Большое спасибо, эрэа
katarsis, эрэа
Convollar! Вот ведь, политика. Знали, каков этот Реймбаут, и всё равно, в итоге, поддержали. Хорошо хоть Матильде не приходится с ним жить. Но всё равно, согласиться на этот брак - это требовало от неё большой смелости. Если уж он родную мать не пожалел, то жену точно прикончит и не чихнёт, если понадобится.
Все равно пришлось ради политических выгод его сажать на престол, воевать из-за него, отдать ему в жены Матильду. По-видимому, Реймбаут Окситанский для правителей Арвернии - "сукин сын, зато наш сукин сын", как выразился, вроде бы, один из американских президентов.
На месте Матильды любая другая женщина наверняка могла бы пострадать еще больше. Она хотя бы разбирается в политических играх.
Да, судьбе Матильды не позавидуешь, как, впрочем, и судьбе любой принцессы из правящего дома.
И она, подумав и хорошенько взвесив все, согласилась быть принесенной в жертву политике, как жертвуют животных, угодных богам.
Воистину. И ведь не только Матильду принесли в жертву, сын её тоже в какой-то мере жертва. Однако, если заглянуть в будущее, о котором мы читали, Фредегонда сделала правильный выбор, решив взять за образец Матильду Окситанскую.
Да!
Все повторяется: Матильда взяла за образец Альпаиду, Фредегонда - Матильду. Надеюсь, что сумеет от нее почерпнуть лучшее.
Глава 32. Премудрость женщин (окончание)
Обо всем этом сейчас вспоминала Матильда Окситанская, ласково приобнимая за плечи оцепеневшую Альпаиду, которая многому научила ее. Она понимала, как тяжело графине сейчас. Чуть поглаживая ее по спине и плечам, Матильда ожидала, когла супруга Карломана соберется с силами, чтобы поделиться с ней своим горем. Потому что нельзя было вечно носить в себе столь сильную боль, она сожгла бы изнутри любого человека. Альпаида и без того слишком долго скрывала свои страдания, вела себя при Малом Дворе и вообще на людях, как будто ничего не случилось.
Матильда была одной из немногих, кто мог представить, как кровоточит сердце графини Кенабумской. Ведь она сама училась у нее владеть собой, оставаться хладнокровной, когда впору бывало выть от боли.
Наконец, Альпаида шевельнулась и чуть повернула голову к молодой женщине.
- Как жестоки к нам боги... - голос ее был сух, как пепел отгоревшего костра. - Они подарили нам надежду, а теперь грозят ее отнять... Мой Карломан... Он...
Матильда стиснула зубы до боли. То, о чем не договорила Альпаида, мучило и ее саму. Не только из-за Карломана, которого любила всю жизнь в сердце своем. Но и из-за его супруги, что была так проницательна и мудра.
Нынешняя герцогиня Окситанская испытывала благодарность к Альпаиде не меньше, чем к Карломану, за уроки жизни и политики. У графини Кенабумской она научилась, участвуя в государственных делах, оставаться женщиной. Благодаря урокам Карломана и Альпаиды, ее сочли достойной сделаться королевой. Она искренне старалась полюбить своего первого мужа, царственного племянника Карломана. Ибо Хлодеберт VII был похож лицом на своих отца и деда - а следовательно, и на дядю... Вспоминая теперь своего первого мужа, Матильда думала о том, что он был достойным человеком и правителем. Если бы он не скончался так рано, они могли бы прожить хорошую жизнь.
Именно Альпаида в свое время проницательно разглядела, каким благоговейным взглядом смотрит Матильда на Карломана. Даже строгая графиня де Кампани не сразу поняла сердце своей дочери. Когда Матильда, продолжая дружбу с Ангерраном, приходила в гости к его родителям, у нее загорались глаза при виде майордома, и сердце учащенно билось. Если же он обращался к ней с беседой, девушка гордилась собой и прилагала большие усилия, чтобы поддержать любой разговор; она работала над собой и много читала, чтобы быть достойной для него собеседницей. Ей казалось тогда, что она ведет себя осмотрительно, однако Альпаида распознала ее девичье сердце. Лишь спустя много лет повзрослевшая Матильда смогла понять, насколько мудро жена Карломана действовала тогда.
Любая другая женщина на месте Альпаиды позаботилась бы, чтобы у молодой соперницы не было впредь возможности видеть ее мужа. Но не так поступила графиня Кенабумская! Она побеседовала с Матильдой с глазу на глаз и намекнула, что знает о ее любви к Карломану. Дружески беседуя с девушкой, она стала наставлять ее в обязанностях жен государственных деятелей, направив ее честолюбие в иное русло. Ибо дочь Старого Лиса разглядела в Матильде задатки одной из тех мудрых женщин, что способны влиять на судьбы стран и народов, даже там, где правят мужчины.
Вот почему Матильда была так благодарна Альпаиде. Какой мудрой и терпеливой была тогда графиня Кенабумская, и в то же время - насколько обходительной, знающей, остроумной! Сейчас-то Матильда понимала, что была тогда в сравнении с ней наивной девчонкой, все преимущество которой - в молодости и красоте. В Альпаиде жила сила духа, которой дочь канцлера, будущая королева и герцогиня Окситанская, еще не ведала.
А сейчас? Глядя на измученное лицо супруги Карломана, Матильда с трудом находила слова, чтобы утешить ее, - те слова, каким хотела бы верить сама. Пришло ее время быть сильной и мудрой. Разве не этому ее учили Карломан и Альпаида, готовя к жестокому миру политики?
Повернув голову, Альпаида слабо вздохнула. Она сознавала, что делает для нее Матильда, и всеми остатками своих чувств испытывала благодарность к ней. Как к дочери, которой никогда не было у них с Карломаном...
- Видишь ли, моя дорогая Матильда... Чем больше проходит времени, тем быстрее заживает его страшная рана, но между тем... - голос женщины прервался, словно тяжелая, безжалостная рука стискивала ей горло: - Но между тем... Мой... Мой Карломан... Все дальше уходит от всех нас...
У Матильды тревожно сжалось сердце... Отгоняя безнадежные мысли, она вновь попыталась убедить, осторожно выбирая слова:
- Небеса не будут столь жестоки, чтобы заставить нас <i>теперь,</i> - она выделила это слово, - оплакивать величайшего, самого доблестного из мужей (она не называла имени Карломана, полагая, что это причинило бы боль его супруге). - Ведь боги послали ласточку, чтобы спасти его...
- Ласточку? - переспросила Альпаида медленно, будто едва проснулась.
Матильда кивнула, радуясь про себя, что собеседницу хоть что-то заинтересовало.
- Да, да! Ведь на ристалище невесть откуда взявшаяся ласточка метнулась в лицо королю, помешала нанести окончательный удар. Говорю тебе: это знамение свыше!
- Если бы истиной было то, что ты говоришь! - с глубоким вздохом произнесла Альпаида и дрожащей рукой обвела знак солнечного круга.
Немного помолчав, она спросила, желая хоть на миг отвлечься от раздирающей душу невыносимой боли:
- Я что-то слышала, будто эта ласточка приручена одной девушкой из свиты принцессы Бертрады. Это так?
- Ее кузиной, названой внучкой герцога Гримоальда Шварцвальдского, - уточнила Матильда. - Мне не так давно довелось побеседовать с этой девушкой, Фредегондой. Она не только поистине хороша собой, но и весьма умна, как мне показалось. Твоя свекровь, Женевьева Армориканская, перед отъездом просила меня помочь Фредегонде прижиться при дворе.
Альпаида почтительно кивнула при упоминании матери Карломана.
- Если матушка Женевьева за нее прочит, значит, девушка впрямь заслуживает внимания! Ты говоришь - названая внучка герцога? Стало быть, она приходится кузиной королеве Кримхильде, - Альпаида безошибочно помнила все родословные правящих домов Арвернии и сопредельных стран.
Матильда кивнула.
- Королева Кримхильда приняла принцессу Бертраду и Фредегонду, как родных сестер. Если эта девушка останется при Малом Дворе в качестве фрейлины и сумеет грамотно распорядиться своими возможностями, мы вскоре увидим новую восходящую звезду.
И вновь Альпаида кивнула ей в ответ, в свою очередь вспоминая былые времена.
- Что ж, при дворе всегда нужны сильные, незаурядные дамы, владеющие не только красотой, но и умом! А ты, Матильда, в свою очередь, поможешь ей занять достойное место? Чтобы она посвятила свои способности на пользу не только себе, но и Арвернии?
Матильда обменялась с ней взглядами, исполненными понимания. Все как будто повторялось вновь, новое поколение приходило на смену прежнему и училось у него.
- Я постараюсь стать ей полезной, учить ее, как ты учила меня.
На изможденном лице графини Кенабумской мелькнула бледная тень былой улыбки.
- Значит, мы, - при этом слове ее голос дрогнул, - не зря старались передать тебе все, что в наших силах!
Да: у юной Фредегонды не было недостатка в покровителях, что разглядели ее возможности и готовы были помочь освоиться при дворе короля Арвернии. И у нее, еще девочки-подростка, было достаточно врожденной мудрости, чтобы заручиться поддержкой опытных и влиятельных людей.
Фредегонда готовилась, став фрейлиной королевы, тихо и незаметно принести целебную воду в покои раненого майордома.
***
А в это время королева Кримхильда в своих покоях поведала Ираиде и Ротруде о своей беседе с королем. Она дала понять обеим дамам, что ждет от них совета.
В первый миг обе ее приближенные обрадовались, что королева и ее супруг смогли понять друг друга. Но тут же выяснилось, что и здесь не так-то просто.
- Государь желает объявить Священный Поход против Других Народов. И... ему нужно, чтобы я сопровождала его. А у меня, сама не знаю почему, его новый замысел вызывает тревогу, - призналась Кримхильда.
- Государыня, я понимаю тебя, - проговорила Ираида. - У меня на родине люди предпочитают заручиться поддержкой альвов, которых у нас зовут дивиями. Так же и в Арморике, среди "детей богини Дану". Но в Арвернии другой обычай, насколько я понимаю.
- Да; однако я никогда не представляла, что мой супруг ополчится против них.
Ротруда задумчиво вздохнула; она-то знала, что мужчины бывают очень упрямы и далеко не всегда справедливы.
- Если позволишь мне сказать, государыня: женщины почти никогда не могут помешать мужчинам, когда теми овладевает воинственный пыл, - она вспомнила, как ее покойный муж, облачившись в доспехи, горделиво отправился на турнир, собираясь бросить вызов самому герцогу Гворемору. - Можешь ли ты надеяться отговорить короля от Священного Похода?
Кримхильда медленно покачала головой.
- Даже будь я ему женой и подругой в больше степени, чем сейчас, вряд ли король послушал бы меня! Если бы вы видели, как у него горят глаза при мысли о войне с Другими Народами, какие подвиги он намерен совершить! Я и сама верю, что он на многое способен, и мне всегда хотелось гордиться своим мужем. Но я представляла себе подвиги при защите отечества. Сомневаюсь, принесет ли этот поход славу королю и Арвернии.
Ираида взглянула на королеву и проговорила осторожно, но в то же время - с достоинством, как более опытный человек:
- Государыня, лучше всего не давать мужчине понять, что сомневаешься в его доблести и славе! Большинство из них относятся к подобным вопросам совсем иначе, чем мы. Если ты дорожишь достигнутыми с таким трудом добрыми отношениями с королем, - прошу тебя, не возражай ему прямо! Лучше всего добиться, чтобы он сам хотел слушаться тебя. Чтобы ему было приятно тебя радовать.
- Он уже попытался порадовать, - горько усмехнулась Кримхильда, вспомнив вызов короля нибелунгским рыцарям.
- Теперь сложится по-другому: ведь ты лучше узнала своего супруга, его слабые места, - убеждала Ротруда.
Молодая королева утомленно прикрыла глаза. Все, что довелось ей сегодня узнать, волновало ее, кипело в голове, требуя все обдумать, и не раз. Но рассуждать желательно на свежую голову.
Дамы заметили ее усталый вид.
- Государыня, тебя ожидает разобранная постель. Ты можешь прямо сейчас лечь спать, если хочешь.
- Благодарю вас! Вы обо всем позаботились, - слабо улыбнулась Кримхильда. - Хотя, погоди... Ротруда, ты составила приглашение для моей кузины Фредегонды?
- Составила, государыня, - кивнула ее статс-дама.
Однако Ираида Моравская внезапно нахмурилась.
- Государыня, я думаю, что тебе нежелательно предпочитать одну кузину другой!
- Но принцесса Бертрада, которую я назвала сестрой, сама отвернулась от меня и слушается королеву-мать! - горячо воскликнула Кримхильда.
- Тем более, тебе нежелательно ссориться с нею, - настаивала на своем Ида. - Ты сама даешь повод королеве-матери порочить тебя и толкаешь принцессу на ее сторону. Королева Бересвинда ей внушит, что ты пренебрегаешь ею, не приглашая к себе. Сейчас ты еще можешь сохранить хорошие отношения с принцессой Бертрадой. Да и Фредегонде будет легче при дворе, если никто не подумает, что ты оказываешь ей особое предпочтение.
Молодая королева с силой провела по лбу ладонью, словно остепеняя себя. В сущности, она была бы рада сохранить с Бертрадой дружеские отношения, не желая думать, что та ее предала. При этом, ее восхитило, как Ида все обдумала и обосновала; а вот она сама...
- Благодарю тебя за хороший совет! - она протянула руку жене Гворемора. - А ты, Ротруда, напиши на завтра приглашения для обеих моих кузин - принцессы Бертрады и виконтессы Фредегонды... Вижу, что мне еще предстоит многому научиться, чтобы быть достойной звания королевы! И что бы я делала без вашей поддержки, без вашей мудрости?
- Это не мы мудры, государыня, это жизнь учит нас, не всегда щадя, - скромно отозвалась Ираида. - И от женщины порой требуется больше мудрости, чем от мужчины, поскольку ей труднее добиваться своего силой.
Кримхильда поднялась с кресла, собираясь идти в спальню. Теплым взглядом окинула своих приближенных дам.
- И все-таки, я вас благодарю, что ваша мудрость предостерегает меня от ошибок и помогает скорее обрести опыт, - с чувством проговорила она. - А сейчас я хочу лечь спать. Помогите мне переодеться!
Королева удалилась в свою спальню, и там дамы сняли с нее платье и облачили в ночную сорочку. При этом они не продолжали беседу, но каждая из них размышляла про себя о таинственной женской премудрости, что приходит порой дорогой ценой, достигается с потом и кровью. Хорошо еще, если есть у кого почерпнуть жизненного опыта, не полагаясь только на себя!
- Благодарю вас за все, что вы для меня делаете, мои мудрые дамы! - повторила Кримхильда на прощание, укладываясь в постель.
Они переглянулись и покинули спальню королевы.