Расширенный поиск  

Новости:

03.02.2023 - вышел в продажу сборник "Дети времени всемогущего", включающий в себя цикл повестей "Стурнийские мозаики", роман "К вящей славе человеческой", повесть "Данник Нибельринга" и цикл повестей "Vive le basilic!".

Автор Тема: Черная Роза (Война Королев: Летопись Фредегонды) - II  (Прочитано 16202 раз)

katarsis

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1256
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 2662
  • Я изменила свой профиль!
    • Просмотр профиля

Смешнее всего в этой молотковой истории то, что король надеется таким образом искупить кровь Карломана. Вот уж кто точно благодарен не будет.
Вся надежда на Фредегонду.

Но всё же я рада, что супруги наконец помирились. Надеюсь это надолго.
Записан

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6103
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля

Большое спасибо, эрэа Convollar, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
Цитировать
- Кримхильда, я тебя прошу сопровождать меня в Священном Походе!
Хосспаде! Слов нет.
Цитировать
Чтобы ты не ужасалась мне, но стремилась обнять меня, когда увидишь мою победу над врагом.
Что-то я сомневаюсь,  лучше бы не надо Кримхильде этого видеть.
Все же, надо признать, что Кримхильда не совсем равнодушна к столь воинственным проявлениям любви. Не Гизельхера ведь полюбила с его красивыми ухаживаниями, и не Аделарда. Недаром ее сравнивают с валькирией.
Самое худшее, на что способен ее муж, она уже видела (чуть не убил Гизельхера и тяжело ранил Карломана). Теперь ему хочется показать себя с лучшей стороны.
Смешнее всего в этой молотковой истории то, что король надеется таким образом искупить кровь Карломана. Вот уж кто точно благодарен не будет.
Вся надежда на Фредегонду.
Но всё же я рада, что супруги наконец помирились. Надеюсь это надолго.
Откуда же знать правду-то? Карломан даже ближайшим родственникам не сообщает, что тоже принадлежит к Другим Народам. Умело конспирируется.
Да, на Фредегонду будем надеяться! 8) Но пока у нас речь пойдет о других персонажах.
За супругов я тоже очень рада! :)

Глава 32. Премудрость женщин (начало)
«За каждым великим мужчиной стоит великая женщина» – Английская пословица.

В то время, как царственные супруги беседовали, стараясь понять друг друга, Матильда Окситанская провожала графиню Кенабумскую в ее покои. Не те, где лежал без чувств раненый Карломан, но в собственные комнаты Альпаиды, расположенные поблизости, в той же Круглой башне. Пока они поднимались по лестнице, Матильде приходилось поддерживать ослабевшую женщину, когда та готова была покачнуться. И, глядя насколько исхудала Альпаида, нетрудно было представить, что она почти не спала и не ела в эти две седьмицы, разве что урывками, не отходя от постели мужа.

Дверь Альпаида отворила сама, ключом, лежащим у нее в маленькой бархатной сумочке, какие носили на поясе все дамы. Герцогиня Окситанская замерла у порога, не решаясь входить без приглашения. Альпаида взглянула на нее провалившимися, красными от бессоницы глазами.

- Проходи, Матильда, - попросила она гостью.

Герцогиня вошла, осмотрела спальню, устроенную богато, однако с изысканной скромностью, какую может себе позволить только действительно природная знать, обладающая тонким вкусом. Кроме того, во всем заметен был полный порядок.

- Как у тебя здесь уютно! - проговорила Матильда ради поддержания беседы.

Альпаида печально усмехнулась вместо ответа на эти слова. Да, сейчас в ее спальне царил порядорк, и за это графиня Кенабумская благодарила своих расторопных горничных, что каждый день наводили здесь чистоту, словно у них в руках были волшебные палочки. Она-то знала, что творилось здесь по утрам. Каждую ночь, если ей удавалось заснуть, во сне ей вспоминалась, наплывала из памяти страшная картина: Карломан, только что получивший смертельную рану, стоял, шатаясь как маятник, мертвенно-бледный, и кровь хлестала, впитываясь в песок...

Каждый раз после кошмара Альпаида вскакивала с постели и, в ярости и отчаянии, крушила все в спальне, как Кримхильда две седьмицы назад. А днем, в ее отсутствие, здесь все приводили в порядок, убирали разбросанные вещи и заменяли испорченные. Казалось, ее покои обновлялись сами собой, словно бессмертный вепрь, которого каждую ночь съедают на пиру в Вальхалле, а наутро он снова жив...

Трудно было поверить, что у изможденной, шатающейся на ветру Альпаиды откуда-то брались силы для ночного буйства. Не она сама, но боль и отчаяние выплескивались, по мере того, как таял ее муж.

За что, всеведущие боги, послали такую судьбу?! Если Карломану суждено было умереть - то для чего сперва подарили надежду, не дали ему милосердной смерти?! Если он может выжить - то почему день ото дня жрецы и лекари, осматривая его, все более скорбно качали головами? Правда, рана его заживала на удивление хорошо, и быстрее, чем можно было ожидать. Но сам Карломан по-прежнему лежал без всяких признаков сознания, холодный, неподвижный и безучастный ко всему.

И вот, сейчас Альпаиде невыносимым показалось остаться одной в опустевших покоях. Заснуть она просто боялась. Присутствие женщины, которой, она знала, тоже был дорог ее муж, стало для нее спасением.

Поддерживая под руку графиню, Матильда усадила ее на широкую кровать, застеленную бархатным вишневым покрывалом. С любопытством огляделась по сторонам. Богатая резная мебель, над кроватью - балдахин, на котором вышиты были лесные пляски альвов: изящных вейл, козлоногих фавнов, ундин с лилиями в волосах, оборотней, ловящих свой хвост, порхающих сильфов, и прочих.

Присев, Альпаида жестом пригласила гостью садиться рядом.

Герцогиня Окситанская послушалась, догадываясь, что супруге Карломана невмоготу стало одиночество, и просто необходимо разделить с кем-то свою боль, поговорить откровенно.

Матильда с сочувствием глядела на сидевшую вполоборота Альпаиду, четкий профиль которой заострился, как у мертвой. Куда делась гордая дочь Дагоберта Старого Лиса, что еще в молодости переняла у своего отца непревзойденное умение владеть собой почти в любых обстоятельствах! Даже старейшие из придворных могли по пальцам пересчитать случаи, чтобы Дагоберт или Альпаида открыто проявляли, что у них на душе! Да и теперь, при Малом Дворе, графиня Кенабумская еще умудрялась оставаться безукоризненной придворной дамой. И, если сейчас Альпаида открылась перед ней, значит, доверяет ей так, как немногим людям. И дело тут не только в преданности герцогини Окситанской Карломану. Альпаида и сама по себе была не менее мудра, чем ее супруг, и у нее было достаточно времени узнать Матильду по-настоящему.

Что ж, Матильда готова была оправдать ее доверие. Возле раненого майордома находилась Луитберга, жена Ангеррана. Сама же она готова была позаботиться об Альпаиде, которой, того и гляди, самой потребуется сиделка.

Словно уловив с былой проницательностью мысли молодой женщины, графиня Кенабумская продолжала голосом, исполненным горечи:

- Побудь со мной, милая Матильда, пока моя названая дочь охраняет покой моего любимого Кар....Карломана, - она запнулась, словно даже долго говорить ей было не по силам. И продолжала дрожащим, совершенно чужим голосом: - Я не могу так больше... Мне невыносима сама мысль, что, может быть... О, Матильда... Как же это больно...

Матильда осторожно приобняла Альпаиду за плечо, чувствуя, как она непроизвольно вздрагивает. И молчала, потрясенная силой ее скорби.

Она вспоминала, какой была Альпаида в молодые годы, когда Карломан только что был назначен майордомом, а ее отец, Дагоберт Лис, к прозвищу которого еще не присоединилось слово "Старый", был маршалом запада. Уже тогда Альпаида играла немалую роль при дворе, будучи изысканной дамой, прекрасно образованной, разбиравшейся в самых запутанных делах, одновременно тактичной и остроумной. Благодаря Ангеррану, Матильда вскоре познакомилась не только с его великолепным отцом, но и с его матерью. И ей, в то время еще девочке-подростку, только что представленной ко двору, было чему научиться у графини Кенабумской.

Матильда вообще считала, что ей очень повезло с учителями. И, если она чего-то достигла при дворе, и научилась справляться в самых трудных обстоятельствах, сохраняя лицо, не подавая виду, как ей тяжело, а сохраняя на устах тонкую, чуть ироничную улыбку, - все это лишь благодаря урокам, что почерпнула в детстве и юности. И у Альпаиды - не в последнюю очередь.

***

В тот год, когда Матильда стала фрейлиной у королевы Бересвинды, ей было двенадцать лет, так же как Ангеррану. А Карломану, всего месяц назад назначенному майордомом, было двадцать девять лет, как и Альпаиде. Но подросткам они казались - да и были в действительности, - очень взрослыми, разумными и мудрыми людьми.

Сама же Матильда только осваивалась при дворе. Впрочем, она была сообразительна, училась быстро, и королева была ей довольна, к великой радости родителей девочки. Кроме того, ей помогал Ангерран: знакомил подругу с самим замком Дурокортер и с людьми, населявшими его.

В тот летний день они встретились возле дуба у Круглой башни, где, как часовой на посту, сидел ворон. Встретились случайно: у каждого было свое поручение.

- Привет! Куда ты спешишь? - удивился Ангерран.

- Меня послала королева Бересвинда найти ее любимый браслет, что потерялся в библиотеке, где она была вчера. А ты куда? - заинтересовалась она, видя, что мальчик несет свиток с печатью Нибелунгии.

- Меня отец посылал с письмом к нибелунгскому послу, а теперь я несу его ответ, - произнес Ангерран, явно гордясь своим участием в важных государственных делах. - Если ты немного подождешь, я сейчас отнесу письмо в покои отца - сам он сейчас у короля, - а потом помогу тебе найти браслет королевы.

- Правда? - обрадовалась девочка, не представлявшая, как будет искать браслет в огромной библиотеке.

- Ну, конечно, правда! И вообще, его, скорее всего, смотритель библиотеки нашел уже сам, и тебе не придется искать.

Оживленно беседуя, они направились через сад к Круглой башне. Как вдруг с дуба донеслось предостерегающее карканье ворона. Матильда сперва не поняла, почему Ангерран вдруг с силой ухватил ее за руку и потащил в кусты. В густых зарослях вряд ли поместился бы взрослый человек, но для двух подростков нашлось место.

Мимо них прошел юноша с каштановыми волосами, в яркой одежде с незнакомым гербом.

- Реймбаут, наследник герцогства Окситанского, наш родич, - шепнул Ангерран на ухо Матильде.

Девочка припомнила, о чем слышала при дворе: что бабушка Реймбаута, Нантильда Арвернская, приходилась старшей сестрой Хильдеберту Строителю, Хлодеберту Жестокому и Дагоберту Лису. Сейчас она с внуком жили здесь, а ее дочь, законная правительница Окситании, была свергнута с престола и будто бы находилась чуть ли не в заточении. Ангерран как-то обмолвился, что его отец выручил старую герцогиню и ее внука. При этом, права Реймбаута на престол не все признавали в самой Окситании, однако правители Арвернии собирались, видимо, ему помогать вернуть престол.

Свергнутый окситанский принц прогуливался в сопровождении очень высокого и могучего человека, судя по повадкам, наверняка воина, а не слуги. Обернув к нему голову, Реймбаут произнес несколько слов, в которых, на первый взгляд, трудно было найти какой-либо смысл:

- Так, значит, сова улетела на радугу, оставив птенцу кукушки яркие звезды? Наконец, она присоединилась к ночным птицам, что надо было сделать еще до восхода солнца!

Матильда только хлопала глазами, пытаясь понять, что может значить эта фраза. По суровому лицу Ангеррана и его бесцеремонному поведению, она уяснила, что надо молчать, но на языке у девочки так и вертелись вопросы: какая еще сова и птенец кукушки, что это значит?! Сперва ей показалось, что это просто слова из какой-то сказки, иначе они звучали вовсе бессмысленно. Но Реймбаут Окситанский был слишком взрослым, чтобы слушать сказки, намного старше, чем они с Ангерраном. А главное - Матильда разглядела его лицо, когда он прошел совсем рядом: холодное, с презрительно сузившимися глазами, со злорадной усмешкой, что сама собой скользила по его губам. Нет, с таким лицом сказки обычно не слушают! Теперь уже Матильда сжала руку Ангеррана, потому что ей вдруг стало не по себе.

И как раз тут высокий человек, сопровождавший Реймбаута, произнес низким басом столь же странную фразу:

- Да: сове захотелось полетать, и она воспарила к самым высоким веткам ясеня Иггдрасиля, а оттуда взлетела еще выше, к Звезде Постоянства.

Голоса удалились вглубь сада: Реймбаут со спутником свернули за поворот, где их уже нельзя было расслышать.

Ангерран с Матильдой выбрались из кустов, приводя себя в порядок. Как истая маленькая фрейлина, Матильда сперва подумала, что платье, должно быть, измято, прическа растрепалась, и матушка станет ее всячески стыдить, и что ей нельзя будет предстать перед королевой. Но эта мысль не задержалась долго, настолько тревожило девочку другое - а именно то, что они услышали сейчас. И теперь, приводя, по привычке, свой внешний вид в порядок, девочка округлившимися глазами смотрела на сына майордома.

- Ну как? Ты что-нибудь понял из их слов? Про всех этих сов, радуги, звезды, и все прочее?

- Понял, что здесь что-то не то, - нахмурившись, произнес мальчик.

- Да уж, это точно! - фыркнула Матильда. - О чем Реймбаут говорил с этим высоким человеком? Только им одним и понятно, какой смысл в их речах. Если бы я их услышала одна, подумала бы, что мне мерещится. Но ты думаешь, что эти фразы что-то означают? А что?

- Представления не имею! Но что-то значат наверняка. Не таковы эти люди, чтобы просто болтать, - Ангерран после подслушанного странного разговора был не по возрасту серьезен: ведь он недаром был родичем королевского дома, был сыном нынешнего майордома и правнуком прошлого, его семьей были самые опытные политики Арвернии, и они учили мальчика быть внимательным ко всему.

Ворон на дубе вновь закаркал, словно подтверждая слова Ангеррана. Мальчик с девочкой переглянулись. Стало быть, их предупреждают о чем-то опасном.

- Пойдем отсюда! - сказал Ангерран, вместе с подругой входя в Круглую башню и поднимаясь по лестнице.

- Куда мы идем? Спросила Матильда.

- К моим родителям. Расскажем им обо всем, что слышали. Ты точно запомнила?

- Слово в слово! - она действительно в точности повторила подслушанные странные фразы.

- Вот и хорошо! Правда, отец сейчас беседует с государем, но матушка поможет разгадать тайный смысл.

- Твоя матушка? А она выслушает? И поверит нам? - усомнилась Матильда. На миг представила, что было бы, приди она к своей матери с нелепым рассказом про сов, кукушек да радуги со звездами. Долгий и утомительный выговор на тему, что "почти взрослой девушке, фрейлине Ее Величества королевы, не пристало подслушивать и повторять чужие глупости", был бы обеспечен!

Но Ангерран без тени сомнения увлек ее вверх по лестнице, к дверям майордомских покоев.

- Моя матушка все понимает! Вот увидишь! - ободряюще улыбнулся он.

Так Матильде предстояло познакомиться с графиней Кенабумской, супругой майордома, который так сильно поразил ее юное воображение при первой встрече.
« Последнее редактирование: 24 Ноя, 2022, 22:00:53 от Артанис »
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Convollar

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6024
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 10775
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля

Я читаю и начинаю завидовать этим женщинам, девушкам и почти девочкам, которые получили такое хорошее воспитание. Не их жизни при дворе, не богатым нарядам и изысканному обществу - для меня такое окружение в любом случае остаётся серпентарием. Но их умению выживать в этом серпентарии, и при этом не терять лица. Умению  держать высокую планку, что бы ни случилось. Это дорогого стоит.
Записан
"Никогда! Никогда не сдёргивайте абажур с лампы. Абажур священен."

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6103
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля

Большое спасибо, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Я читаю и начинаю завидовать этим женщинам, девушкам и почти девочкам, которые получили такое хорошее воспитание. Не их жизни при дворе, не богатым нарядам и изысканному обществу - для меня такое окружение в любом случае остаётся серпентарием. Но их умению выживать в этом серпентарии, и при этом не терять лица. Умению  держать высокую планку, что бы ни случилось. Это дорогого стоит.
Умение держать себя в руках и во всех случаях жизни вести себя достойно - это, конечно, прекрасное умение.
"- Обратите внимание: у вас на руке кровавое пятно.
- Это пустяки: самое главное - что у меня на губах улыбка"(с) А. Дюма, "Королева Марго".

Не знаю, правда, чего им стоил этот постоянный самоконтроль, сколько при этом сжигалось нервов, и как это отражалось на здоровье... Впрочем, тот, кто с собой совладать не сможет, рискует сложить голову еще раньше.
Ну а сейчас узнаем о давних тайнах арвернского двора!

Глава 32. Премудрость женщин (продолжение)
В то время, как Ангерран с Матильдой спешили со своей загадкой к графине Кенабумской, в просторном зале, полном картин, беседовали две почтенных дамы. Одной из них была вдовствующая герцогиня Нантильда Окситанская, ныне приехавшая со своим внуком на родину. Ей уже далеко шагнуло за пятьдесят лет, но она была стройна, как молодая женщина, и выглядела моложе. Одета была в строгое, почти траурное платье, однако украшенное хоть скромной, но богатой отделкой, по окситанскому обычаю.

Рядом с ней находилась вдова ее брата, королева-мать Радегунда Аллеманская. И, хоть она была несколькими годами моложе, однако выглядела почти старухой, облаченная с настоящий глухой траур. Волосы Радегунды под черной вуалью совсем поседели, глаза провалились, двигалась она тяжело, словно неохотно. Недавно скончался ее младший сын, Теодеберт, которого братья звали Малышом. Его смерть подкосила вдовствующую королеву.

Теперь обе женщины медленно бродили по картинной галерее, заполненной полотнами самых лучших живописцев Арвернии и других стран. Здесь были портреты королей и вельмож, сцены балов, охоты, сражений, изображения богов и альвов, бытовые сценки, - словом, все, что могло выйти из-под кисти людей с земной душой, но божественными руками.

Нантильда остановилась возле портрета миловидной девушки шестнадцати лет, одетой по моде почти сорокалетней давности, задумчиво державшей в руках взятый из вазы ирис. Это была она сама, до того, как уехала в Окситанию к будущему супругу. Портрет все эти годы оставался на память ее родным.

- Я помню, как позировала для этого портрета, как будто это было вчера! Платье и ленты в волосах - в точности под цвет королевских ирисов... - вздохнула герцогиня. - Могла ли эта юная дева на портрете представить, что вернется в Арвернию на склоне лет?

Радегунда выслушала ее равнодушно. Что ей до былой красоты Нантильды, когда любимый сын скончался совсем молодым?! Однако она проговорила надтреснутым голосом:

- Ты, по крайней мере, смогла вернуться, потому что Окситания недалеко от Арвернии. А вот мне не суждено хоть на миг увидеть мою родину, Аллеманию. Слишком далеко отсюда мой отчий дом... Да, к старости все больше тянет в те края, где прошло детство!..

В жизни каждой из них была своя горечь; вот и Нантильда печально проговорила:

- Зато ты живешь, окруженная почетом, при дворе своего царственного сына, который любит и уважает тебя, как и твои внуки! Меня же приютили из милости; моя дочь в плену у своего мужа-узурпатора, а отрочество моего внука омрачено расколом в семье и несправедливостью его родного отца. После смерти моего мужа должна была наследовать престол наша дочь Арнауда, но ее муж взял ее под стражу и стал править сам, а сыну запрещал видеться с матерью и со мной, брал его с собой на казни, приставил к мальчику шпионов. В такой обстановке пришлось расти Реймбауту, и он сильно ожесточился.

Так обе вдовы продолжали беседовать, переходя от одной картины к другой. Ибо теперь у них было достаточно времени, чтобы вспоминать былое и разглядывать картины. Никаких важных обязанностей у них все равно не осталось.

Но в это время в картинную галерею вошла невестка и племянница Радегунды - королева Бересвинда Адуатукийская. Ей было тогда около тридцати лет. Королеву сопровождали две самых влиятельных придворных дамы: графиня Альпаида Кенабумская, супруга майордома, и графиня Кродоар де Кампани, жена канцлера и статс-дама королевы.

Радегунда и Нантильда, несмотря на свои почтенные годы, приветствовали вошедшую королеву книксеном. Супруга правящего короля, мать его наследников значила больше, чем его мать.

Бересвинда кивком приветствовала женщин в скромных темных одеяниях. Ей подумалось, что для женщины нет ничего более унылого, чем вдовство. Всю оставшуюся жизнь носить траур, оплакивать супруга, все равно что заживо лечь в могилу с ним рядом! Нет, ни за что на свете она не согласилась бы на такую судьбу!

Увы, но и Бересвинде придется в свой черед пережить мужа и многих из своих потомков, и надеть траурное платье, как ее предшественница. Хотя ей Госпожа, Ездящая На Кошках, пошлет все же больше земных радостей.

Но то было впереди. А сейчас Бересвинда, остановившись под картиной, изображающей девушек-кружевниц за работой, сообщила старшим дамам приподнятым тоном, с улыбкой:

- Пришло известие, что в семье наследника Нибелунгии, женившегося в прошлом году на Кунигунде Шварцвальдской, родился первенец. Девочка, которую назвали Кримхильд.

Королева Радегунда неодобрительно покачала головой.

- Жаль, что дочь, а не сын! Наследник мужского пола - надежное будущее королевского рода.

- Я думаю, принцу Теодориху Нибелунгскому с принцессой Кунигундой нечего бояться: они молоды, и вслед за первой дочерью у них еще родятся дети, в том числе сыновья, - возразила Бересвинда.

Нантильда задумчиво кивнула высокой прической, вспоминая былое:

- Как быстро идет время! Маленькая Кримхильд - правнучка моей старшей сестры Клотильды, что вышла замуж за герцога Теодоальда Шварцвальдского. Ныне там правит ее сын Гримоальд. Вторая сестра, Химнехильда, стала женой герцога Розанцийского, Орделафо Луччини, а Билихильда вышла замуж за герцога Андосинии. Как видите, рождение девочек в правящих семьях способствует установлению связей между странами, обмену ценностями и заключению союзов. Если бы у окрестных правителей не рождалось дочерей, королям и герцогам пришлось бы жениться на собственных подданных, и каждая страна замкнулась бы сама в себе, все жили бы, боясь друг друга, как какие-нибудь дикие племена.

Но Радегунда, привычная видеть все в черном свете, неодобрительно покачала головой:

- Брачные союзы - дело ненадежное. Их заключают, когда они кажутся выгодными, а потом все меняется,  и от новых родичей в политике никакого проку.

- А я думаю, всем есть место в семье: и сыновьям, и дочерям, - настояла на своем Нантильда.

При этих словах Альпаида Кенабумская скрестила руки на груди, словно замкнув внутри себя те мысли, что принадлежали ей одной. Она родила Карломану пятерых сыновей, - между Ангерраном и Аделардом еще трое средних, - а сам Карломан всегда мечтал о дочери. И, когда он признался ей в связи с Лукрецией Луччини (внучкой Ордолафо Луччини и принцессы Химнехильды, о которых здесь только что вспоминали). Лукреция родила Карломану дочь, и Альпаиде пришлось смириться: стало быть, такова судьба!..

А между тем, Ангерран и Матильда, постучавшись в двери майордомских покоев, не застали там Альпаиду, и приуныли. Где теперь искать графиню, чтобы поведать об услышанном ими странном разговоре?

Матильда, быстро кое-что припомнив, предложила другу:

- Может, сходим в картинную галерею? Королева Бересвинда собиралась встретиться там с королевой-матерью и герцогиней Нантильдой. Может, и твоя матушка с ней?

И они пришли прямо на собрание первых дам королевства. Под их удивленными взорами Ангерран поклонился до полу, а Матильда сделала изящный книксен. Выучка у них была уже, как у настоящих придворных.

Королева Бересвинда первой обратилась к вошедшим:

- Приветствую юного господина и самую молодую среди моих фрейлин, если они интересуются живописным искусством!

Сперва Матильда немного растерялась, сознавая, в каком обществе им придется говорить. Но, уловив ободряющий взгляд Ангеррана, постаралась взять себя в руки.

Графиня де Кампани, уловив настроение королевы, строго взглянула на свою дочь:

- Ты не нашла браслет Ее Величества?

- Я думаю, смотритель библиотеки сам его нашел и скоро вернет, - проговорила Матильда, как ее учили: спокойно, собранно, с достоинством. - Простите за вторжение, но мы услышали разговор, что, может быть, имеет важное значение.

Девочка уловила внимательный взор матери Ангеррана - высокой элегантной женщины, которая чуть заметно кивнула им: "Говорите же!"

Ангерран шагнул вперед, держа в руках запечатанный свиток, и пересказал весь разговор Реймбаута Окситанского с высоким человеком. Матильда стояла рядом с другом и время от времени кивала, подтверждая его слова.

Как только Ангерран договорил, в картинной галерее воцарилось задумчивое молчание. Знатнейшие дамы Арвернии, выслушав странное известие, отнеслись каждая по-своему.

Радегунда Аллеманская равнодушно обмахивалась черным траурным веером. Возможно, что дети о чем-то слышали, но какое это имело значение, когда ее младший, любимый сын скончался в цвете лет, как и его жена? Требовалось теперь нечто поистине государственно важное, чтобы старая королева придала этому значение.

Ее невестка, Бересвинда Адуатукийская, тогда уже интересовалась политикой, но в настоящую минуту ее больше занимал потерявшийся браслет. Это был последний подарок мужа. Если браслет не найдется, что подумает Хлодеберт? Что жена не ценит его знаки внимания?

Графиня де Кампани неодобрительно покачала головой. Она догадалась, что дочь не была в библиотеке, а отвлеклась от поручения королевы. Лишь присутствие знатнейших дам удерживало ее от строгого выговора дочери, как та и ожидала. Когда Ангерран поведал им путаницу из сов и звезд, Кродоар сморщила нос, словно хотела фыркнуть: "Что за чушь?!" Она не подумала, что слова эти могут что-то значить, не сомневаясь, что дети либо все выдумали, либо подслушали чей-то розыгрыш.

Среди присутствующих дам лишь Альпаида и Нантильда, бабушка принца Окситании, отнеслись к услышанному серьезно. Альпаида убедилась по лицам сына и его подруги, что они поведали подлинное происшествие. И стала размышлять, искоса поглядывая на свою тетку, герцогиню Нантильду.

А та, стоя возле своего портрета в юности, сильно побледнела, выразительно глядя на детей. Их рассказ ее встревожил. Она кое-что знала о своем внуке, вернее - начала понимать в последнее время. И она знала высокого воина, с которым беседовал внук. Тот прежде принадлежал к партии мятежников, и после разоблачения ему грозила казнь или ссылка на галеры. Но Реймбаут выкупил воина-силача, и тот стал ему служить, исполняя любой приказ. В Окситании долг жизни чтили неукоснительно. И, видно, они беседовали о чем-то действительно важном, если понадобилось придумывать такие сложные иносказания...

- Как он сказал? Птенцу кукушки достанутся яркие звезды? - переспросила она у детей.

- Да, - подтвердила Матильда, еще раз пересказывая по памяти услышанную загадку.

Прочтя по лицу вдовствующей герцогини ее подозрения, Альпаида осторожно спросила:

- У принца Реймбаута принято говорить иносказаниями, загадывать людям загадки?

Нантильда кивнула.

- С детства он любил составлять разные загадки, шарады. Радовался, если никто не мог их разгадать. Моя дочь Арнауда только умилялась: такой умный и способный у нее сын! - голос вдоствующей герцогини дрогнул при упоминании оставшейся в Окситании дочери. - А потом он стал говорить загадками уже нарочно, чтобы соглядатаи отца ничего не поняли...

Альпаида кивнула, все больше убеждаясь в правильности своих догадок. Она не сомневалась, что дети подслушали нечто очень важное.

- А не можешь ли ты, тетушка, угадать хоть что-то из частей их загадки? К примеру, ясень Иггдрасиль? Да, я знаю: это Мировое Древо, связывающее все сущее. Но, если речь идет о нем самом, значит, это не более чем сказка. Не может ли так называться что-нибудь поближе, у вас, в Окситании?

- Да нет, не должно. Хотя... - Нантильда осеклась, что-то вспоминая. - Да: Реймбаут называл Иггдрасилем главный герцогский замок, Звездную Цитадель.

"Ах, вот и "яркие звезды", что должен унаследовать птенец кукушки, при живых родителях подброшенный в чужой дом, - мысленно продолжила Альпаида. - А "уйти на радугу" во все времена означало умереть, ведь радуга соединяет небесный мир и земной... Бедная тетушка Нантильда, похоже, тебя ожидает новое горе! Но не прямо сейчас. Надо подумать, как лучше подготовить тебя."

Да: из слов Нантильды ей уже тогда пришло в голову точное разъяснение, однако ни один мускул не дрогнул на приветливом лице дочери Дагоберта Лиса. Окинув взглядом детей, графиня Кенабумская почтительно обратилась к королеве:

- Государыня: разреши мне сопровождать моего сына и юную виконтессу к моему супругу! Он сейчас у Его Величества, однако послание нибелунгского посла, что должен передать Ангерран, не терпит отлагательств. И заодно, мы спросим совета у майордома по поводу загадки принца Окситанского. Мой супруг так образован, он столько знает, что, уж наверное, найдет и здесь скрытый смысл.

- Ступайте! - отпустила их королева Бересвинда.

Альпаида с детьми покинули картинную галерею, а дамы остались там.

Идя по переходам замка, Матильда с удивлением поглядывала на мать своего друга, которая выслушала их предупреждение и отнеслась серьезно, как немногие из взрослых. То, что графиня с таким почтением говорила о своем супруге, майордоме, было совершенно естественно для девочки, ибо Карломан Кенабумский заслуживал почтения. Но тогда еще она не догадывалась, что Альпаида разгадала загадку и сама, и что ее муж во многих политических вопросах советуется с ней.  И ее не задевало, когда люди после восхищались успехами Карломана, не подозревая заслуг его жены: ибо они были единым целым.

Ни о чем таком Матильда в ту пору не подозревала, да и не могла понять по возрасту. Но, глядя, как весело идет ее друг Ангерран рядом со своей матерью, такой изысканной дамой, поняла, что он теперь вовсе не тревожится о подслушанной ими тайне, потому что она передана в надежные руки. Мысленно ставя рядом с Альпаидой ее великолепного супруга, Матильда ощутила уже тогда, зарождающимся женским чутьем, что они достойны друг друга. И ей захотелось со временем стать похожей на графиню Кенабумскую - такой же элегантной, гордой без высокомерия, безукоризненно владеющей собой, умной и способной выслушать, чтобы люди приходили к ней за помощью.
« Последнее редактирование: 25 Ноя, 2022, 22:25:45 от Артанис »
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Карса

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1016
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 672
  • Грозный зверь
    • Просмотр профиля

Не сомневаюсь, что в подслушанном детьми разговоре речь идёт о вещах серьезных и недобрых. Кто-то умер или, скорее, убит. Вероятно, дочь Нантильды. Матильда выбрала достойный образец для подражания.
Хорошо, что Хильдеберт с Кримхильдой помирились. Но поход против альвов не кажется мне хорошей идеей. И вообще Хильдеберту бы не королём быть, а воином. Нет у него государственного ума, ещё и слушает кого попало.
Записан
Предшествуют слава и почесть беде, ведь мира законы - трава на воде... (Л. Гумилёв)

Convollar

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6024
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 10775
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля

Не пытаясь разгадывать загадку, могу только предположить, что речь идёт о королевской семье. Жаль Нантильду, её жизнь сладкой не назовёшь, но ещё больше жаль юную Матильду. Этот эпизод из прошлого, но мы уже знаем кое-что о будущем. Этот Реймбаут ничего хорошего с собой не несёт.
Записан
"Никогда! Никогда не сдёргивайте абажур с лампы. Абажур священен."

katarsis

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1256
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 2662
  • Я изменила свой профиль!
    • Просмотр профиля

Да уж, Матильду жалко с таким муженьком. За что её так? Конечно, девушки обязаны выходить, за кого скажут, но Матильда ведь уже вдовой была, если я ничего не путаю, когда её за герцога Окситанского выдавали.
Записан

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6103
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля

Благодарю вас, эрэа Карса, эрэа Convollar, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
Не сомневаюсь, что в подслушанном детьми разговоре речь идёт о вещах серьезных и недобрых. Кто-то умер или, скорее, убит. Вероятно, дочь Нантильды. Матильда выбрала достойный образец для подражания.
Хорошо, что Хильдеберт с Кримхильдой помирились. Но поход против альвов не кажется мне хорошей идеей. И вообще Хильдеберту бы не королём быть, а воином. Нет у него государственного ума, ещё и слушает кого попало.
Браво! :) Вы догадливы, прямо как Альпаида! :) Впрочем, я и раньше замечала в Вас это ценное качество! ;)
Думаю, что Матильде будет чему поучиться. Вот только жаль, что ей не судьба, согласно эпиграфу этой главы, быть той женщиной, что стоит за великим мужчиной. Первый муж умер, а второй оказался ее недостоин.
Хильдеберт был все-таки третьим сыном в королевской семье, и вряд ли его готовили на престол. Да и его матушка, насколько можно понять, не поощряла в своих детях самостоятельность мышления. А теперь уже - "что выросло, то выросло".
Не пытаясь разгадывать загадку, могу только предположить, что речь идёт о королевской семье. Жаль Нантильду, её жизнь сладкой не назовёшь, но ещё больше жаль юную Матильду. Этот эпизод из прошлого, но мы уже знаем кое-что о будущем. Этот Реймбаут ничего хорошего с собой не несёт.
Все правильно; только в Окситании герцоги, а не короли.
Увы, да. :'( Как выясняется, она о будущем муже многое знала задолго до того, как он им стал. Хотя, с другой стороны, выходит за такого с закрытыми глазами - еще хуже.
Да уж, Матильду жалко с таким муженьком. За что её так? Конечно, девушки обязаны выходить, за кого скажут, но Матильда ведь уже вдовой была, если я ничего не путаю, когда её за герцога Окситанского выдавали.
Да, вдовой, причем вдовой короля, Хлодеберта VII, старшего сына Паучихи, брата нынешнего правителя. Государственные интересы потребовали, чтобы выбрали ее. А с другой стороны, там только женщина с таким умом и характером и могла чего-то добиться. Кого-то попроще он бы прожевал и выплюнул, или тоже отправил бы "на радугу", если бы вздумала ему перечить, по типу Кримхильды.

Глава 32. Премудрость женщин (продолжение)
Между тем, в кабинете короля Хлодеберта VI уже знали самое главное о событиях в Окситании: что герцогиня Арнауда, свергнутая своим супругом, погибла при невыясненных обстоятельствах. Ее тело нашли у подножия самой высокой из башен Звездной Цитадели, со следами падения с огромной высоты.

Об этом сейчас король беседовал со своим единокровным братом и майордомом, Карломаном Кенабумским, стоя с ним вместе над чертежом Окситании и ее окрестностей, разложенным на столе. Мысленно они прикидывали, как по дорогам герцогства поскачут арвернские войска, какие пути удобнее будут для конницы и обозов. Если, конечно, дойдет до войны. На всякий случай, к ней следовало быть готовым всегда. Однако полученные вести не очень-то воодушевляли короля и майордома.

- Что-то странное есть в смерти герцогини, - нахмурился Хлодеберт VI. - Ее мужу намного выгодней было бы оставить ее в заложниках на случай новых мятежей. Теперь у тех, кто поддержит законного наследника, будут развязаны руки...

Карломан задумчиво кивнул в ответ. Он тоже не ожидал такого стремительного поворота событий. Для того ли он спасал вдовствующую герцогиню Нантильду с ее внуком, чтобы теперь Арвернии угрожало быть втянутой в войну? Окситания, богатая и роскошная, "край любви и песен", так заманчиво лежавший между двух соседних королевств, была настоящим осиным гнездом. Венетийская Лига, с ее соперничеством патрицианских семейств, не говоря уж о распрях арвернских вельмож, казалась Карломану простой и понятной в сравнении с Окситанией. Труднее улаживать дела лишь с Советом Бетморры, но то касалось его одного. А об Окситании, думалось Карломану, еще поболит голова у многих людей!

- Узурпатору совсем не выгодна эта смерть, - задумчиво согласился Карломан.

Король, тяжело вздохнув, пронзительно взглянул на брата, ожидая, что тот подаст ему хороший совет. Карломан бывал в Окситании, выполнял трудные задания с нешуточным риском для жизни, и лучше разбирался в тамошней обстановке.

- Реймбаут потребует от нас возмездия за гибель матери, чтобы нашими руками таскать каштаны из огня, - задумчиво проговорил он. - Однако, я думаю, влезть в войну гораздо проще, чем потом выйти из нее достойно и с наименьшими потерями... Я полагаю, что внуку Нантильды будет полезно подождать.

- Ты считаешь, сейчас уместно учить терпению юношу, потерявшего мать? - удивился король.

- Я думаю, что у Реймбаута его политическая судьба складывается лучше, чем у его отца, даже после смерти Арнауды, - загадочно отозвался Карломан.

Больше он ничего не стал уточнять, ожидая вестей от посла Нибелунгии. Шпионы соседнего королевства уже давно следили за окситанским двором, и должны были знать больше, чем арверны, с которыми иногда обменивались сведениями.

Король кивнул, соглашаясь:

- И без того у Арвернии сейчас немало забот, чтобы ввязываться в новую войну. На западных границах викинги продолжают набеги. А в столице не все принцы крови поддерживают меня. Иным, пожалуй, хотелось бы, чтобы я оступился, как оступилась Арнауда Окситанская, - он зловеще усмехнулся. - К счастью, среди моих родичей есть и те, чья верность проверена делами и многолетней службой! Ты, мои дяди - Дагоберт и Теодеберт, дедушка Сигиберт, - столько раз доказывали, что благо Арвернии - наше общее дело! И, если мы и дойдем до войны с Окситанией, то лишь когда я и мой совет сочтем нужным, а не по первому требованию мальчишки!

Карломан одобрительно кивнул брату.

- Ты говоришь, как подобает королю Арвернии!

В это время послышался стук в дверь, и вошли двое королевских родственников: коннетабль, Сигиберт, тогда еще не прозванный Древним, и Дагоберт Лис, маршал запада. Они вошли без доклада что дозволялось лишь ближайшим и наиболее доверенным родственникам короля. Остановились, глядя на единокровных братьев, короля и майордома, столь схожих внешне, не считая необычных глаз Карломана, доставшихся ему от матери.

Сигиберт подошел к столу и остановился между братьями, а Дагоберт держался рядом с ним, но на шаг позади.

- Мы по поводу последних новостей, - Сигиберт, в то время еще бодрый и крепкий, несмотря на почтенные годы.  И он, и Дагоберт держались как обычно, с подчеркнутым спокойствием, но именно это выдало Карломану, столь хорошо знающему обоих, что они взволнованы гораздо больше, чем хотят показать.

- О гибели герцогини Арнауды? - уточнил король.

- Не к добру для нас это случилось. Такое ощущение, что кто-то пытается втянуть нас в распрю с Окситанией. Молва, конечно, припишет гибель герцогини ее мужу-узурпатору, хотя, если рассудить, ему это не выгодно. Самым мудрым для нас будет не спешить, - Сигиберт дальнозорко отстранился, разглядывая чертеж.

Дагоберт Лис ничего к этому не добавил, но выразительно поглядел на Карломана. Уж он-то мог быть уверен, что тот всегда действует мудро: сам воспитал его, передал навыки полководца и государственного деятеля, отдал ему в жены свою дочь, и первым приветствовал назначение Карломана на важнейшую должность в королевстве. И теперь он не сомневался, что Арверния вмешается в окситанские дела не прежде, чем будет нужно.

А пока что все четверо государственных мужей склонились над чертежом Окситании, на всякий случай продумывая возможные пути наступления и отступления, выбирали наиболее проходимые дороги, минуя болота, непролазные лесные чащи, а также заповедные места, где людям лучше не появляться. Хотя никто из них не стремился к войне, но все сходились на том, что рано или поздно решать окситанскую проблему все равно придется, и лучше всего подготовиться к возможному походу заранее, изучить все обстоятельства.

- Что-то долго нет известий от нибелунгского посла, - нахмурился король, обращаясь к Карломану. - Ты ведь уже давно сделал ему запрос и как раз по поводу Окситании. Что же твой сын не приносит ответ?

Карломан промолчал. Он и сам начал беспокоиться: где же его первенец Ангерран, паж короля, которому поручено доставить ответ нибелунгского посла? Он ведь должен понимать, какое важное дело ему поручили!

Но как раз в этот миг в дверь вновь тихонько постучали, и вошла Альпаида в сопровождении Ангеррана и Матильды.

- Государь! Позволь нам войти по важному делу, - проговорила графиня, прежде чем переступить порог.

Король высоко поднял брови, увидев с ней двоих подростков. Но, уловив выразительный взор Карломана, кивнул.

- Входи, Альпаида! Мы ждем последних вестей по поводу Окситании.

- Мы вторглись без приглашения как раз по этому поводу, - войдя в кабинет, Альпаида приветствовала короля и его близких глубоким книксеном. Матильда повторила ее движения, как котенок за кошкой, а Ангерран учтиво поклонился, словно невзначай показал свиток с печатью Нибелунгии.

- А, наконец-то ответ! Карломан, прочти, что там! - велел король, словно бы разом позабыв о присутствии двух детей.

Майордом взял из рук сына свиток и, развернув, показал королю, так, что они стали читать вместе. Перед тем Карломан и Альпаида обменялись выразительными взорами, словно без слов понимали друг друга. Матильда уловила их переглядывание, и ей почудилось, что жена майордома одним лишь взглядом поведала супругу, с чем они пришли.

Сейчас девочка смотрела, как король и майордом читают письмо, одинаково хмурят черные брови, - видно, известия не из приятных. Они были очень похожи, двое сыновей Хлодеберта Жестокого. Но Матильда, как при первой встрече, подумала, что отец Ангеррана все же гораздо красивее. А от взгляда его изумрудно-зеленых глаз мурашки по коже бежали, и одновременно - хотелось, чтобы поглядел еще.

Но теперь она видела рядом с Карломаном и его супругу - спокойную, мудрую, присутствующую на совещании короля и вельмож как равная им.

И это было правдой: Альпаида превосходно разбиралась в политике, так что и муж ее, и отец нередко спрашивали у нее совета. Тем более, что Карломан до своего последнего назначения бывал-то в Арвернии, собственно, наездами, подолгу разъезжал по окрестным странам с дипломатическими поручениями. В то время как Альпаида, оставаясь дома, при дворе была как рыба в воде, и следила за обстановкой для них обоих. Вот и сейчас она держалась невозмутимо, ожидая, что скажут мужчины, но при этом все молчаливо признали ее право присутствовать на совете, и даже детей никто не просил удалиться, только потому что она привела их.

Дочитав письмо, Карломан обратился к супруге и обоим военачальникам:

- Печальные вести подтверждаются. Герцогиня Арнауда Окситанская погибла, сбросившись или сброшенная с главной башни Звездной Цитадели. Нибелунгский посол сообщил, что при дворе ничто, казалось, не предвещало несчастья. После бегства герцогини Нантильды и наследника, узурпатор дорожил, как зеницей ока, заложницей, что еще осталась в его руках. Его соглядатаи окружали ее постоянно.

- Но не уследили... - покачал головой Дагоберт, думая о своей сестре Нантильде, которой предстояло узнать тяжелую весть.

- Будто бы в ночь перед гибелью герцогини в замке видели незнакомого очень высокого человека. Но наутро там не обнаружили никого, кроме постоянных слуг герцога, так что неизвестно, правда ли это, - печальным тоном продолжал Карломан.

Ангерран с Матильдой переглянулись широко распахнутыми глазами, и девочка едва сдержала возглас. Лишь почувствовав на себе твердый взгляд графини Кенабумской, сумела взять себя в руки.

Майордом обернулся к своей супруге и ее юным спутникам, уловив мимолетную пантомиму, словно и не был только что поглощен чтением письма.

- Так о чем вы с этими отроками хотели сообщить, моя дорогая? - спросил он, словно бы не удивляясь.

Альпаида положила руки на плечи Ангеррану и Матильде.

- Наш сын вместе с виконтессой Кампанийской осмелились побеспокоить вас как раз по этому поводу. Им довелось услышать весьма странный, но, несомненно, важный, и, по всему видно, трагический разговор.

Под пристальным взором Карломана, а затем - самого короля и его военачальников, Ангерран вновь пересказал высокому собранию загадочную беседу Реймбаута Окситанского с его необыкновенно рослым спутником.

Все еще держа одной рукой письмо нибелунгского посла, Карломан пальцами другой щелкнул по нему.

- Вот и разгадка нашей шарады! Вы молодцы, что сообщили нам все, как есть, - обратился он к сыну и его подруге. - Впредь я не посоветую вам вмешиваться в дела, с которыми вам еще рановато справляться. Но, уж если узнаете о чем-то важном - слушайте, запоминайте и сообщайте мне или графине Альпаиде. Быть может, вы очень помогли нам!

Ангерран гордо переглянулся с Матильдой: мол, гляди, я же говорил, что нас выслушают и поймут!

Если бы королева Бересвинда Адуатукийская услышала, как кого-то из ее детей хвалят за рискованные похождения - самому королю выцарапала бы глаза. Графиня де Кампани устроила бы скандал, оглушив криком виновного. А вот Альпаида Кенабумская только тихо улыбнулась, держа сына за плечо, как будто хотела сказать: "Я рада, что мой сын растет достойным доверия, и что на него можно положиться, как на взрослого мужчину".

Меж тем, король заметил, еще раз пробежав письмо глазами:

- То, что услышали мой паж и юная виконтесса, конечно, дополняет всю историю с другой стороны. То, что мы узнали, омерзительно, - он скривился, словно на столе перед ним очутилась скользкая болотная жаба. - Однако что нам с этим делать? Ни на одном суде обвинения двух детей не примут к сведению, даже не будь обвиняемым наследник другого государства.

Но Карломан многозначительно прищурил зеленые глаза, словно готовился послать стрелу в цель.

- Я найду способ убедиться, виновен ли Реймбаут! Мальчишка мнит себя умником, но ему есть чему поучиться.

Дагоберт печально вздохнул.

- Если даже ты докажешь его вину в смерти родной матери, что дальше? Ни один король не имеет права судить другого, ибо тогда против него ополчатся все соседи. Довольно уж и того, что ты, государь, и мы все знаем, кто такой принц Реймбаут, рассчитывающий на нашу помощь.

- О, будь спокоен, дядя: он ничего не получит, пока я жив, - сжав кулаки, пообещал Хлодеберт VI. - Я не могу открыто отказать Реймбауту, потому что он все-таки наш родич. Но долго же ему придется ждать, чтобы Арверния взялась за его интересы!

- Если только интересы королевства этого не потребуют, - проговорил Карломан тихо, но так, что Альпаида и стоявшая возле нее Матильда расслышали и запомнили эти слова.

Карломан как в воду глядел. При жизни Хлодеберта VI и его старшего сына Арверния не оказывала никакой поддержки Реймбауту Окситанскому. Но, когда погиб его отец, узурпировавший трон, Окситании грозило скатиться в полный хаос. Среди возможных наследников никто не пользовался всенародной поддержкой. Не все окситанские вельможи хотели видеть на троне Реймбаута, у которого была скверная репутация, но прочие претенденты не имели надежных прав на престол. Его дядя по отцу объявил себя герцогом и заручился поддержкой Нибелунгии. Все это разжигало в стране очаги войн и мятежей, и, в итоге, арверны решились вмешаться. Интересы королевства потребовали прекратить смуту возле своих границ и восстановить Реймбаута на престоле, в обмен на то, что он признал себя вассалом арвернской короны. А, чтобы надежнее привязать к Арвернии герцога Окситанского, решили дать ему жену из королевского рода. Выбор пал на Матильду, вдову короля Хлодеберта VII.

Она навсегда запомнила слова, что ей тогда сказал Карломан:

- Не стану лгать: я не отдал бы ему свою сестру или дочь, и мне безумно жаль, что именно тебе выпала эта доля. Но ты, возможно, единственная из молодых дам при дворе, что справишься, Матильда. Ты умна и образованна, ты многому научилась при дворе. Если бы твой муж не скончался так рано, ты стала бы одной из величайших государынь, однако, к сожалению, боги распорядились иначе. Быть вдовой короля тоже почетно: Радегунда, Нантильда, Бересвинда - доказательство тому. Но у тебя не осталось сына, только дочь, которая наследовать не может. Однако у тебя осталось нечто более значимое: бесценный жизненный опыт в сочетании с молодостью и красотой. Поверь мне: это сочетание может свести с ума любого мужчину! - ах, как блеснули в тот момент его яркие зеленые глаза! - Отдать Реймбауту юную неопытную деву - означало бы вправду бросить ее в пасть волку. Но ты, Матильда, справишься! Так требуют интересы государства, а ты достаточно хорошо в них разбираешься. Твое замужество - меньшее из зол, моя дорогая.

И она, подумав и хорошенько взвесив все, согласилась быть принесенной в жертву политике, как жертвуют животных, угодных богам.

И все же, она не зря с самого детства получила от Карломана и Альпаиды уроки жизни и политики. Благодаря им она, по крайней мере, понимала, почему ее судьба складывается так, а не иначе, и старалась ее встретить достойно, как могла бы на ее месте Альпаида Кенабумская. Зная, что за человек достался ей в мужья, Матильда смогла добиться у него независимости, и теперь жила как свободная женщина. Ей было жаль лишь сына, которого Реймбаут оставил при себе, уготовив ему почти ту же судьбу, что была у него самого, "птенца кукушки", сироты при живых родителях.
« Последнее редактирование: 27 Ноя, 2022, 09:06:52 от Артанис »
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

katarsis

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1256
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 2662
  • Я изменила свой профиль!
    • Просмотр профиля

Вот ведь, политика. Знали, каков этот Реймбаут, и всё равно, в итоге, поддержали. :( Хорошо хоть Матильде не приходится с ним жить. Но всё равно, согласиться на этот брак - это требовало от неё большой смелости. Если уж он родную мать не пожалел, то жену точно прикончит и не чихнёт, если понадобится.
Записан

Convollar

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6024
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 10775
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля

Да, судьбе Матильды не позавидуешь, как, впрочем, и судьбе любой принцессы из правящего дома.
Цитировать
И она, подумав и хорошенько взвесив все, согласилась быть принесенной в жертву политике, как жертвуют животных, угодных богам.
Воистину. И ведь не только Матильду принесли в жертву, сын её тоже в какой-то мере жертва. Однако, если заглянуть в будущее, о котором мы читали, Фредегонда сделала правильный выбор, решив взять за образец Матильду Окситанскую.
Записан
"Никогда! Никогда не сдёргивайте абажур с лампы. Абажур священен."

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6103
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля

Большое спасибо, эрэа katarsis, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Вот ведь, политика. Знали, каков этот Реймбаут, и всё равно, в итоге, поддержали. :( Хорошо хоть Матильде не приходится с ним жить. Но всё равно, согласиться на этот брак - это требовало от неё большой смелости. Если уж он родную мать не пожалел, то жену точно прикончит и не чихнёт, если понадобится.
Все равно пришлось ради политических выгод его сажать на престол, воевать из-за него, отдать ему в жены Матильду. По-видимому, Реймбаут Окситанский для правителей Арвернии - "сукин сын, зато наш сукин сын", как выразился, вроде бы, один из американских президентов.
На месте Матильды любая другая женщина наверняка могла бы пострадать еще больше. Она хотя бы разбирается в политических играх.
Да, судьбе Матильды не позавидуешь, как, впрочем, и судьбе любой принцессы из правящего дома.
Цитировать
И она, подумав и хорошенько взвесив все, согласилась быть принесенной в жертву политике, как жертвуют животных, угодных богам.
Воистину. И ведь не только Матильду принесли в жертву, сын её тоже в какой-то мере жертва. Однако, если заглянуть в будущее, о котором мы читали, Фредегонда сделала правильный выбор, решив взять за образец Матильду Окситанскую.
Да! :) Все повторяется: Матильда взяла за образец Альпаиду, Фредегонда - Матильду. Надеюсь, что сумеет от нее почерпнуть лучшее.

Глава 32. Премудрость женщин (окончание)
Обо всем этом сейчас вспоминала Матильда Окситанская, ласково приобнимая за плечи оцепеневшую Альпаиду, которая многому научила ее.  Она понимала, как тяжело графине сейчас. Чуть поглаживая ее по спине и плечам, Матильда ожидала, когла супруга Карломана соберется с силами, чтобы поделиться с ней своим горем. Потому что нельзя было вечно носить в себе столь сильную боль, она сожгла бы изнутри любого человека. Альпаида и без того слишком долго скрывала свои страдания, вела себя при Малом Дворе и вообще на людях, как будто ничего не случилось.

Матильда была одной из немногих, кто мог представить, как кровоточит сердце графини Кенабумской. Ведь она сама училась у нее владеть собой, оставаться хладнокровной, когда впору бывало выть от боли.

Наконец, Альпаида шевельнулась и чуть повернула голову к молодой женщине.

- Как жестоки к нам боги... - голос ее был сух, как пепел отгоревшего костра. - Они подарили нам надежду, а теперь грозят ее отнять... Мой Карломан... Он...

Матильда стиснула зубы до боли. То, о чем не договорила Альпаида, мучило и ее саму. Не только из-за Карломана, которого любила всю жизнь в сердце своем. Но и из-за его супруги, что была так проницательна и мудра.

Нынешняя герцогиня Окситанская испытывала благодарность к Альпаиде не меньше, чем к Карломану, за уроки жизни и политики. У графини Кенабумской она научилась, участвуя в государственных делах, оставаться женщиной. Благодаря урокам Карломана и Альпаиды, ее сочли достойной сделаться королевой. Она искренне старалась полюбить своего первого мужа, царственного племянника Карломана. Ибо Хлодеберт VII был похож лицом на своих отца и деда - а следовательно, и на дядю... Вспоминая теперь своего первого мужа, Матильда думала о том, что он был достойным человеком и правителем. Если бы он не скончался так рано, они могли бы прожить хорошую жизнь.

Именно Альпаида в свое время проницательно разглядела, каким благоговейным взглядом смотрит Матильда на Карломана. Даже строгая графиня де Кампани не сразу поняла сердце своей дочери. Когда Матильда, продолжая дружбу с Ангерраном, приходила в гости к его родителям, у нее загорались глаза при виде майордома, и сердце учащенно билось. Если же он обращался к ней с беседой, девушка гордилась собой и прилагала большие усилия, чтобы поддержать любой разговор; она работала над собой и много читала, чтобы быть достойной для него собеседницей. Ей казалось тогда, что она ведет себя осмотрительно, однако Альпаида распознала ее девичье сердце. Лишь спустя много лет повзрослевшая Матильда смогла понять, насколько мудро жена Карломана действовала тогда.

Любая другая женщина на месте Альпаиды позаботилась бы, чтобы у молодой соперницы не было впредь возможности видеть ее мужа. Но не так поступила графиня Кенабумская! Она побеседовала с Матильдой с глазу на глаз и намекнула, что знает о ее любви к Карломану. Дружески беседуя с девушкой, она стала наставлять ее в обязанностях жен государственных деятелей, направив ее честолюбие в иное русло. Ибо дочь Старого Лиса разглядела в Матильде задатки одной из тех мудрых женщин, что способны влиять на судьбы стран и народов, даже там, где правят мужчины.

Вот почему Матильда была так благодарна Альпаиде. Какой мудрой и терпеливой была тогда графиня Кенабумская, и в то же время - насколько обходительной, знающей, остроумной! Сейчас-то Матильда понимала, что была тогда в сравнении с ней наивной девчонкой, все преимущество которой - в молодости и красоте. В Альпаиде жила сила духа, которой дочь канцлера, будущая королева и герцогиня Окситанская, еще не ведала.

А сейчас? Глядя на измученное лицо супруги Карломана, Матильда с трудом находила слова, чтобы утешить ее, - те слова, каким хотела бы верить сама. Пришло ее время быть сильной и мудрой. Разве не этому ее учили Карломан и Альпаида, готовя к жестокому миру политики?

Повернув голову, Альпаида слабо вздохнула. Она сознавала, что делает для нее Матильда, и всеми остатками своих чувств испытывала благодарность к ней. Как к дочери, которой никогда не было у них с Карломаном...

- Видишь ли, моя дорогая Матильда... Чем  больше проходит времени, тем быстрее заживает его страшная рана, но между тем... - голос женщины прервался, словно тяжелая, безжалостная рука стискивала ей горло: - Но между тем... Мой... Мой Карломан... Все дальше уходит от всех нас...

У Матильды тревожно сжалось сердце... Отгоняя безнадежные мысли, она вновь попыталась убедить, осторожно выбирая слова:

- Небеса не будут столь жестоки, чтобы заставить нас <i>теперь,</i> - она выделила это слово, - оплакивать величайшего, самого доблестного из мужей (она не называла имени Карломана, полагая, что это причинило бы боль его супруге). - Ведь боги послали ласточку, чтобы спасти его...

- Ласточку? - переспросила Альпаида медленно, будто едва проснулась.

Матильда кивнула, радуясь про себя, что собеседницу хоть что-то заинтересовало.

- Да, да! Ведь на ристалище невесть откуда взявшаяся ласточка метнулась в лицо королю, помешала нанести окончательный удар. Говорю тебе: это знамение свыше!

- Если бы истиной было то, что ты говоришь! - с глубоким вздохом произнесла Альпаида и дрожащей рукой обвела знак солнечного круга.

Немного помолчав, она спросила, желая хоть на миг отвлечься от раздирающей душу невыносимой боли:

- Я что-то слышала, будто эта ласточка приручена одной девушкой из свиты принцессы Бертрады. Это так?

- Ее кузиной, названой внучкой  герцога Гримоальда Шварцвальдского, - уточнила Матильда. - Мне не так давно довелось побеседовать с этой девушкой, Фредегондой. Она не только поистине хороша собой, но и весьма умна, как мне показалось. Твоя свекровь, Женевьева Армориканская, перед отъездом просила меня помочь Фредегонде прижиться при дворе.

Альпаида почтительно кивнула при упоминании матери Карломана.

- Если матушка Женевьева за нее прочит, значит, девушка впрямь заслуживает внимания! Ты говоришь - названая внучка герцога? Стало быть, она приходится кузиной королеве Кримхильде, - Альпаида безошибочно помнила все родословные правящих домов Арвернии и сопредельных стран.

Матильда кивнула.

- Королева Кримхильда приняла принцессу Бертраду и Фредегонду, как родных сестер. Если эта девушка останется при Малом Дворе в качестве фрейлины и сумеет грамотно распорядиться своими возможностями, мы вскоре увидим новую восходящую звезду.

И вновь Альпаида кивнула ей в ответ, в свою очередь вспоминая былые времена.

- Что ж, при дворе всегда нужны сильные, незаурядные дамы, владеющие не только красотой, но и умом! А ты, Матильда, в свою очередь, поможешь ей занять достойное место? Чтобы она посвятила свои способности на пользу не только себе, но и Арвернии?

Матильда обменялась с ней взглядами, исполненными понимания. Все как будто повторялось вновь, новое поколение приходило на смену прежнему и училось у него.

- Я постараюсь стать ей полезной, учить ее, как ты учила меня.

На изможденном лице графини Кенабумской мелькнула бледная тень былой улыбки.

- Значит, мы, - при этом слове ее голос дрогнул, - не зря старались передать тебе все, что в наших силах!

Да: у юной Фредегонды не было недостатка в покровителях, что разглядели ее возможности и готовы были помочь освоиться при дворе короля Арвернии. И у нее, еще девочки-подростка, было достаточно врожденной мудрости, чтобы заручиться поддержкой опытных и влиятельных людей.

Фредегонда готовилась, став фрейлиной королевы, тихо и незаметно принести целебную воду в покои раненого майордома.

***

А в это время королева Кримхильда в своих покоях поведала Ираиде и Ротруде о своей беседе с королем. Она дала понять обеим дамам, что ждет от них совета.

В первый миг обе ее приближенные обрадовались, что королева и ее супруг смогли понять друг друга. Но тут же выяснилось, что и здесь не так-то просто.

- Государь желает объявить Священный Поход против Других Народов. И... ему нужно, чтобы я сопровождала его. А у меня, сама не знаю почему, его новый замысел вызывает тревогу, - призналась Кримхильда.

- Государыня, я понимаю тебя, - проговорила Ираида. - У меня на родине люди предпочитают заручиться поддержкой альвов, которых у нас зовут дивиями. Так же и в Арморике, среди "детей богини Дану". Но в Арвернии другой обычай, насколько я понимаю.

- Да; однако я никогда не представляла, что мой супруг ополчится против них.

Ротруда задумчиво вздохнула; она-то знала, что мужчины бывают очень упрямы и далеко не всегда справедливы.

- Если позволишь мне сказать, государыня: женщины почти никогда не могут помешать мужчинам, когда теми овладевает воинственный пыл, - она вспомнила, как ее покойный муж, облачившись в доспехи, горделиво отправился на турнир, собираясь бросить вызов самому герцогу Гворемору. - Можешь ли ты надеяться отговорить короля от Священного Похода?

Кримхильда медленно покачала головой.

- Даже будь я ему женой и подругой в больше степени, чем сейчас, вряд ли король послушал бы меня! Если бы вы видели, как у него горят глаза при мысли о войне с Другими Народами, какие подвиги он намерен совершить! Я и сама верю, что он на многое способен, и мне всегда хотелось гордиться своим мужем. Но я представляла себе подвиги при защите отечества. Сомневаюсь, принесет ли этот поход славу королю и Арвернии.

Ираида взглянула на королеву и проговорила осторожно, но в то же время - с достоинством, как более опытный человек:

- Государыня, лучше всего не давать мужчине понять, что  сомневаешься в его доблести и славе! Большинство из них относятся к подобным вопросам совсем иначе, чем мы. Если ты дорожишь достигнутыми с таким трудом добрыми отношениями с королем, - прошу тебя, не возражай ему прямо! Лучше всего добиться, чтобы он сам хотел слушаться тебя. Чтобы ему было приятно тебя радовать.

- Он уже попытался порадовать, - горько усмехнулась Кримхильда, вспомнив вызов короля нибелунгским рыцарям.

- Теперь сложится по-другому: ведь ты лучше узнала своего супруга, его слабые места, - убеждала Ротруда.

Молодая королева утомленно прикрыла глаза. Все, что довелось ей сегодня узнать, волновало ее, кипело в голове, требуя все обдумать, и не раз. Но рассуждать желательно на свежую голову.

Дамы заметили ее усталый вид.

- Государыня, тебя ожидает разобранная постель. Ты можешь прямо сейчас лечь спать, если хочешь.

- Благодарю вас! Вы обо всем позаботились, - слабо улыбнулась Кримхильда. - Хотя, погоди... Ротруда, ты составила приглашение для моей кузины Фредегонды?

- Составила, государыня, - кивнула ее статс-дама.

Однако Ираида Моравская внезапно нахмурилась.

- Государыня, я думаю, что тебе нежелательно предпочитать одну кузину другой!

- Но принцесса Бертрада, которую я назвала сестрой, сама отвернулась от меня и слушается королеву-мать! - горячо воскликнула Кримхильда.

- Тем более, тебе нежелательно ссориться с нею, - настаивала на своем Ида. - Ты сама даешь повод королеве-матери порочить тебя и толкаешь принцессу на ее сторону. Королева Бересвинда ей внушит, что ты пренебрегаешь ею, не приглашая к себе. Сейчас ты еще можешь сохранить хорошие отношения с принцессой Бертрадой. Да и Фредегонде будет легче при дворе, если никто не подумает, что ты оказываешь ей особое предпочтение.

Молодая королева с силой провела по лбу ладонью, словно остепеняя себя. В сущности, она была бы рада сохранить с Бертрадой дружеские отношения, не желая думать, что та ее предала. При этом, ее восхитило, как Ида все обдумала и обосновала; а вот она сама...

- Благодарю тебя за хороший совет! - она протянула руку жене Гворемора. - А ты, Ротруда, напиши на завтра приглашения для обеих моих кузин - принцессы Бертрады и виконтессы Фредегонды... Вижу, что мне еще предстоит многому научиться, чтобы быть достойной звания королевы! И что бы я делала без вашей поддержки, без вашей мудрости?

- Это не мы мудры, государыня, это жизнь учит нас, не всегда щадя, - скромно отозвалась Ираида. - И от женщины порой требуется больше мудрости, чем от мужчины, поскольку ей труднее добиваться своего силой.

Кримхильда поднялась с кресла, собираясь идти в спальню. Теплым взглядом окинула своих приближенных дам.

- И все-таки, я вас благодарю, что ваша мудрость предостерегает меня от ошибок и помогает скорее обрести опыт, - с чувством проговорила она. - А сейчас я хочу лечь спать. Помогите мне переодеться!

Королева удалилась в свою спальню, и там дамы сняли с нее платье и облачили в ночную сорочку. При этом они не продолжали беседу, но каждая из них размышляла про себя о таинственной женской премудрости, что приходит порой дорогой ценой, достигается с потом и кровью. Хорошо еще, если есть у кого почерпнуть жизненного опыта, не полагаясь только на себя!

- Благодарю вас за все, что вы для меня делаете, мои мудрые дамы! - повторила Кримхильда на прощание, укладываясь в постель.

Они переглянулись и покинули спальню королевы.
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Convollar

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6024
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 10775
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля

Ох, не скоро ещё Фредегонда со своей целебной водой доберётся до Карломана, не скоро! Нет прямых путей в дворцовых лабиринтах.
Записан
"Никогда! Никогда не сдёргивайте абажур с лампы. Абажур священен."

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6103
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля

Благодарю, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Ох, не скоро ещё Фредегонда со своей целебной водой доберётся до Карломана, не скоро! Нет прямых путей в дворцовых лабиринтах.
Может быть, по времени действия и не слишком много времени пройдет. Долго бы не выдержал Карломан. И Альпаида.
А вот нам, вероятно, понадобится по больше времени, чтобы все написать по порядку. Столько событий, персонажей - и обо всех хочется написать!
Сейчас вот опять отвлечемся в другую сторону.

Глава 33. Её Величество, Гвиневера Армориканская (начало)
«Объявляю перед вами, что я посвящу всю свою жизнь, какой быть длинной или короткой она не была, служению вам... Но мне не хватит сил исполнить мою миссию без вашей поддержки и помощи». Королева Елизавета II (1926 - 1922)

А другая королева, Гвиневера Армориканская, тем временем прибыла в Чаор-на-Ри, где от нее должна была потребоваться вся женская премудрость, что даруется только нелегким жизненным опытом.

На площади близ причала собралось море людское. Вся знать Арморики встречала королеву, а позади толпились простые горожане.

Однако наместник Арморики, принц крови Сигиберт Древний, не приехал встретить королеву, как и барон Номиноэ Озерный со своей супругой, Ангарад Мудрой. Они были слишком стары для такой людской толчеи, и остались в замке, чтобы подготовить все к Совету Кланов, что должен был состояться на днях. От имени наместника, королеву встречал ее отец, Риваллон Сто Воронов. Сейчас он, стоя во главе многочисленной свиты, обратился к ней, как подданный, от имени ее народа:

- "Дети богини Дану" приветствуют с великой радостью на родной земле королеву Гвиневеру Армориканскую, что отстаивала свободу и обычаи своего народа перед престолом Арвернии!

При этих словах старец почтительно поклонился своей дочери. Он был восхищен ее силой духа. Она все-таки смогла оставить своего единственного сына на смертном одре, чтобы приехать на родину! Гвиневера была истинной королевой. Но Риваллон внимательным взором увидел, как постарела дочь, какие глубокие борозды провела на ее все еще прекрасном лице боль за сына.

Между тем, при виде королевы раздался многоголосый клич потомков племени, пришедшего из-за моря. Крики: "Да здравствует королева!" заполонили всю площадь. Знатные армориканцы вскинули знамена своих кланов, а простые люди размахивали руками, шляпами, - всем, что оказалось при них. Музыканты продолжали играть самую торжественную из своих мелодий.

Гвиневера обменялась взорами с отцом, замечая огорченно, что и его заставили постареть последние мрачные события. Затем оглядела тех, кто встречал ее. Тут был ее брат Морветен, и Хлодомер Одноглазый, и вожди кланов и их родичи, прибывшие на колесницах. Всех королева хорошо знала, и теперь задумалась, кто из них на совете согласится сохранять мир с арвернами, а кто потребует войны.

Ее отец и муж обменялись выразительными взглядами. Оба они гордились Гвиневерой, но в то же время тревожились за нее. Они понимали, какие чувства спрятала в своем сердце их королева, чтобы теперь держаться достойно своего звания. Долг правительницы был выше материнского.

И если бы хоть можно было поручиться, что все это не напрасно! Народ Арморики любил и почитал свою королеву и ее доблестного сына, и сегодняшние приветствия были искренни. Однако и отец ее, и муж не сомневались, что во время Совета Кланов Гвиневере потребуется вся ее сила духа. Ее матери, отважной Игрэйне, довелось погибнуть за свой народ. Гвиневере же приходилось жить ради него, в любых обстоятельствах, что бы ни происходило на свете. И еще неизвестно, что на самом деле труднее.

За королевой следовали ее племянник, Жартилин Смелый, и два герцога, вожди крупнейших кланов, что сопровождали ее из Арвернии. Всем им хотелось поскорее завершить церемонию приветствия, после которой должно было начаться самое главное. Сразу же по приезду королева была обязана созвать Совет Кланов и объявить день и час, когда они примут решение, что может стать для всех роковым. Миру быть или войне, отомстить за пролитую кровь Карломана, или гордым "детям богини Дану" предстоит в очередной раз смириться?..

Прошествовав к знамени Арморики, что развевалось на высоком шесте, королева поклонилась и протянула руки к нему.

- Пусть боги вечно хранят "детей богини Дану" и их прекрасную землю! - воскликнула она, вкладывая в это пожелание все чувства, с какими возвращалась домой.

К королеве приблизился верховный жрец с подносом, на котором лежал золотой браслет, переливаясь в ярких солнечных лучах. На нем были в незапамятные времена выгравированы священные руны "детей богини Дану", знаки грома и молнии, змеи, птицы, олени, символы солнечной колесницы, и другие изображения. Все, что было почитаемого для племени, пришедшего из-за моря, изображалось на королевском браслете.

Верховный жрец торжественно надел его на руку королеве, вновь венчая ее, как невесту, с землей и народом Арморики.

- Перед Небом и Землей, перед всеми силами земными, подземными и морскими, королева Гвиневера Армориканская подтверждает священный союз со своим уделом, хранимым богами! Как дети отбиваются от рук без матери, так и Арморика тосковала без своей королевы, - торжественно провозгласил жрец, вздымая к небу обе руки.

Королева сумела заставить себя улыбнуться, обводя свой народ блестящим взором изумрудных глаз.

- Я приветствую вас, "дети богини Дану", и продолжаю исполнять мой долг, что поручили боги! Пока в груди моей бьется сердце и кровь бежит по жилам, я останусь замужем за Арвернией, буду матерью своего народа!

Громкий шепот и приглушенные возгласы облетели собравшихся. Каждому - от вождей кланов до последнего рыбака с берегов Леджии, - было известно, что королева оставила на смертном одре своего единственного сына, чтобы прибыть к ним. Она воистину была матерью для каждого из этих крепко сложенных, рыжеволосых, вспыльчивых, скорых на гнев и на радость людей, которым необходим был материнский совет, ее твердое или ласковое слово.

А Гвиневера, подняв руку с браслетом, продолжала размеренным тоном:

- Какие бы трудные времена не приходилось нам с вами переживать, я сделаю все возможное, чтобы оградить вас от бед! Но для этого мне необходима помощь каждого из вас!

Раскатистый приветственный рев "детей богини Дану" заглушил даже музыку рогов и волынок. Казалось, что море вышло из берегов. И по волнам людского ликования королева Гвиневера направилась к запряженной белыми лошадьми колеснице, что должна была доставить ее в замок Чаор-на-Ри.

Слушая приветствия народа, королева размышляла о предстоящем Совете Кланов. Только бы у вождей и воинов возобладал здравый смысл над присущей "детям богини Дану" воинственностью! Только бы не пришло из Дурокортера черной вести, что враз отнимет у нее силы, а быть может, и разум, а всех остальных ослепит и оглушит! Но, если этого не произойдет, ей хватит сил убеждать людей, заклинать во имя жизни Карломана, чтобы не губили себя и свой народ в безнадежной распре.

Старинный тяжелый золотой браслет холодил кожу королевы, напоминая, что прежде всего она замужем за Арморикой.

***

Тем временем, престарелый наместник Арморики, Сигиберт Древний, сидел в своем кресле на балконе, том самом, где две седьмицы назад его с Риваллоном застигла черная весть за игрой в фидхелл. Сейчас он был одет для торжественного приема, с серебряной цепью наместника на шее, однако находился совсем один. Всех слуг и приближенных отослал выполнять различные поручения, чтобы скорее подготовить замок к приезду королевы и к Совету Кланов, что должен был состояться в скором времени.

За эти две седьмицы престарелый принц крови состарился еще больше. Он немало потрудился ради спокойствия Арморики, не щадя своих старческих сил: одним приказывал, других убеждал, вместе с Риваллоном прокладывал те мосты, по которым теперь пойдет некоронованная королева Гвиневера, чтобы сохранить мир в стране. И сейчас ему было приятно вот так, в тишине и покое, сидеть, прикрыв глаза, греться на солнышке, ибо старческая кровь уже плохо согревала тело. Позже ему еще придется выполнять обязанности наместника. Но в этот час в Чаор-на-Ри не было никого, кроме Номиноэ с его женой, Ангарад Мудрой. Они одни, Риваллон, брат Ангарад, да сам Сигиберт еще остались от своего поколения. Уже их дети стали стариками, а кое-кого, увы, не было в живых - например, Ангарад-младшей, что была первой женой его Теодеберта, родила ему Магнахара, ныне маршала востока. Вот, стало быть, сколько поколений успело набежать! Но и самые старшие в свои преклонные годы еще могут быть полезны людям, сколько хватит сил. И не напрасно!

В руках Сигиберт держал свою трость с янтарным наконечником. Однако он не собирался вставать с кресла. Со стороны казалось, что он мирно дремал, сидя, на самом же деле сосредоточенно размышлял обо всем, что происходило вокруг.

Хоть Сигиберт и был принцем Арвернии, но и "дети богини Дану" были ему не чужими. Он связал себя крепкими узами с этой землей и народом, ее населяющим, и искренне желал добра ее жителям. Надеялся, что, по мере того, как чаще будут встречаться межлу собой арверны и "дети богини Дану", станут собираться не для вражды, а для разумного сотрудничества. Наместник мечтал, что они станут чаще заключать межплеменные браки, как он сам со своей Дареркой, и их первенец Теодеберт. А вместе со смешением кровей, как он надеялся, придет и обмен ценностями, лучшими достижениями каждого из племен.

И вот, между народами вновь готова вспыхнуть кровавая распря! Все, чего сумели достичь за эти годы Сигиберт, Риваллон, Номиноэ и другие, готово пойти прахом, если в Арморике вспыхнет пламя восстания. Возвращение некоронованной королевы домой - это лишь начало событий. Престарелый наместник не сомневался, что Совет Кланов больше будет напоминать пляску мечей, как северные викинги именуют в своих сагах битву. А защищать Арморику от хаоса предстоит хрупкой женщине. Одни лишь боги знают, сколько сил потребовалось Гвиневере уже на то, чтобы приехать, оставив при смерти своего единственного сына. Если бы все смогли ее понять!

От рокового Совета мысли Сигиберта перешли к Гвиневере, которую он любил как родную дочь, тем более, что она приходилась племянницей его Дарерке. Гвиневера - настоящая правительница, мать для своего народа, не только для родного сына. Хотя всем, вроде бы, известно, что правитель - все равно что родитель в большой семье. Но слова как монеты: переходя от человека к человеку, они стираются, утрачивают блеск и вес, и уже редко кто задумывается, что значит в самом деле быть отцом или матерью своему народу, какая это тяжкая ноша!

Но к Гвиневере только это торжественное именование и подходило, оно обретало подлинный смысл, выражало самую суть.

"Да помогут тебе боги и люди, девочка!" - мысленно обращался девяностолетний старец к почти семидесятилетней королеве, которой предстояло удержать свой беспокойный народ в повиновении.

Затем он подумал о самом Карломане, которого, как старейший в роду, также считал за названного внука. Неужели ему все-таки не видать спасения? Вороны Риваллона каждый день приносили вести о состоянии раненого, и, хоть не сообщали самого худшего, но и утешительных вестей пока не доходило.

Сердце у Сигиберта болезенно сжалось. Любую судьбу для Карломана мог он представить, только не такую! Встретить смерть от меча короля, оказавшегося недостойным своего звания, родного племянника, которого пытался образумить, - это было слишком мелко для доблестного и мудрого Почти Короля! Кроме того, такая гибель только создавала проблемы, угрожала ввергнуть в войну народы, которым он принадлежал кровью и душой своей. Если вообще можно было представить, что Карломан, в ком жизненные силы кипели больше, чем в любом другом человеке, когда-нибудь умрет, это должна была быть совсем другая смерть. В подвиге, о каком века спустя станут петь арвернские миннезингеры и филиды "детей богини Дану". Он был достоин ценой своей жизни одолеть страшное зло, что не по силам никому другому. А самое главное - Карломан заслуживал умереть так, чтобы его гибель сплачивала людей, а не разъединяла, чтобы благодаря ему у каждого все перевернулось в душе, и она очистилась бы, омылась ключевой водой, чтобы и бесчувственный пень мог сказать: "Да, вот так следует жить и умереть!" А здесь какого же ждать очищения, когда у многих глаза застилает кровавой пеленой и внутри поднимается едкий дым войны, а руки сами тянутся к мечам? Это стихия короля Хильдеберта, а не Карломана, и сторонники войны среди "детей богини Дану" были столь же безумны.

Порой Сигиберту становилось жаль, что он прожил на свете так долго. Он и представить не мог, что при его жизни арвернский король настолько унизит себя и свое звание, как это сделал Хильдеберт! И как жаль, что эта чудовищная трагедия произошла именно с Карломаном, который в буквальном смысле отдал свою жизнь на служение Арвернии!

А теперь оставалось лишь надеяться, что королева Гвиневера, преодолев себя, сможет победить и тех, ради кого оставила своего раненого сына. По крайней мере, престарелый наместник Арморики надеялся, что у королевы хватит сил исполнить задачу, для которой вернулась домой.
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Convollar

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6024
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 10775
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля

Тяжела ты, шапка Мономаха! Трудно даже представить себе, с чем придётся столкнуться Гвиневере, и чем всё это обернётся. Даже если она сумеем остудить горячие головы своего народа, так ведь Ги Верденнский и король Арвернии подольют масла в огонь со своим Священным походом!
Записан
"Никогда! Никогда не сдёргивайте абажур с лампы. Абажур священен."

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6103
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля

Благодарю, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Тяжела ты, шапка Мономаха! Трудно даже представить себе, с чем придётся столкнуться Гвиневере, и чем всё это обернётся. Даже если она сумеем остудить горячие головы своего народа, так ведь Ги Верденнский и король Арвернии подольют масла в огонь со своим Священным походом!
И не говорите! "Корона - не шапка, и не лекарство."
Как именно все обернется, не берусь сказать, ибо слишком много "иксов" в этом уравнении. Но пока желательно решать проблемы по мере их поступления. Если они станут наслаиваться друг на друга, точно воцарится хаос (и не Ваш, веселый и говорящий, а настоящая смута). Может быть, Фредегонда все же успеет доставить свою воду вовремя. Да и Карломану, вроде бы, обещали достаточно времени, чтобы уладить дела.

Глава 33. Её Величество, Гвиневера Армориканская (продолжение)
Мысли Сигиберта Древнего, текущие мрачным потоком, прервало появление старухи в богатых одеждах "детей богини Дану". Хотя ее лицо сморщилось и потемнело от времени, и нос стал крючковатым, как у ястреба, но ее крупная голова держалась на шее прямо и горделиво, а серые глаза смотрели проницательно. Плед, в который она куталась, был окрашен преимущественно в зеленые и лазурные тона, указывая на принадлежность к Озерному Клану.

То была Ангарад Мудрая, супруга Номиноэ Озерного и сестра Риваллона Сто Воронов. Причем старшая сестра: ей исполнился уже девяносто один год, она была всего тремя годами моложе самого Сигиберта Древнего. Впрочем, для "детей богини Дану" такое долголетие не было совсем уж сверхъестественным. Недаром арвернские суеверия приписывали им чуть ли не поголовно связи с альвами. Сигиберт, как высокообразованный человек, относился к подобным суевериям скептически. И все же порой, глядя на Гвиневеру и Карломана, на Риваллона, заклинающего воронов, на Ангарад, и особенно - на ее мужа, Номиноэ Озерного, наместник Арморики готов был заподозрить, что нечто необыкновенное у них вправду есть.

- Здоровья тебе и ясности мысли! В наши годы чего еще остается желать? - проговорила Ангарад, подойдя ближе.

Сигиберт приветствовал ее уважительным кивком и приподнял трость, жестом извиняясь перед вошедшей, что не может сейчас подняться на ноги. Тем же знаком указал гостье свободное кресло, и Ангарад села напротив Сигиберта, как две седьмицы назад сидел ее брат.

- Должно быть, королева Гвиневера уже прибыла в Чаор-на-Ри, - проговорила старуха, выжидательно глядя на собеседника.

Он, напряженно хмурясь, кивнул своей сватье, пусть и бывшей - ведь ее дочь, первая жена его Теодеберта, скончалась молодой.

- Твоя мудрость давно славится по всей Арморике, Ангарад. Все признают, насколько ты сведуща в сердцах людей. Быть может, твоя мудрость сможет хоть немного помочь во время Совета Кланов твоей царственной племяннице? Ее прибытие в Чаор-на-Ри доказывает, что для нее служение своему народу дороже жизни ее единственного сына. Но что будет дальше? Ясно лишь одно - Совет Кланов будет труден для всех - и в особенности для королевы. Даже воздух сегодня особенно тяжелый и душный, как перед грозой.

Ангарад усмехнулась - как будто трещина прорезала поверхность потемневшего от времени камня.

- Не хвали меня слишком много! Пока что твоя и моего брата заслуга, что "дети богини Дану" вообще еще сохраняют мир с арвернами, а не подняли знамя восстания, едва узнали о трагедии с Карломаном. Благодаря принятым вами мерам, у Гвиневеры есть надежда добиться успеха... А больше я ничего не могу предполагать! - в голосе старухи вдруг прорвалось раздражение, но не против собеседника. - Мне и в страшном сне не могло привидеться, что арвернский король поднимет руку на Карломана, своего дядю, который столько сделал для него! С тех пор, как начались события, грозящие нам всем великой смутой, я чувствуя себя глупой и слепой, как новорожденный щенок!

- Глупые, безумные поступки всегда трудно предусмотреть, - ответил Сигиберт, успокаивая разгневанную собеседницу. - Возможность правильного события всегда только одна, в то время как ошибочных путей множество. Это похоже на перекресток семи дорог, из которых лишь одна приведет путника к цели, и, если он хочет ее достичь, выбор у него небогат. Возможностей заблудиться гораздо больше. Попробуй предугадай, куда заведут ошибочные пути! - наместник Арморики размышлял уже не столько о короле, сколько и вождях Кланов, которых ожидали на Совет.

- Узнав, о чем он думает, Ангарад Мудрая проговорила:

- В одном я уверена: в силе духа Ее Величества, Гвиневеры Армориканской! Даже меня поразило, как она смогла оставить единственного сына, лежащего на смертном одре. Стало быть, она сумеет совладать и с вождями Кланов. И мы постараемся ей помочь, насколько это в наших силах.

- Даже мне, столько лет прожившему среди "детей богини Дану" и породнившемуся с вами, трудно понять, как это у вас не король распоряжается родовой знатью, а сам подвластен ее решениям!

- У нас так принято. "Дети богини Дану" не терпят ничьей чрезмерной власти, - проговорила Ангарад без тени сомнения, что таков самый лучший порядок. - Конечно, среди вождей Кланов встречаются разные люди. Есть воинственные, задиристые, которым хотелось бы прямо сейчас разжечь восстание, свергнуть власть арвернов, а возможность погибнуть в битве их не пугает. Ранение или гибель Карломана, - Сигиберт при этих словах вздрогнул, как от ледяного ветра, -  станет для таких людей отличным поводом. Как будто хоть для кого-то его жизнь дороже, чем для его матери!

Сигиберт внимательно слушал женщину, изредка кивая. Она высказывала те же мысли, что уже давно не давали покоя и ему самому.

Вздохнув, Ангарад добавила:

- Жаль, что Гворемор Ярость Бури не будет присутствовать на Совете! Он был бы для королевы неоценимым помощником,  Гворемор горяч, но умеет взять себя в руки и не поддаваться чувствам. К тому же, его слово веско для других вождей. Если могущественный герцог земли Бро-Виромандуи выскажется за сохранение мира, то и многие сомневающиеся поддержат его.

Сигиберт был вынужден согласиться с ней.

- Конечно, Гворемор был бы кстати! Но он сейчас больше нужен в Арвернии. Там тоже живет много "детей богини Дану", и они не меньше здешних оскорблены тем, что случилось с сыном их королевы. Начнись восстание в Дурокортере и других городах, его неизбежно подхватит вся Арморика. И, если все же случится худшее... - он не произнес этого, боясь навлечь беду, - только Гворемор сможет усмирить народ. Другое дело - жаль, что его не будет на Совете. Будем надеяться, что Землю Всадников есть кому представлять не хуже, чем смог бы он.

Ангарад кивнула. Она знала, кто приедет на Совет Кланов от Земли Всадников, если вся мужская половина семьи вледига  (как "дети богини Дану" именовали своих наиболее сильных вождей, по-арвернски именуемых герцогами), находилась в Дурокортере. Мать Гворемора, Беток Белокурая, приходившаяся дочерью Риваллону Сто Воронов и его второй жене, Шамаре Лесной, "Брокилиенской Деве".

Девятнадцать лет назад род герцогов Бро-Виромандуи понес огромные потери, едва не погиб полностью. Корабль, на котором плыли герцог Кономор и его четыре сына, разбила страшная буря в открытом море, вдали от земли, и, когда вынесло разбитые в щепки обломки, все думали, что никто не уцелел. Когда герцогине Беток, оставшейся дома, сообщили, что муж ее и все сыновья погибли, она выдержала утрату стойко, как почти все женщины "детей богини Дану", что делили все радости и беды со своими мужьями. Только все заметили, что она постарела в одночасье, и волосы у нее с тех пор стали расти совершенно седые, хотя ей было в ту пору лишь сорок два года. Спустя несколько месяцев Беток дождалась возвражение своего младшего сына Гворемора, которого буря забросила на берег Аллемании. С тех пор рыжеволосый герцог и получил прозвище "Ярость Бури", потому что пережить последнюю по силам было лишь ему.

С тех пор прошло много времени. Но и теперь Беток Белокурая еще замещала сына, когда и он, и жена его отсутствовали дома. И даже готова была говорить от имени Клана Бро-Виромандуи на Совете.

- Моя племянница Беток, пережив страшное горе, осталась стойкой. Она лучше других поймет, какую жертву пришлось принести королеве, чтобы прибыть на Совет, - с гордостью произнесла Ангарад. - Горе учит. Те, кто его пережил и не сломался, не захотят, чтобы другие страдали так же. Она постарается остудить пыл слишком горячих сторонников восстания.

Старуха знала, о чем говорит: ведь ей с Номиноэ также было суждено пережить их дочь, Ангарад-младшую.

- Если поднимется восстание, много семей, и знатных, и простых, будут хоронить своих детей, - голос Сигиберта задрожал от волнения. - Горе умудрит многих, но тогда будет поздно. Не должны из-за одного человека гибнуть сотни! И сам Карломан не потребовал бы такой тризны на своей могиле.

- Вот об этом мы и скажем на Совете, постараемся убедить вождей, - Ангарад решительно выставила подбородок. - Лишь бы у них хватило ума представить возможные последствия! Сколько раз я убеждалась, что многие люди глупее баранов: пока не расшибут лоб о стенку, ничего не поймут! Заслуживают ли они, чтобы королева спешила их вразумить, оставив своего сына? Увы, да, ибо они тоже ее дети, и по-другому она поступить не могла. А ведь в Арморике есть даже такие люди, что молятся о смерти Карломана, чтобы у королевы не осталось выбора, как поднять знамя восстания! Они думают, что нам тогда будет очень просто избавиться от гнета арвернов... Прости, друг, я не имела в виду тебя! Уверена, что и самый рьяный борец за независимость не найдет, в чем тебя упрекнуть, - поспешила старуха заверить наместника Арвернии.

Сигиберт горько усмехнулся в ответ. Он не жаловался, но про себя с тоской подумал, что зря ему было суждено дожить до таких времен. Если конец его чрезмерно долгой жизни все же будет омрачен войной между арвернами и "детьми богини Дану", в этом все равно его вина, даже если никто его не упрекнет. Недоглядел, не сумел из-за неизбежных в таком возрасте немощей погасить вражду в зародыше, не передал вовремя должность наместника кому-нибудь покрепче!

Хотя, положа руку на сердце, Сигиберт понимал чувства самых непримиримых сторонников войны. Он всей душой надеялся на примирение. Пока еще остается хоть слабая надежда, что Карломан выживет, следовало молиться за него, а не взывать к мести. Однако, если все-таки случится худшее, и вороны Риваллона принесут черные вести... Тогда Сигиберт Древний готов был понять справедливый гнев мятежников. Потому что король, забывший и честь, и разум, должен был ответить за свой проступок. Так рассуждал Сигиберт, старейший в королевском роду.

У него даже готовы были сорваться с губ запальчивые слова обвинения. Но, взглянув на Ангарад, он уловил усмешку в уголках ее губ, и представил, как она ответит: "Ты такой же, как большинство мужчин, тебе лишь бы решить проблему силой! Если король и заслуживает мести, то что скажешь о тех людях, которые заплатят жизнями за его безумие?"

И он сдержал при себе тяжкую мысль, что в последние две седьмицы мучила его почти так же сильно, как и сама возможность войны. Подумать только - один из королей Арвернии, его родственник - преступник, он опозорил свое имя и свой род!

Если уж он сомневается, на чью сторону стать, что тогда должны думать те вожди Кланов, которые своими глазами видели позор короля и подвиг Карломана, а теперь сопровождали королеву из столицы?

- Как думаешь: с чем приехали герцоги Брокилиена и Бро-Нимуэиен? - вслух спросил он у Ангарад. - Их Кланы - сильнейшие после Бро-Виромандуи, и от них будет многое зависеть на Совете.

Ангарад не застал врасплох такой вопрос. Она прекрасно знала всю знать Арморики и со многими состояла в родстве, перевидала на своем веку несколько поколений в каждом Клане. Влияние супруга, Номиноэ Озерного, держалось  на тайных магических знаниях, которые среди "детей богини Дану" ценились больше, чем среди любого другого народа. Ангарад же именовали Мудрой за практические знания и здравый смысл.

- Хотя звание вождя у нас, к несчастью, достается не по уму, а по праву рождения, но я надеюсь, что и эти герцоги не глупее Гворемора. Они видели самопожертвование Карломана и скорбь его благородной матери. Если у них есть глаза, должны были увидеть, с какой болью и кровью оторвала себя их королева от смертного ложа сына! В конце концов, у них было довольно времени, чтобы подумать и посоветоваться в пути. Если после этого они ничего не поймут, я первой выскажусь, что некоторым герцогам скорее подошло бы пасти овец!

Сигиберт улыбнулся. Старая подруга все-таки совсем не изменилась с годами! Ангарад и в молодости не стеснялась едко высмеять всякого, кто этого заслуживал.

А она продолжала, стараясь убедить в лучшем то ли собеседника, то ли саму себя:

- Кроме того, оба влиятельных вождя связаны близким родством между собой и с королевским домом. Герцог земли Бро-Нимуэиен женат на другой дочери моего брата Риваллона - Гуладис, единокровной сестре королевы. А их дочь, вещая Шамара - супруга герцога Брокилиенского. И ученица моего мужа, который показывает ей тайные силы этого мира! Я уверена, что уж у нее-то хватит ума убедить своего мужа, даже если бы тот не понял чего-то сам. Родство, пусть и через брак - великая сила среди "детей богини Дану", Сигиберт. В наших Кланах родичи не предают друг друга. Ведь, если человек отвернется от своего брата, кто завтра протянет руку ему самому?

Сигиберт Древний склонил голову, так что его белая борода коснулась колен. В том, о чем говорила Ангарад, слышалась безыскусная правда народа, сохранившего лучшие из обычаев древности, когда людей было мало, и они больше ценили друг друга. Некогда и у арвернов считалось самым большим позором предать родича, и совершивший проступок, даже случайно, убивал себя или уходил от всех. А теперь? Увы, Сигиберт Древний видел слишком много! Двое его племянников - короли Хильдеберт Строитель и Хлодоберт Жестокий, погубили сыновей друг у друга. Еще один родич - принц Хлотарь, что пытался и Карломана склонить к предательству, за что и был им приговорен к смертной казни, замененной ссылкой. Да и нынешний король, хоть он и невольно поднял меч на Карломана...

- И что же, у "детей богини Дану" родич ни при каких обстоятельствах не может обратиться против родича? - уточнил Сигиберт.

Его собеседница призадумалась на миг. "Ага! И вы все-таки только люди, со всеми недостатками", - подумал наместник Арморики.

- Если такое бывало, то, как правило, по причинам, значимым для всех. Ради блага всего Клана или даже всей Арморики, но не ради собственной выгоды, порой брали на душу самую страшную вину, - с глубоким вздохом сожаления ответила Ангарад.

- Ага! Вот-вот: ради блага Арморики! - подхватил Сигиберт. - Как бы и на Совете Кланов никому не пришло в голову, что ее благо требует отступиться от королевы и поднять восстание!

Они переглянулись тревожными взорами, ожидая прибытия некоронованной королевы "детей богини Дану".
« Последнее редактирование: 03 Дек, 2022, 20:33:00 от Артанис »
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)