Граф был вообще большим знатоком наук, потому и мог судить о них, о их правоте, осмысленности и целесообразности с высот своего знания.
Вспомним, в частности, его авторитетные мнения о:
- механике (а заодно - и о технике): "Единственное понятие, которое может объяснить движение паровоза, есть понятие силы, равной видимому движению". Понимаете? Единственное. Других понятий, которые могут объяснить движение паровоза, нет и быть не может. Правда, до понятия "силы, равной движению" официальная наука,не проникнутая гением Льва Николаевича, до сих пор дорасти так и не смогла;
- высшей математике: "Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно. Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно-малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса". Перед этим гениальным изложением основ дифференциального исчисления, украшенным загадочным пассажем о "восходящей прогрессии до одной десятой", хочется снять шляпу. Ибо никто, ни один официальный ученый не привык заниматься тем, что нужно людям, и поэтому не поймет, при чем тут "прогрессия" и как она "восходит до одной десятой" (а заодно - и почему именно до одной десятой, а не, например, до одной двадцатой). Официальный ученый, скорее, заподозрит, что дитятко плохо училось и не понимало того, что ему объясняли - вот и спутались в его мозгу два не относящихся друг к другу но плохо заученных понятия. И будет он, ученый, неправ - это на самом деле признак того, что граф понимал, что наука занимается не тем, что нужно людям, а значит, чтобы о ней рассуждать, знать и понимать ее совсем не нужно.
Вот и рассуждал охотно и важно о вещах, в которых был тем самым дубом, с которым, помнится, долго и охотно соглашался во всем князь Андрей.