                                                   Как смел он так пахнуть духами,
                                                   Так дерзко перстнями играть?
                                                   Н. Гумилев

          А ежели гасконец кэнналийца на дуэль вызовет, то кто кого сборет?
          Вопрос без ответа

Это был совсем маленький кабачок. Гасконец часто приходил сюда и один, и с друзьями, компания здесь была приятной (хотя и попадались на редкость странные личности, ну да чего не бывает в большом городе Париже), а выпивка - недорогой, что, согласитесь, очень даже кстати, потому что золотых россыпей на родине гасконца так до сих пор и не было найдено, а на королевской службе в мирное время не разбогатеешь.
Гасконец подбросил на ладони тощий кошелек и толкнул низенькую скрипучую дверь. В кабаке яблоку было негде упасть, а за любимым столиком сидел какой-то незнакомец, судя по виду - человек знатный, но  не желающий быть узнанным, оттого одетый в скромные черный и синий цвета. Сидел и молча пил вино из тонкого стеклянного бокала.
Молодой человек  остановился у стола и дерзко уставился на незнакомца. Тот поднял глаза, ухмыльнулся и сделал приглашающий жест.
- Присаживайтесь, юноша. В кабаке и борделе все равны.
Гасконец сел. И аккуратно пристроил шляпу в темном углу, так, чтобы не было видно истрепанных полей и потертого пера. Черноволосый незнакомец не глядя щелкнул пальцами, и неверный свет сальной свечи отразился в сапфирах его перстней, стоивших больше, чем годовое жалование капитана королевских мушкетеров.
У стола бесшумно вырос трактирщик, и загадочный красавец приказал:
- Вина.
Кувшин появился почти мгновенно. Незнакомец разлил красное вино по бокалам и протянул гасконцу:
- Угощайтесь, юноша.
Вино было прекрасным.
- Бургундское?
- "Черная кровь", 378 год. - Охотно просветил собеседник. - Удачный был год для винограда.
Гасконец ровным счетом ничего не понял, но, на всякий случай, скорчил физиономию настоящего знатока, кивнул и с достоинством выпил. Губы незнакомца тронула легкая улыбка.
- Впрочем, если вы прибыли из Надора или Северной Придды...
- Из Гаскони.
- Вот как? Вы приехали в столицу в поисках славы и счастья? Мой вам совет, юноша - если вы, конечно, принимаете советы - постарайтесь продаться подороже.
-  Гасконцы, сударь, не продаются! Я не подчиняюсь никому, кроме короля, кардинала и де Тревиля! - выпалил юноша и залпом допил остатки вина. Незнакомец плеснул еще и продолжил:
- Какая прелесть. Этого де Тревиля случайно не Августом зовут? Странно.
- Я поклялся в верности моему королю...
- Надо же, какое совпадение - Собеседник прижал руки к глазам и резко убрал их. - Я тоже. Это казалось таким правильным, но, как выяснилось, прежде чем клясться - надо думать. И не судить опрометчиво, как выражается милейший кардинал.
- Мушкетеры короля верны своему слову! - Предательское вино  ударило в голову гасконца, но останавливаться он не собирался. Человек, сидящий перед ним, был  красив, опасен и нечеловечески спокоен.- Я служу моему королю и моей королеве!
- Королеве? - А вот небрежно поднятая бровь была явным оскорблением.
- Да! она прекрасна! Каждый мушкетер умрет за честь своей королевы!
- Где-то я все это уже слышал... - пробормотал незнакомец. - Только не говорите мне, что вы безнадежно в нее влюблены
- Милорд! - Гасконец не собирался нарываться на драку, но легкие победы в стычках и дуэлях, и, особенно, выпитое вино, кружили ему голову и развязывали язык.- Я не называл ее имени, но, как всякий благородный человек, я...
- Успокойтесь, юноша. - Тонкая сильная рука сжала бокал. - Я не собираюсь оспаривать достоинства вашей возлюбленной, кем бы она ни была. И не в моих привычках затевать ссоры с детьми. Конечно, в семнадцать лет...
- Восемнадцать!
- Тем более. Нет ничего важнее идиотских фанаберий, вроде этой вашей чести, но погибнуть из-за них - глупость, достойная моего бывшего оруженосца.
- Вы...
- Я. - Незнакомец сделал глоток и посмотрел на свечу сквозь бокал.
- Я знаю, кто вы! вы - шпион кардинала! Можете передать его Высокопреосвященству..
- Уверяю вас, юноша, его Высокопреосвященство не интересует такая бесконечно малая величина, как ваше мнение о нем. Вот если бы вы были гайифийским агентом или фельпским купцом...но даже и в этом случае ваше мнение кардинала нисколько не обеспокоило бы.
Гасконец стал подниматься из-за стола, твердо намереваясь выхватить шпагу и сразить наглеца наповал, но незнакомец, такой изящный и утонченный, протянул  руку в перстнях, кружевах и манжетах - и гасконец с удивлением обнаружил, что попал в стальной капкан.
- Сядьте, юноша.
Вырываться было как-то неприлично, и гасконец сел, чувствуя себя донельзя глупо. Незнакомец снова потянулся за кувшином.
- Пейте, молодой человек. Пейте. Солдат должен уметь веселиться. Особенно если хочет когда-нибудь стать маршалом. Или Первым маршалом. Но никогда не пейте в одиночестве, иначе утром на душе будут скрестись все кошки Заката. Пейте в хорошей компании. А лучше - с друзьями. У вас ведь есть друзья, не так ли, юноша?
Разговор был странным, непонятным, и гасконец вздохнул с облегчением, когда внезапно увидел у входа троицу мушкетеров,  крутивших головами в поисках товарища.
- Разумеется, есть. Вот они. - гасконец поднялся с места и замахал шляпой
- Атос! Портос! Арамис! - крикнул он. - Я здесь.
Один из них, настоящий великан  в красном плаще и шитой золотом перевязи, увидев гасконца, быстро и решительно стал прокладывать своим спутникам дорогу, минуя чужие столы и уворачиваясь от нетрезвых посетителей. Следом за ним, небрежно раскланиваясь с встречными, шли двое:  тонколицый красавец, улыбавшийся нежными губами и стройный как тополь мушкетер, бывший старше остальных как минимум лет на десять.
Незнакомец прикрыл свои ярко-синие, до странности синие глаза, в глубине которых полыхало сапфировое пламя
- Их четверо. - тихо и твердо сказал он. -Всегда Четверо, навечно Четверо. Но Сердце у них одно - Сердце Зверя, глядящего в Закат.
И высоко поднял бокал.
Словно салютуя.
19.01.2011    


          Эрэа Полярная Звезда

         Я БУДУ ЗА ВАС МОЛИТЬСЯ - СОЗДАТЕЛЮ И МОРЮ.

Оно - драма с относительным хеппи-эндом.
Первая проба писать о грустном.
И опять - о лишь мельком упомянутом персонаже.
Оно само по себе вышло! Я и не думала писать на эту тему... Но что получилось, то получилось.
Буду очень рада любым комментариям!
За психологическую достоверность - не ручаюсь.(Автор)

(Pепортёр - госпожа фок Шнееталь, вдова шаутбенахта Адольфа фок Шнееталя, погибшего у Хексберг. D.)


Половина десятого.
Бьют колокола.
Тяжёлый звон падает на улицы и крыши Эйнрехта, словно вгоняя их в землю.
На небе - ни облачка, а кажется, что рушится небо, тяжёлое, как колокольный звон.
Окно - открыто, и слепит глаза висящее надраенной рындой солнце, как говорил муж.
Лёгкий ветерок. С востока. Как раз из Рассвета...
Как же я надеюсь, что сегодня там будет одним обитателем меньше!
А что мне ещё остаётся? Надеяться - и молиться.
Что могла - я уже сделала.
Сейчас - черёд остальных.
Я не плакала, когда сердце сжималось от боли в ту роковую ночь. Я пыталась верить, что всё обойдётся.
Не обошлось.
Я не плакала, когда учтивый святой отец отдал мне браслет моего Ади. Рассказав о муже и Олафе.
Только ком в горле мешал говорить, чернота в глазах - видеть.
А когда он ушёл, напилась впервые в жизни.
До зелёных кошек.
Потом мне сказали, что я пыталась покончить с собой.
Как меня остановил Генрих - не знаю. Но брат всегда умеет настоять на своём...
Я бы умерла от горя, но Генрих опять меня удержал. Уговорил жить - ради шанса, что у меня... у нас с Ади... может быть ребёнок.
Генрих оказался прав.
Я родила сына. И назвала его Олафом - в честь человека, за которого мой муж отдал жизнь...
Даже если бы Ади не просил меня об этом, уезжая - а тогда мы ещё не знали, что я рожу сына - я бы по-другому не поступила. Просто не смогла бы...
Олаф... сложись всё по-другому - он стал бы избранным отцом моего сына.
Не сложилось.
Теперь - один мёртв, второго сегодня казнят.
Если не случится ничего непредвиденного.
А оно случится.
Наша семья всегда исповедовалась только Славе.
Когда-то Олаф мне сказал: если что случится - я всегда могу обратиться к святым отцам ордена Славы - и всегда получу нужную помощь.
Знал бы он, что его совет спасает ему жизнь...
Когда я узнала о приговоре, я не удивилась. От отморозка на троне и падали в море ждать другого было бессмысленно.
Только стало очень погано и очень тошно.
Я никогда не умела плакать. А бороться, стиснув зубы, меня научили моряки...
На исповеди в церкви облегчила не только душу, но и кошелёк, отдав почти все наши с Ади  сбережения и свои драгоценности. На благое и святое дело - чтобы Олаф остался жив.
Принимавший исповедь отец Луциан - и отдавший мне когда-то браслет - благословил меня. И обещал, что мой дар не окажется напрасным.
Я поинтересовалась - могу ли я ещё что-то сделать... Отец Луциан сказал мне растить сына и молиться. Пообещал обратиться за помощью, если будет нужно.
Я не выдержала и спросила - а можно ли устроить побег. Я над этим долго думала - но прекрасно понимала: в одиночку я не смогу ничего. А за каждым моим шагом следят фридриховы ублюдки. Даже с моряками не поговоришь...
Священник ответил мне, что всё в воле Создателя. В том числе - и успешный побег. Я пообещала святому отцу сделать всё, что в моих силах.
Впервые за последнее время меня немного отпустила кошмарная тяжесть.
Я не могла помочь мужу, но Олаф ещё жив, и я могу для него что-то сделать.
"Львы" обращались дважды ко мне за помощью - через моего духовника.
Первый раз - просили тёмную плотную ткань. Второй - много ниток.
Вероятно, для каких-нибудь повязок, чтобы не узнали...
Я не могу с оружием в руках освободить своего адмирала. Но что могла, я сделала.
Вчера отец Константин, мой духовник, дал мне понять, что попытка отбить Олафа состоится. Утром.
Теперь остаётся - ждать. И надеяться.
— Попросим же у Создателя, дабы вразумил, укрепил и не оставил заботой...
Скрещиваю пальцы.
Если повезёт - отдам свой любимый жемчуг. В "львином" храме.
Слёзы?.. откуда?..
Вероятно, слепит солнце.
Оно ничуть не пошевелилось...

Колокол смолк. А на сердце тяжесть осталась.
Опираюсь на подоконник. Неудачно - треснул рукав платья...
И отлично! Неприятности - сметана закатным кошкам, и пусть они будут у меня, а не у Олафа.
Вдалеке - отголоски боцманской дудки. В Эйнрехте?! Откуда?!
Впрочем, очень даже понятно, откуда.
Оттуда, где должна быть...
Не только жёны моряков не бросают своих. Настоящие моряки - а не всякие ублюдки - своих не бросают. Никогда.
И если я права, то Олаф уйдёт из Эйнрехта свободным.
Как его освободят - не знаю. Но не позже вечера - узнаю.
Галдят торговки, вовсю кричит какой-то выпивоха, зазывает к себе в лавку галантерейщик... А я всё смотрю в раскрытое окно. В темноте и духоте я - задохнусь.
Стою, смотрю. Думаю. Вспоминаю.
Первая встреча. Дочка трактирщика вовсю таращится на красавца-моряка с тёплыми глазами...
Первый букет цветов от Ади.
Первый поцелуй - робкий, несмелый.
Ну и что, что милый на 12 лет старше меня?! Мы друг друга любим, а остальное - неважно.
Наша с Ади свадьба. Любимый одевает мне на руку браслет, целует меня, и я тону в облаке счастья...
В годовщину нашей свадьбы Ади перевели на корабль Ледяного. С тех пор у нас эта дата - двойной праздник.
Первый удар - я никак не могла зебеременеть. Врачи сулили мне бесплодие... и сказали, что спасти меня может лишь воля Создателя.
Выручили свои. Скинулись на богатое пожертвование, Олаф - первый.
Через четыре года я забеременела.
И почти сразу же потеряла мужа.
Как у меня не случился выкидыш - не знаю. Я не врач.
Знала бы я, что ношу под сердцем ребёнка Ади - никогда бы не напилась...
Сейчас малыш много ест и ещё больше спит. Он вырастет большим, сильным и здоровым. Как отец. И дай ему Создатель ходить в юнгах у своего тёзки!
Создатель, дай это им обоим!!!

Крики горожан. Поймали вора...
Выглядываю в окно. Лучше глазеть на воришку, чем открыть сердце демонам уныния и жалости к себе. Прав отец Луциан, тысячу раз прав! И - Создатель, пусть твой верный раб окажется правым - в главном сейчас!
Кричат за углом, мне отсюда - не видно.
Как же тяжело ждать!..

Я глянула влево. Глупое сердце сделало отчаянное сальто и ухнуло куда-то вниз.
Двое горожан поддерживают монаха, троица направляется к уличающей вора толпе...
Монах идёт небыстро, но уверенно и с достоинством, хоть ему и нелегко.
Эту походку я узнаю - из тысячи.
Обошлось!
Создатель, обошлось!!!
Я радостно рассмеялась.
Идущий справа от монаха резко поднял голову, ища смеющегося. Грольше! И как я его не узнала?!.
Шлю ему широкую улыбку. Он узнал, быстро подмигнул в ответ.
Неосторожно шевелю рукой. Рукав порвался окончательно.
И - ещё раз - ура! Закатные кошки удачи, вот вам сметана, а мой адмирал пусть останется жив и свободен!
Вот они поравнялись со мной...
Провожаю идущих взглядом. На углу Олаф неожиданно оборачивается, на долю секунды мы встречаемся глазами. Мой дом - угловой, они недалеко отошли, лицо вижу - до мельчайших подробностей.
Плюнуть бы сейчас на всё, крикнуть что-нибудь разудалое, спрыгнуть бы вниз - второй этаж, невысоко, кинуться бы вдогонку, подбежать бы, упасть на колени, прижаться лицом к его рукам!.. Нельзя. Даже крикнуть нельзя. Только улыбаться. Хоть это! И это радует...
Улыбаюсь губами и глазами, вкладывая в улыбку всё, что на душе. И получаю усталую, быструю, тёплую улыбку в ответ.
Олаф, как я же рада, что вы живы! Только уцелейте, слышите?! Если вам придёт в голову блажь помереть, можете ко мне с сыном - не приходить!!!
Ну и чушь в голову лезет...
Провожаю уходящих взглядом.
Ушли.
Облегчённо выдыхаю.
Только бы всё остальное тоже удалось!..

Вечера я - еле дождалась. Я с ума сходила от беспокойства, хотя и не подавала виду.
На вечерню я отправилась в "львиный" храм - отдавать жемчуг и расспрашивать отца Луциана.
Всё удалось. Адмирала вывезли из Эйнрехта.
Хвала Создателю, храбрым морякам и их помощникам!..

Домой я шла спокойная, на душе было легко.
Мой сын вырастет похожим на отца... и на вас, мой адмирал. И вы ещё наплаваетесь вместе.

Я буду за вас молиться - Создателю и Морю. Надеюсь, мои молитвы не пропадут бесследно...
19.08.2011
Записан
Ничьим богам не служи, ничьей веры не оскорбляй.

Dama

  • Строители
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6105
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 8136
  • Мы возвратимся туда, где мы не были прежде.
    • Просмотр профиля
Re: Не забыть бы и не потерять
« Ответ #130 : 25 Янв, 2019, 13:36:38 »

               Эрэа Mik@
   
Круг на Хот-Фесте закончен, анонимность раскрыта, можно заняться выносом того, что в принципе транспортабельно. Например, пары драбблов под общим грифом "Теньент, капитан и Торка" (Автор)

На заявку: Эмиль/Робер. БУКЕТ. "ЭТО МНЕ? - НЕТ, ТВОЕЙ КОБЫЛЕ"

                                      - Господин генерал, юнкера Обломского
                                      не могут снять с Эйфелевой башни.
                                      - Как он туда попал?
                                      - Как-как… как всегда, вместе с лошадью.
                                      КВН КВИРТУ

Торская весна прекрасна, но коротка, торские девушки не менее прекрасны, пусть порой и вероломны, торские комары под вечер злее дриксенской шрапнели. Но Хелма придёт. Не может не прийти. Потому что как ни смущалась, как ни отнекивалась, но ведь сказала же, что придёт. Вот сюда, за кузницу, сразу после заката. И потом, фамильное обаяние Савиньяков и личное – графа Лэкдеми… придёт – куда денется!
Обладатель сложносочинённого обаяния в сороковой раз обогнул раскидистую иву над крошечным, заросшим осокой прудиком и вновь развернулся на каблуках. От комаров, лезущей за шиворот ночной прохлады и прочего бренного успешно отвлекали мысли о прелестях светлокосой красавицы и тактические рассуждения о том, что может позволить себе на первом свидании талигойский дворянин, если он же – целую неделю, как торский капитан, а увольнения в суровом приграничном форте – удовольствие нечастое, а вечерами, как сегодня, приходится банально удирать со всем вытекающим риском.
В поле зрения обозначилось нечто живое, и Хелмой оно не было. Хотя бы потому, что заканчивалось сапогами. А начиналось… В форте была одна клумба. Одна-единственная, зато прямо под окнами штаба. Отрада командования, предмет насмешек личного состава. И теперь уже точно была. И чего здесь забыл в столь поздний час теньент Эпинэ с ворованным стогом?
- Цветы мне? – Голос и выражение лица неделю-как-капитана зримо не предвещали добра.
Остановился. Уставился. Оценил.
- Нет, твоей кобыле!
Нахал! Впрочем, нахал, но не хам. Посему к ожидаемой красавице сказанное не относится точно. Какой кобыле?! Может быть, кошковы иноходцы, неделями не вылезающие из конюшни, а если верить сплетням, там и рождающиеся, и умеют лазить через крепостные стены с лошадьми, а не только с фуражом для них, но лично граф Лэкдеми здесь пешком. А ухмылка у земляка и сослуживца точно лошадиная. Он открыл рот, чтобы ответить должным образом, и тут же порадовался, что не успел огласить надуманное. Потому что в сгущающихся весенних сумерках мелькнул ещё один силуэт. И это уже была Хелма.
Почти бегом. Мимо. Будто его здесь нет вовсе. Просияла. Зарделась, осыпанная с головы до ног штабным сеном.
- Ро… Ты? Ты пришёл?! – Без раздумий кинулась в освободившиеся лошадиные объятия, которые, ясное дело, не замедлили сомкнуться.
Так, значит, «Ро» и «ты»?!..
Всё-таки оглянулась. В огромных глазищах цвета летнего неба полощется искреннее смущение.
- Эмиль… Вы так сильно хотели узнать, куда я иду сегодня вечером, что мне пришлось вам ответить. Вы же не обидитесь, правда?
Он не обидится… устраивать петушиную свару здесь, сейчас, при даме – верх дурости даже для южанина. Но завтра он этому жеребцу инбредному так "не обидится"…
Вокруг уже темно. Почти совсем. В глазах ещё темнее. Эту темноту ружейной дробью разрывает… Леворукий и все твари его – стук копыт! И в ней же растворяется.
8.07.2011


На заявку: Эмиль|(/)Робер "НА ЧТО ВЫ УСТАВИЛИСЬ, ТЕНЬЕНТ?"

Вспомните Арно с первого форзаца СВС. Форма та самая, то, что в форме, весьма похоже.
Реформе обмундирования армии Талига посвящается (Автор)


У лошадей не бывает квадратных глаз. Ну, почти квадратных, вот таких. У лошадей не бывает, у Иноходцев – сплошь и рядом. Покажи им за хорну хорошую драку, хорошую попойку, хорошенькую девицу, лучше – не одну… Что уж говорить о хороших лошадях? Впрочем, нет, лошадь должна быть, самое малое, прекрасной. Но только покажи, кому угодно из этой сумасшедшей семейки – и любуйся. Ро – не исключение.
Однако капитан Савиньяк – не лошадь и не девица. А драка – будет этому гнедому драка, если не перестанет таращиться и не объяснится.
- На что вы уставились, теньент?
Ещё несколько секунд красноречивого безмолвия, потом – сдавленные, булькающие звуки. Может, зря зашёл с «теньента»?
- …гггы… гааа…
Зря.
- …гыааспадин кххххапитан!..
Дворянину не пристало тыкать в собеседника пальцем, земляк и сослуживец беспорядочно машет руками перед носом – собственным, после сдаётся и садится, где стоял, то есть, в едва наклюнувшуюся весеннюю травку. Тоже зря. Вид снизу вверх вдохновляет пуще прежнего.
- …Ээээмиль… ээээто что?!
- Сам видишь, что.
И нечего так ржать посреди форта. Нет, Иноходца можно понять. Когда капитан Савиньяк впервые увидел это,.. и не он один. Гогот нескольких десятков глоток сотрясал цейхгауз долго и до дрожи фундамента. На комментарии тоже не скупились. И этот туда же!
- Этим… дриксов пугать?.. И ддддд… ддеморализовать, вот! А?
- Поверхностно мыслишь! Этим, если в рукопашной резко повернуться, пару-тройку можно и зашибить.
- А если,.. – с чего бы ещё ухохатываться до слёз младшему офицеру армии Талига? – Если они тоже… возьмут на вооружение?
- Тогда рукопашная будет называться… как-то иначе.
Капитан Савиньяк, сражённый плодами собственного воображения, плюхается на землю рядом с теньентом. Но того переменой угла обзора уже не остановить, скорее наоборот.
- Неееет, Эмиль, я понял! Ты изменил родному полку и переходишь в артиллерию! Ты теперь там пушку таскать будешь!
- Две! И мортиру. И боеприпасы в придачу. На час непрерывного огня, не меньше.
- Ага. И стрелять… не снимая.
- Слушай, ты, может, всё-таки, по гауптвахте соскучился? За дуэль – а? Так, вроде, только на прошлой неделе…
- Ой, ладно, пусть опять гауптвахта! И сухари. И тюфяк с соломой. Давай! Хочу видеть, как в этом двигаются. Ты как – уже оскорбился?
- Перебьёшься. Чего смотреть? Сам попробуешь, узнаешь.
- Попробую, да? А может, это только капитанам такое счастье? – В глазах Иноходца мелькнула надежда, - тогда мне в капитаны не надо!
- Размечтался! – Злорадно хохотнул Савиньяк, - не сегодня – завтра каптенармус всех осчастливит!
- Оуууу… – с сим утробным звуком теньент Эпинэ повалился навзничь и обречённо уставился в безоблачное небо. – Дезертировать, что ли?
- Думаешь, поможет?

Дезертировал. Капитаном не был. А толку?.. Маршал Эпинэ ностальгически обозрел свои парадные штаны. С тех незабвенных пор уже они не стали. К сожалению. Любопытно, если Эмиль всё-таки станет Первым маршалом, вспомнит сам, или придётся напомнить?
11.07.2011
Записан
Ничьим богам не служи, ничьей веры не оскорбляй.

Dama

  • Строители
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6105
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 8136
  • Мы возвратимся туда, где мы не были прежде.
    • Просмотр профиля
Re: Не забыть бы и не потерять
« Ответ #131 : 29 Янв, 2019, 10:49:10 »

        Эрэа Mik@

     ЗА ВАМИ ЗАМЕЧЕНО НЕ ТАК МНОГО ДАЛЬНОВИДНЫХ ПОСТУПКОВ, ГЕРЦОГ, ЗАТО У КАЖДОГО БЫЛ ТАКОЙ НЕПРЕДСКАЗУЕМЫЙ РЕЗУЛЬТАТ...

Рудольф – такой же регент, как Иноходец – Проэмперадор. Рудольф едва не перестал быть регентом. Но когда то зелёное, топкое и мёртвое, чему Эпинэ так и не знал названия, накрыло Старую Придду, этот человек сделал для севера и всего Талига такое, что нашлись всерьёз усомнившиеся: человек ли? Остались живы и нашлись. А старый волк остался регентом.
Рудольф согласился со всем, что было сделано при Катари. Рудольф решил, что самозваному Проэмперадору Олларии место не в Занхе, и даже не в Багерлее. Рудольф на этот раз не прислал Эрвина, или кого-то ещё, хотя ему есть, кого прислать, он приехал сам. И даже почтил визитом дом трижды государственного изменника. Впрочем, во дворце сейчас, хвала Астрапу, уже его место. Герцогу Эпинэ оставалось лишь предложить гостю и его больной спине кресло поближе к камину и всё, чего гость пожелает.
Гость пожелал глинтвейна и Карваля. Глинтвейн хозяин сварил лично, и даже разлил в три кружки, хотя сомневался, что сможет это пить – летом! – Карваль явился, не дожидаясь приглашения, и не убоялся испечься заживо снаружи и изнутри. Рудольф умеет взглядом превращать собеседника в пустое место, Рудольф редко улыбается, но, когда нужно, по-настоящему скалится. Сейчас Рудольф молчит, медленно прихлёбывает дымящееся вино и слушает. Коменданта столицы, потому что Проэмперадора он уже выслушал. И комендант не теряется под тяжёлым стальным взглядом, напротив, таращиться в ответ так сосредоточенно, что не позавидуешь уже Рудольфу. И педантично докладывает о простом и мирном – несколько месяцев назад не верилось, что Олларии вновь понадобятся хлеб, вино, мясо, фураж, лес, новобранцы для гарнизона, и даже мрамор для Ружского дворца. Но сейчас Оллария несомненно жива, живым всегда что-нибудь нужно.
А вот лекари, сиделки и священники живым и здоровым ни к чему. И если удача может улыбнуться Иноходцу, угодившему в сиделки, то когда, если не сейчас? Рудольф услышал всё, что хотел, распорядился обо всём, что счёл важным, и, похоже, доволен. Поводья судьбы сами просятся в руки, и Эпинэ за них ухватился.
- Господин регент, вы – пожизненный Проэмперадор Севера. Но Север – это Торка и Ноймаринен, которые не удержал бы в одних руках никто другой, это Бергмарк, с правителями которого ваш дом связан давними кровными узами, и это граница. Большая граница, на которой даже видимость покоя – редкая роскошь. Северу Проэмперадор нужен всегда. Олларии на Изломе был нужен хоть кто-нибудь. Так вышло, что никого, кроме меня, у неё не оказалось. Сейчас вы признали Олларию благополучной. Сейчас есть вы, есть герцог Алва, в столицу возвращается двор. Проэмперадор мирной столицы – нонсенс, чтобы не сказать анекдот. Поэтому я прошу вас освободить меня от ставшей бессмысленной должности. Разумеется, после того, как все дела и документы будут переданы надлежащим образом в надлежащие руки.
Северянин говорит мало и кратко, южанам полагается тараторить, не смолкая. Однако от столь пространной риторики горло немилосердно саднит, но глинтвейн, под крышкой, несомненно, горячий, по-прежнему устрашает одним своим видом.
Рудольф медленно, с видимым усилием поднялся из-за стола во весь свой немалый рост. Так же медленно прошёлся до противоположной стены, повернул, перевёл взгляд с портрета Шарля Эпинэ старшего на собеседника, и обратно. Рудольф любит, чтобы важные решения рождались в его голове, а подчинённые соглашались либо возражали. Но Робер Эпинэ никогда не служил под непосредственным началом Рудольфа Ноймаринена и может этого не знать.
- Что вы намерены делать, если я удовлетворю вашу просьбу? – С таким выражением лица не превращают ни в пыль, ни в камень, старому волку действительно интересно.
- Получить назначение в армию. В любую армию в любом звании.
Для маршала, не дослужившегося в Торке и до капитана, это называется «ляпнуть». Но Эпинэ сказал именно то, что хотел сказать.
Движение воздуха в ставшей закатно душной комнате, шорох шагов и шёлка. Марианна принесла фрукты и вино. Просто вино, не горячее. «Кровь» для них с Карвалем, тинта для гостя. Это спасение. Принесла и сейчас молча выйдет.
- Герцогиня, – голос регента остановил женщину. Рудольфу ничто не мешает ни назвать вчерашнюю куртизанку герцогиней, ни должным образом поклониться. Даже больная поясница. – Прошу вас ненадолго задержаться. Хотелось бы узнать ваше мнение о последнем предмете нашего разговора.
Снова поклон, бесшумно отодвинутый одной левой тяжёлый резной стул. Она присела в лёгком реверансе и остаётся.
- О чём именно, господин регент?
- Герцог Эпинэ сообщил о своём намерении отказался от должности, требующей его постоянного присутствия в Олларии, и посвятить себя армии. Думаю, вы понимаете, что это значит.
- Понимаю. – Смотрит собеседнику прямо в глаза, пристально и сухо. – Это значит, что он будет рисковать не только головой, и не всего единожды, а я буду видеть его редко в мирное время и очень редко, если начнётся война.
Рудольф молча наклонил голову, она расценила это как предложение продолжать.
- Господин регент, я приму любое решение герцога Эпинэ. И это тоже. Это всё, что вы хотели услышать?
Милый щебет в роскошном салоне вечера напролёт и вот такая краткость на грани вежливости. Впрочем, старый волк, похоже, не намерен оскорбляться.
- Это не всё, что вы хотите сказать. Говорите.
- Благодарю. – Вежливо кивает. – Но я впервые беседую с вами, и при этом много о вас слышала. Поэтому, если не возражаете, я скажу то, что хочу сказать, герцогу Эпинэ.
Рудольф – не тот человек, который станет интересоваться, следует ли ему уйти, если ему не говорят об этом прямо. Он снова молчит, встаёт и продолжает мерить комнату шагами от стены к стене.
- За вами замечено не так много дальновидных поступков, герцог, – на него она смотрит не как на полного… регента. Это радует, – зато у каждого был такой непредсказуемый результат...
О, да. Начиная с желания помочь другу стать королём. Тогда это казалось дальновидным, и даже правильным.
Видимо, на его лице явственно отразилось намерение вспомнить все свои не слишком дальновидные поступки и их непредсказуемые последствия от исхода то ли Создателя, то ли Четверых, потому что Марианна тут же уточнила:
- Я могу судить лишь о том, чему была свидетельницей. Когда мы с вами впервые встретились, вы пришли потому, что, дайте вспомнить, так надлежит поступать настоящему интригану.
Эпинэ усмехнулся. Когда он успел рассказать ей эту чушь?
- За конечный результат я по сей день благодарна провидению.
- И Салигану, – напомнил Иноходец. – Хотя промежуточный тоже был достаточно… непредсказуем.
- Потом вы решили остаться в столице до прихода армии и постараться не допустить бунта и крови в городе. В результате ваши старания затянулись значительно дольше, чем можно было предположить, и маршалу пришлось стать Проэмперадором.
Эпинэ развёл руками – мол, что поделать?
- После, когда предсказать исход событий не мог действительно никто, вы решили вывести из Олларии всех, способных ходить на двух ногах, не полагая себя взбесившимися крысами, даже если для этого придётся драться с кэналлийцами Эчеверрии.
Да, этот результат был, пожалуй, самым непредсказуемым. Как и процесс.
- И наконец, чуть больше месяца назад, вы решили лично опросить господ послов на предмет их дальнейших намерений в изменившейся политической ситуации. Хотя мэтр Инголс и кардинал Левий настоятельно предлагали вам свою помощь, утверждая, что их положение это вполне позволяет.
Было и такое.
- Вы провели в обществе этих господ не менее пяти часов. И были очень… ОЧЕНЬ сдержаны. Потому что за всё это время ни один посол не вылетел в окно, и даже не скатился с лестницы. Но, когда необходимость сдерживаться наконец отпала… – Марианна красноречиво опустила глаза, Иноходец, напротив, принялся изучать взглядом потолок. – Словом, о результате этого решения вы уже осведомлены. Согласитесь, по отношению к послам и политике он действительно непредсказуем. Вы уверены, что ваше сегодняшнее решение, с которым я полностью согласна, не обернётся чем-то неожиданным?
У окна то ли глухо хрюкнули, то ли тихо рыкнули. Оказалось, так смеётся господин регент, когда очень хочет сдержаться, но не может.
- Бунт, говорите? – Рудольф, повернувшийся лицом к собеседникам, был уже вполне овладевшим собой Рудольфом. – Герцог, вы когда-нибудь слышали о бунтах в Ноймаринен?
Иноходец непонимающе пожал плечами. Бунтовать при таком великом герцоге способны разве что самоубийцы.
- А в Кэналлоа?
Дважды самоубийцы.
- А ведь вам удалось не допустить настоящего бунта не только в Олларии, но и в родной провинции, где бунтуют, как дышат. Последним, чего хотели ваши земляки, был суверенитет и союз с Талигом на основе договора, подобного нашему?
Карваль, последние полчаса всем своим видом вежливо отсутствовавший, встрепенулся и подобрался, как почуявшая след гончая. Оказалось, вовремя.
- Так они его получат, - продолжил свою мысль господин регент, курсируя от окна к стене с портретом. – Бунтовать против собственного герцога – не то же, что против каких-то там Олларов. А титул великого герцога суверенной державы вовсе не исключает звания маршала Талига. И обязанностей. Уж поверьте. Генерал Карваль!
Помянутый был уже не просто «здесь», а «весь здесь».
- Покажите ваш вариант договора. Ручаюсь, он у вас при себе.
11.08.2011
Записан
Ничьим богам не служи, ничьей веры не оскорбляй.

Dama

  • Строители
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6105
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 8136
  • Мы возвратимся туда, где мы не были прежде.
    • Просмотр профиля
Re: Не забыть бы и не потерять
« Ответ #132 : 03 Фев, 2019, 14:41:05 »

            Эрэа Alarven

                  ПОСЛЕ ДОРЫ

Честно пыталась сделать, чтобы не погиб никто. Потом поняла, что с учетом характера некоего персонажа "никто" не получится.  :( (Автор)

Как это произошло?!
Очередной кошмар – пришел. Явилась беда – отворяй ворота.
- …Кукушонок! Кукушонок Эпинэ! Они погибли, чтобы ты жил. Ты жив, потому что они погибли…
Как же так? Отец, мать, братья, Лауренсия… А теперь – еще и Дикон. Мальчишка, за которым Робер так и не присмотрел. И осталось только молиться – хоть Создателю, хоть неведомому Астрапу – чтобы Ричард выжил.
Если бы в тот вечер Робер сам навестил Марианну… Увы – после Доры у него не осталось сил на ни что. А Дик… Дик поехал заливать весь этот ужас к куртизанке. Где на него и напали.
Так и непосещенный Робером особняк и гора тел. Висельники, Марианна… Ричард!
Эта женщина так и осталась для Эпинэ неразгаданной тайной. Особенно, если… если засаду на Дика устроила именно она.
Дикон… только бы выжил! Лекари бормочут о тяжести ран и со слабой надеждой – о выносливости молодого организма.
Что говорить Айрис? Как бы девочка ни злилась на брата, смерти она ему не желает.
А эрэа Мирабелла? А младшие?

- Костоправы говорят: выживет? – ухмыльнулся Альдо. – Ричард мне понадобится на суде.
- До суда он даже не встанет, - хмуро ответил Робер. Голова ноет невыносимо. Особенно в присутствии бывшего сюзерена! – Я - его родственник, вот и проголосую вместо него.

Шлюха подставила его. Продажна, как все женщины… кроме Катари. Это – кара, он не должен был изменять своей любви! Если Ричард выживет, он больше никогда…
Ну, ничего – зато он всё же достал подлую шлюху! Шлюха мертва.
Так почему, стоит лишь закрыть глаза и…
…Раскатившиеся по ковру темно-алые вишни, хруст зеленого яблока, глубокий грудной смех. Марианна…
 
Скалы стояли веками и собирались выстоять и впредь. Был миг, когда они испугались – ведь даже им ведома тень грядущего. Но ужас развеялся предутренним туманом и схлынул прочь.
Скалам вновь спокойно. Им никто и ничто не грозит. Семья их Повелителя – в безопасности.
18.05.2009

                            КОШКА ЗАКАТНАЯ

                                                    «Айрис?! Эта… Эта… кошка бешеная!»
                                                                                       Ричард Окделл.


- Кошки! – выругалась юная герцогиня Окделл. И с ужасом поняла, что ее опять услышали буквально. Уши мигом вытянулись вверх пушистыми треугольниками, а сама девушка так же мгновенно поросла светлой шерстью с мордочки до лапок. А сзади возмущенно встал трубой очень даже роскошный хвост. Самый настоящий! Впрочем, у Айрис всегда были густые волосы и брови, так что и мех получился соответствующий…
- Опять! – кошка устало прилегла перед зеркалом, тоскливо глядя в полированную гладь. Хорошо хоть – удушья больше не бывает… Волнуйся теперь хоть до посинения… хоть до десяти обрастаний шерсткой за день!
- Это и есть сгусток огня? – насмешливо уточнил ее учитель. Он явно сегодня был в плохом настроении… Очередная кладбищенская свиданка с Матильдой сорвалась?
Айри привычно приняла человеческий облик, но встать из такой удобной позы «клубочком» и не подумала. Нынешнее платье не помнется, а если и помнется – новое соорудим. Уже умеем.
- Это – кошка, - пояснила она собеседнику.
- Айрис, как ты собираешься научиться принимать облик других людей, если все, что ты выучила к сегодняшнему дню, это - кошка?
- Может быть, вам найти себе другую ученицу? – поинтересовалась герцогиня Окделл, борясь с желанием опять принять кошачье обличье. И пусть разбирает ее мяуканье как хочет…
- Ты – единственная новая фульгата за последние… очень много лет. Да и потом… ты – не самый худший вариант. Но у нас слишком мало времени. Я не могу потратить годы на обучение новой фульгаты! У нас всего несколько месяцев! Излом все-таки…
- Ладно, - вздохнула Айрис, - пережила же я, что Рокэ Алва меня не любит и жениться на мне и не планировал… значит, переживу и ваши сверхсрочные уроки!
- Ну, во-первых, ты ничего и не пережила… Тебя Надорским замком завалило, помнишь?
- Вот-вот. Сестренок и маменьку – к Создателю, а меня за какие-то провинности – в фульгаты…. Ладно, давайте попробуем еще раз!
- Айрис, кошка – это здорово. Кошка тоже не у всех сразу получается… Но сгусток огня все-таки результативнее. Ты же хочешь помочь Роберу Эпинэ, помнишь?
- Надо ж кому-то за ним присмотреть, кроме Карваля… Кроме того, раз я – фульгата, то это – моя обязанность. Ладно, будет вам сгусток огня. Скоро, - Айрис набрала побольше воздуха в грудь и пылко пообещала: - И чужой облик – будет…
- Попробуй еще раз. Что получилось в прошлый раз, лучше не вспоминать – это только твоего брата по ночам пугать…
- Не буду я его пугать… И так ему скоро совсем паршиво придется.
- И не надо пугать. Это компетенция Арнольда Арамоны и его дочурки Люциллы… Айрис, сосредоточься как следует и попробуй принять облик Лауренсии.
- Сейчас попробую…
- Айри, молодец! Лицо – чудесно…
- Вижу, - глядя на себя в зеркало, улыбнулась Айрис.
- А фигура? Лицо – Лауренсии, а тело – Айрис Окделл?
- Кошки! – не выдержала юная фульгата. И ровно через полминуты свернулась на ковре пушистым клубочком. Интересно, а если произнести «Лэйе Астрапэ», что получится? Надо будет как-нибудь попробовать…
- Тренируйся! – кивнул фульгат и вышел в другую комнату. Где его ждал другой ученик – литтэн, только что вернувшийся в человеческий облик.
- Не жалеешь, что за это взялся?
- Должен же кто-то за Диконом присмотреть…
- Отлично, Наль. А теперь – облик Леворукого для визита к Ричарду Окделлу. Тренируйся!
18.05.2009

                      ВСТРЕЧА
       примерно через десять лет после смерти Катарины

- Генерал Савиньяк к маршалу Придду прибыл! – отчеканил Арно.
- Вина? Я помню, вы не любите белое… - Валентин Придд еще миг церемонно смотрел на Арно… а затем широко шагнул к нему и сгреб друга в объятия. – Ты не любишь…
Это послужило сигналом – на лестницу высыпали все трое отпрысков и по очереди скатились по перилам. Воспитание Приддов всё же сказалось – друг друга Вальхен, Тинхен и Ангелика не расталкивали. Зато на шею к «дяде Арно» полезли всем скопом.
- Сколько лет, сколько зим! – виконт Сэ, осторожно ссадив мальчишек, пристроил Ангелику на плечи. – Кстати, я поспорил, что ты вернешься в строй через три месяца. Пропала моя очередная шляпа…
- Останется при тебе, - с улыбкой возразил Валентин. – Ты, наконец, научился делать правильные ставки.
- Я, конечно, уже привык к жаркому из перьев и фетра, - усмехнулся Арно. – И под определенной приправой оно бывает очень даже ничего… рекомендую как-нибудь попробовать. Но всё же вкус хорошо проперченного и прожаренного мяса мне нравится больше. Да и к этой шляпе я уже привык…
- Слава Создателю, а то я успел испугаться, что ты сейчас съешь все шляпы в моем доме. Елена убьет нас обоих…
- Елена? За шляпы? Не убьет, - категорически возразил Арно. – Тебе досталась одна из умнейших женщин Талига… Правда, ехать за ней пришлось аж в Ургот.
- Только не говори мне, что Селина недостаточно умна? – шутливо ткнул друга в плечо Валентин. – Вызову на дуэль за оскорбление прекрасной эрэа.
- Я же сказал: одна из… - широко улыбнулся Арно.

Красное кэналлийское плещется в бокалах. Цвет крови. И жизни.
- А ты знаешь… - Арно задумчиво вертел в руках уцелевший на сей раз головной убор. – Мне ее действительно было бы жаль. Эта – моя любимая…
- Я – кровь из носу – вернусь в строй, чтобы не разлучать тебя с ней, - усмехнулся Валентин. – В конце концов, сидеть столько времени дома из-за царапины…
- Ты ранение в грудь царапиной называешь?! – норовистым конем вскинулся Арно. Лишний раз напомнив Валентину, что удался в Савиньяков, а не Рафиано.
- Арно, ты ведь не о шляпе говорить меня в кабинет утащил, - покачал головой Валентин. – Кстати, мог бы и при Елене – она всё понимает.
- Понимать-то понимает. А когда говорим о твоих ранах – меняется в лице.
- Ты прав… Это я… каким был – таким и остался.
- Я тебя сейчас… - потерял от возмущения дар речи Арно, - самого заставлю очередную шляпу съесть, ясно?! Ты – всегда был одним из лучших, кого я знал. Это я в упор ничего не видел и был твердолобее любого Окделла!
- Ладно, Арно, пока ты не заставил раненого друга есть шляпы – спрашивай, что собирался.
- Почему ты его не убил?
- Окделла?
- А кого ж еще?! Он стрелял в тебя и… ты знаешь – он убил Ее Величество. Если бы его пожалел я – еще было бы понятно, но ты…
- Катарину – не вернуть, - помрачнел Валентин. Чем-то до боли напомнив Арно прежнего, замкнувшегося в себе юношу. Валентин Придд еще до Лаик потерял брата и знал, кто был его убийцей. Он от горя едва дышать мог – а Арно вместе с остальными сходу записал юного Придда в надменные гордецы. Только потому, что Валентин отродясь не умел жаловаться. И вызывать к себе жалость – тоже.
- Виконт Сэ, не спите! – чуть улыбнулся Валентин – здесь и сейчас. И тут же посерьезнел вновь. – Если честно, Арно – я удовлетворил месть, когда проводил Леопольда Манрика вместе с его сообщником Колиньяром в Занху. А Окделл… я пощадил его ради Робера. Не смог выстрелить в сердце.
- Зато он – смог! – почти выкрикнул Арно. – Тебе повезло, что он – не самый лучший стрелок…
- Но и не худший, как выяснилось… К сожалению. Но всё хорошо, что хорошо кончается. И я слышал последние новости о нем. Полковник Дриксен Ричард Окделл неплохо зарекомендовал себя за последние девять лет. Идея направить его в Торку была не так уж плоха. Жаль, что с этим опоздали. Что ж – в Торку он и попал. С другой стороны.
- Если я его встречу…
- Если только случайно. Не надо, Арно. Роберу Эпинэ легче, что сын его друга – жив. Да и Окделл оказался не так уж плох – там, где не надо особо думать. Иначе не дослужился бы до полковника… Но ты знаешь… - Валентин задумчиво отпил еще глоток. – Я всё же надеюсь больше его не встретить. В следующий раз – могу не сдержаться. А он должен жить. Ради Эпинэ.
22.05.2010
Записан
Ничьим богам не служи, ничьей веры не оскорбляй.

Akjhtywbz22

  • Флёр Сомсовна - папина дочка
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 4345
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6150
  • Блондинка - это не цвет волос. Это алиби...
    • Просмотр профиля
Re: Не забыть бы и не потерять
« Ответ #133 : 06 Фев, 2019, 17:41:47 »

От Архивариусы Талига

Альмиранте

Паруса крепи по ветру крепче,
От бортов отваливают волны-
Альмиранте сердцем в каждой встрече,
Альмиранте каждую запомнил.
Райос кровью плещутся на стеньгах,
Цвет черпая прямо из рассвета...
Брат не покупается за деньги,
Брат-всегда вопросы без ответов.
Альмиранте внешне так спокоен,
Альмиранте злиться не умеет,
Но встают в кильватер чётким строем
Корабли, и парус солнце греет.
Друг смеётся, с ведьмами танцуя-
Альмиранте лишь улыбку прячет,
И, завыть в отчаяньи рискуя,
Вновь решает трудную задачу:
Как сдержаться, не сорваться мигом
Мчаться выручать пленённый ветер?
Щит на море для всего Талига,
Он спокоен.  Он не вяжет петель
Слов, судеб, бессмыслиц и поступков...
Крик ведь тоже может быть беззвучным!
В Хексберг корабли заходят в бухту...
Дор Рамон, ну хватит сердце мучить!
10.10.2016

   

Морская боевая
Паруса и мачты у причала
Ветром тёплым сонных укачало,
Мир-войны отсроченной начало-
И на совесть смолены борта.
Небо спрутом ползает по вантам,
Хмурит брови грозно альмиранте,
Тучи пена обвивает кантом,
За душою, в общем, ни кота.

Море-небом, небо-морем,
Мы плывём звенящим взморьем,
Мы  стоим плечом к плечу:
«Брат, живи!»,- кричу.

Подерёмся в вихре абордажа-
Пусть подранят, не заметим даже.
Песня наша не сродни лебяжьей:
Мы вернёмся с дальних берегов.
Эй, мой брат, готовь к атаке шпагу!
Скомкав страх обрывками бумаги,
Отхлебни с лихвой военной браги,
Смейся в рожу полчищам врагов.

Море-небом, небо-морем,
Мы плывём звенящим взморьем,
Мы  стоим плечом к плечу:
«Брат, живи!»,- кричу.

Враг не дремлет: некогда и вредно,
Мы ещё хлебнём хмельной победы,
Брат, держись! Страшней бывали беды,
На морях, да и на берегах.
Моряков сломать не так уж просто:
Море въелось в кожу их и кости,
Плачут чайки, плакальщицы-гостьи,
Плачут об ушедших моряках.

Море-небом, небо-морем,
Мы плывём звенящим взморьем,
Мы  стоим плечом к плечу:
«Брат, живи!»,- кричу…
06.10.2016


Записан
Звучит в ночи гитара Соберано.
Струна звенит, а сердце замирает...

Dama

  • Строители
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6105
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 8136
  • Мы возвратимся туда, где мы не были прежде.
    • Просмотр профиля
Re: Не забыть бы и не потерять
« Ответ #134 : 11 Фев, 2019, 11:04:14 »

          Эрэа Mik@

       ИСПОВЕДЬ. ДОЖДЬ, НОЧЬ, НОХА

 СЗ 1, 400 год К.С. Ночь с 1‑го на 2‑й день Весенних Ветров. (Автор)

– Сядь! – бросил Альдо. – Тебе еще с кузиной объясняться, так что слушай…
Вот тебе и высочайше заверенный пропуск в Ноху. Бери, пока дают. Кузена Катарины туда впустят, а вот соглядатаев белоштанного величества – вряд ли. Глядишь, удастся поговорить не только с Катари, но и с Левием. Как, интересно, Иноходец Эпинэ собирается выпытывать у голубя Левия что бы то ни было, надеясь, что тот не раскусит его с первых же слов? Сейчас он сам не знает, как. Но голубиное преосвященство можно иметь либо союзником, либо трупом. Усталость и равнодушие на лице и в голосе. Только усталость и равнодушие.
- Да, я поговорю с сестрой, как только освобожусь.
Он не поедет отсюда к Капуль-Гизайлям, он поедет в Ноху.
Поехал. Поговорил со всеми. И уже собирался уходить. Может быть даже, ещё не слишком поздно для визита в золотистый особняк? Если в такой дождь там принимают промокших до нитки маршалов и заговорщиков. Но тут на площади перед воротами аббатства остановился экипаж, весьма любопытный в таком месте в такое время суток. Выбравшиеся из него двое были ещё более любопытны.

– Брат мой, – воззвал к Марселю монах, – я не могу тревожить отца настоятеля. Облегчит ли душу вашей спутницы простой монах? Поверьте, лучше прийти в более подобающее время…
– Святой отец, – понизил голос Валме, – она не уйдет… Я… я сделал все, что мог, поверьте. В конце концов, исповедовать грешников – ваше дело.


- Будь благословенна, дочь моя, и да не хранит сердце твоё тайн от Создателя нашего.
Голос монаха был сиплым и гундосым. В такую ночь, в таких промозглых стенах – не удивительно.
- Сердце моё открыто, а помыслы чисты, – Марианна потупилась, будто вместо подслеповатой решётки исповедальни перед ней были живые глаза, и без пауз продолжила:
- Я грешна, святой отец. Очень грешна и очень боюсь. – Дрожащий голос, всхлипывание, пока достаточно.
- Чужой расставляет ловушки праведным на каждом шагу. Кротость и скромность – вот щит от козней его.
- Чужой… да, Чужой… Нет! Твари его! Только Твари. Они снились мне… четыре ночи кряду… Их было много… они были везде… Они ужасны! Святой отец, ужасны! Мне поздно молиться… поздно просить… Мне нет прощения!
- Молитва может быть вознесена кем угодно и когда угодно, лишь бы шла от чистого сердца. Не бойся, Создатель слышит тебя.
- Да, я расскажу всё… а дальше – всё в руках Его. Я грешна с самого рождения, святой отец. Я – плод греха. Мне следовало уйти в монастырь ещё в отрочестве, чтобы денно и нощно отмаливать грех родителей. А вместо этого я… - куртизанка перевела дух и старательно подавилась слезами.
- Говори, дочь, моя, облегчи душу, милость Создателя безгранична.
- Я посвятила себя греху. Я сама стала грехом. У меня было столько мужчин… святой отец, столько, что мне их не счесть и не вспомнить… А ведь чтящая и ожидающая должна… должна… Нет! Я напрасно пришла сюда. Закат поглотит мою душу! Это ужасно… ужасно!!!
Кающаяся разразилась рыданиями, святой отец то ли поперхнулся, то ли икнул, но всё же изрёк ещё более сипло:
- Вспомни, кого сможешь. Создатель слышит не слова наши, но сердце.
- Да… Виконт Валме… он и сегодня со мной… Когда мы впервые встретились, он был молод… моложе, чем сейчас… и беспечен, но неиспорчен душой. Если бы не я… не мои чары, подарок Чужого, он встретил бы достойную его девушку… знатную, скромную, чистую… и не прошёл бы мимо. Он был бы любящим мужем и заботливым отцом. А кто он сейчас? Наверное, он и сам этого не знает. И всё из-за меня… из-за меня…
Представить Валме в роли совращаемой добродетели, пожалуй, ещё сложнее, чем вообразить ранее помянутых Тварей, ну и пусть. Монах, похоже, проникся.
- Утешься, дочь моя, - слова, просачивающиеся в решётку исповедальни, подозрительно напоминали шипение. Вероятно, святой отец приступил к самоудушению во славу Создателя.– Любовь истинная – дар Его, и если сей молодой человек будет отмечен рассветной благодатью, ничто не станет преградой богоугодному союзу.
- Ничто, – Марианна послушно утешилась, но тут же снова всхлипнула. – Ничто. Кроме смерти. Виконт Валме, слава Создателю, жив. Но, святой отец, из-за меня не только губили души, но и гибли! Граф Килеан ур Ломбах… он был добропорядочным слугой Создателя… и тоже удостоился бы истинной благодати Его… когда-нибудь… наверное… Но он пал жертвой… А после пал от руки герцога Алва. За то, что хотел стать моим покровителем. И после… даже после этого я ждала, что убийца невинных и потомок предателя соблазнится мной… Я желала его, святой отец! Мне нет прощения ни на этом свете, ни в Закате! Ведь все знают, что Алва – отродья Леворукого!
Грешница разрыдалась в голос, исповедник окончательно самоудушился.
- Враг хитёр и коварен. И люди суть не только жертвы, но и ловушки его. Но Создатель хранил тебя от сего соблазна, это ли не доказательство безграничной милости Его? Возрадуйся, дочь моя, и вознеси молитву от чистого сердца.
- Да! Да, святой отец, я молюсь! Хотя знаю, что не вправе молиться. Этот несчастный юноша, которого прислал герцог Алва… Он был чист и невинен… мне следовало отвратить его от греховных мыслей и наставить на путь истинный… Нет! Мне следовало отослать его к вам! А я… я погубила его! Даже дважды погубила. Зная, что в роду святого Алана отказывают в руке и сердце несчастным, посещавшим таких женщин, как я. Теперь этот бедняжка окончательно помутился рассудком и полагает себя потомком древнего демона… Я погубила его! Я! Всё – я!
Если Создатель действительно слушает сердца чтущих и ожидающих, ему давно следовало бы рыдать багряноземельским ливнем. Ну, или хохотать – дело вкуса. Впрочем, сейчас он всё ещё рыдает…
- Будем молиться о спасении заблудшей души, дочь моя, – просипел монах. – Будем молиться вместе.
- Мне следовало молиться ещё тогда… сразу… И следовало навсегда отречься от своего нечестивого ремесла! Я же вместо этого приняла непристойное предложение графа Савиньяка… Он увидел меня в демонских украшениях со змеехвостыми тварями и не устоял… Этот человек делает хорошо все. В том числе и любит…
Пауза вышла длинной и красноречивой. Монах успел несколько раз закашляться и снова загундосить о всепрощении. Уже каким-то слегка другим голосом.
- А потом… Потом граф Савиньяк каждый раз требовал признать, что он – лучший из всех известных мне мужчин… Святой отец, каждый раз! Трижды или четырежды за ночь! Уезжая, он подарил мне роскошный экипаж и дорогих лошадей… чтобы никто и никогда не узнал о его греховной гордыне. Но Создатель видит всё! И моё сердце открыто Ему!
- Не тревожься о душе графа Савиньяка, дочь моя, – теперь исповедник не сипел, а тихо побулькивал. – Он искупает грехи свои, служа Создателю на ратном поприще, и не будет обойдён милостью Его!
- О! Теперь я знаю, – не унималась куртизанка, пообещавшая «совращённому» Валме каяться подлиннее, – это был знак! Последняя капля долготерпения Создателя! Но тогда я была слепа и глуха… Я не вняла! И соблазнила несчастного маршала Рокслея… Он был немолод и немощен… он так хотел внуков… Он усаживал меня к себе на колени, гладил по голове и называл «малышкой»… Мною же двигали лишь мерзостные похоть и корысть… И он тоже погиб… из-за меня… за свой грех… за слёзы безутешной супруги…
Любопытно, монах, если это монах, поверит, что пыхтящий, как обожравшийся боров, маршал Генри и похоть совместимы хотя бы в покаянном бреду? Верит ли – нет ли, но булькает – значит, жив. Голос кающейся грешницы стал запредельно горестным.
- И мой последний грех… О, святой отец, я так хочу верить, что последний! Герцог Эпинэ всегда такой усталый… Он говорит, улыбается, смеётся, а сам будто не здесь… Даже не знаю, что заставляет меня снова и снова принимать его… ведь он так несчастен… Он явно нуждается в утешении церкви, а не куртизанки…
Бульканье за перегородкой перешло в сопение.
- А когда мы остаёмся наедине, он засыпает. Святой отец, всегда засыпает!!!
- Не правда!
Лёгкая дверца исповедальни, точнее, её «мирской» половины, жалобно хлопнула, и в узком проёме нарисовался «вечно сонный страдалец», стягивающий через голову монашеский балахон и негодующий одновременно.
- А маршал, на одну ночь ставший монахом – правда?!
- Маршал передумал! Он этим больше не будет. Никогда. У него от этого уже язык болит.
- Правда?.. Сильно?..

Валме покосился в сторону исповедальни – там уже с четверть часа ни в чём не каялись.
13.06.2011
« Последнее редактирование: 11 Фев, 2019, 14:02:53 от Dama »
Записан
Ничьим богам не служи, ничьей веры не оскорбляй.