Спасибо, эрэа
Эйлин - Эй, насельники, как вы тут, не одичали в лесу с медведями?
Веселый голос Прошки застал Данку и Рене врасплох. Драгомир и Савка ушли проверять силки, поставленные на куропаток и зайцев, влюбленные же даром времени не теряли. Началось все с перевязки, Данка в очередной раз смазала целебной мазью ссадины и ушибы рыцаря, потом Рене потребовал компенсацию за причиненную боль, и Данка с удовольствием перецеловала все больные места, приговаривая:
- У сороки боли, у вороны боли, у раба Божия Егория заживи!
Это был каждодневный ритуал, заканчивающийся долгими объятьями и поцелуями, нежными словами и новыми ласками. Данке казалось, что в умелых руках Рене она становится нежной, как лепестки цветков, мягкой, как кошачья шерстка, податливой, словно теплый воск, легкой, подобно пушинке дикого гуся. От переполнявшего все ее естество счастья хотелось петь и плакать одновременно. Так не бывает, чтобы на одного человека свалилось столько радости, это невозможно, за что ей такое? Неужто, у всех бывает так? Из сладкого забытья вывел голос за дверью:
- Есть кто живой?
Княжна отстранилась от Рене, выскользнула из объятий, оправила одежду, положила руку на кинжал у пояса, повернула пылающее лицо к двери:
- Заходи, коли с добром.
- С добром, еще с каким добром! Радуйтесь, мы победили! – Прошка возник на пороге в клубах морозного пара, с котомкой за плечами.
- Проходи же, рассказывай, а я сейчас, с дороги угощение соберу, - засуетилась Данка.
- Здрава будь, княжна, здоров, Егорий! – Прошка поставил на пол котомку, поклонился Данке, облапал Рене.
- Поосторожнее, у него еще ребра не зажили, - всполошилась девушка.
- Да я не сильно, я ж понимаю, - смутился Прохор.
- Так что там в городе, как дед? Все ли ладно?
- Все хорошо, бились мы с ними смертным боем, - начал охотник. – Как победил ты ихних главарей, Егор, так полезли те супостаты пуще прежнего. К ним еще запроданцы из южных княжеств подошли, снюхались за нашей спиной. Ох и тяжко нам пришлось, воеводу ранили, князя слегка поцарапали да не волнуйся, княжна, жив-здоров твой дед, он у нас крепкий. А уж как думали мы, что пришел наш последний, решительный бой, явились к нам на подмогу воины степные во главе с ихним главным князем. Ох, и знатная была битва, доложу я вам. Степняки, спору нет, и саблями махать горазды, а уж лучники – отродясь такой стрельбы не видывал. А главный их – загляденье, а не воин! Ну, тут и наши им подмогли, сам князь свою дружину в бой повел. А как сладили битву, так учинили пир тут же, на поле боя. Отведал и я кумысу степного, - Прошка облизал усы, словно все еще ощущал вкус напитка. Данка, меж тем, протянула ему чарку вина и и кусок зайчатины.
- Было и неприятное дельце, передал он князю меньшого Косого, на другой день князь вече собрал, люди обозленные, единогласно порешили казнить того злодея, что на свою землю хотел войско чужеземное привести. Там, на площади ему и голову отрубили, а тело князь родичам отдал, чтобы похоронили, как подобает.
- А что Хасар и его войско, все еще в городе?
- Нет, три дня пробыли, да они и в город-то не входили, раненых ихних наши бабы разобрали к себе лечить, кое-кто из наших мужиков с ними пошел, немного, десятка три, а потом снялись с постоя и отправились в те земли, откуда крыжовники к нам пришли.
Котомка на полу зашевелилась, недовольно заурчала.
- Ох ты брат, прости, забыл совсем, ошалел от радости, что вижу вас живыми-здоровыми, - Прошка подскочил к мешку, поспешно развязал лямки, и из недр котомки неспешно выбрался Рыбак, потянулся, потерся о ноги Данки, вспрыгнул на грудь Рене.
- Ну, тепреь точно все заживет, главный целитель явился, - расхохотался Прошка. – Ему степной князь ошейник подарил позолоченный, с каменьями самоцветными, да только он непривычный такое носить, все норовил лапами содрать, поэтому ношу сие великолепие я.
Охотник вытащил из-за пазухи сверкающий ханский дар.
- А меня сам князь к вам отрядил, наказал, коли может Егорий дорогу одолеть, то ко двору возвращаться, а коли не в силах еще, так чтобы я тут при вас остался, подмогнул с охотой да рыбалкой. Савку дома заждались, вот и пошлем его с радостной вестью к князю. А Рыбак сам напросился в дорогу, князь и не возражал. Я тут крупицы вам принес, мучицы да сальца маленько.