Расширенный поиск  

Новости:

Для тем, посвященных экранизации "Отблесков Этерны", создан отдельный раздел - http://forum.kamsha.ru/index.php?board=56.0

Автор Тема: Вирентийский витраж  (Прочитано 14694 раз)

Марриэн

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 4407
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 1026
  • Ленивый хоббит
    • Просмотр профиля
Re: Вирентийский витраж
« Ответ #150 : 01 Фев, 2022, 22:59:37 »

Спасибо.  :)

Ну, пасхалка не прямо пасхалка. :) Все же у полноценной отсылки, на мой взгляд, должно быть больше "двойного дна". Но вот такой способ показать непоколебимое упрямство...

Продолжаем. Еще чуть-чуть семейной истории (в этом осколке вообще много семейной истории).

Городок Тиммори, расположившийся на крутом берегу, поднимался от причала, где ждали ялики, лодчонки и длинные остроносые кораблики-фару, по узким террасам. Плоские крыши нижнего яруса чуть ли не упирались в пороги домов следующей террасы, и наверняка какой-нибудь отчаянный мальчишка сумел бы пропрыгать с вершины  обрыва до самой воды по черепице, так и разу и не ступив на землю. В Виренце такие молодцы на спор носились по крышам от главной площади в любую треть города, с разбегу сигая через улицы.
Дома упирались в подножие ржаво-красного утеса, на вершине которого стоял замок – тяжелый, грубый, выстроенный в те времена, когда о красоте укрепления у строителей и мысли не было – были бы стены толсты, балки крепки, а ворота надежны. Замок с самого возведения не перестраивали, только заделывали щели и трещины в кладке, да латали протекавшую крышу — так что Эрме прекрасно знала, что на особые удобства рассчитывать не приходится.
Городок, впрочем, казался вполне уютным, а местный люд – расслабленным, чуть диковатым и донельзя провинциальным. Такое мнение сложилось у Эрме в прошлые визиты, но подобные места не меняются со временем — они словно бы замирают в его течении.     
Разумеется, на них двоих глазели. Легионеры и Тереза, посланные вперед, уже проскакали через весь город к замку, донельзя заинтриговав местный люд, и оттого вдоль главной улицы – узкой и крутой, у дверей домов и таверен столпились жители Тиммори, откровенно пялясь на  наместника и его гостью.
Эрме могла представить, какое дивное зрелище они двое являют со стороны: Тадео, вразвалочку попирающий правила приличия голыми лодыжками и кожаными сандалиями (подметки весело и звонко шлепали по камням, а развернуть штанины родич не удосужился), и она, усталая, неумытая, обметающая местную пыль подолом беррирской недоюбки   и шаркающая сапогами, как древняя бабка (после долгого пути в седле ноги с трудом привыкали к земле).
Позади шагом ехал неизбежный Курт Крамер с каменным выражением лица, и цокала копытами ведомая в поводу Блудница.
Большей пародии на торжественный въезд в город и представить себе было нельзя. Любой  достойный и берегущий свою репутацию дворянин со стыда бы сгорел на месте. Но родовым девизом Гвардари издревле было «Не сгорая», а что до Тадео...     
Эрме сильно подозревала, что местные давно привыкли видеть своего господина в таком вот расхристанном обличии. Джез Первый пришел бы в ярость и без промедления отозвал бы подрывающего престиж власти чиновника, герцог  Алессандро долго и со вкусом орал бы на «дурня блаженного», но при молодом правителе Тадео чувствовал себя вольготно, как рыба в глубине озера. За пять лет правления Джезарио Второй был на Тиммерине ровно один раз и сбежал в столицу через неделю, оставив наместника распоряжаться, как тот пожелает. У Эрме же не было ни сил, ни желания критиковать  образ  жизни Тадео. Его и так осуждали все, кому не лень.
Один вирентийский острослов сказал как-то, что смысл жизни Тадео ди Марко — бесить людей. Казалось, это получается само собой, без всякого осознанного  намерения со стороны Тадео, человека кроткого и безобидного... 
– Готовься, – неожиданно сказал Тадео, прерывая несвоевременные размышления. Они как раз прошествовали (прошлепали-прошаркали-процокали) мимо отличавшегося некоторым намеком на изящество домом, на балкончик которого высыпали стайкой дамы.  – Ибо грядет.
– Что грядет?
– Банкет, – обреченно пробормотал родич, и дома-то старавшийся сбежать с любого мало-мальски официального торжества.
– Может, не надо? – усомнилась Эрме. – Жарко, душно, еда не влезет...
– Придется. Не каждый день этот городок посещает столь значительная персона. Сейчас они растерялись от неожиданности, но вот-вот побегут выкапывать из сундуков подобающие случаю наряды. К вечеру в замок начнется паломничество всей местной знати. На наше счастье ее не так много.
Разумеется, Эрме предполагала, что так  и будет. Но все же всеми силами желала бы избежать такого поворота.
– Нет, – она требовательно дернула Тадео за руку. – Этот вечер только наш. Завтра, так и быть, я согласна на все официальные посиделки,  но сегодня только я и ты.
Тадео улыбнулся столь знакомой Эрме задумчивой улыбкой.
– Как скажешь, Эрме. Как скажешь.

Когда-то давно, прибыв в Виренцу на собственную свадьбу, бабка Эрме Оливия привезла в своей свите кузину и близкую подругу Роберту ду Суареш. Девица Роберта вполне освоилась на новом месте и без усилий сорвала крупный куш, заключив брачный союз с Фабрицио Медео, в ту пору канцлером. Рожденная в этом браке дочь, достигнув должного возраста, была выдана за Ипполито ди Марко, гонфалоньера герцогства и  одного из самых богатых людей города.
Тадео был третьим сыном этого достойного человека. Он был всего на пару лет старше Эрме и вполне годился ей в товарищи по детским играм. Тадео, собственно, и воспитывался-то не в палаццо Кипарисов – родовом гнезде ди Марко, а  в палаццо Гвардари, куда под надзор графа Оттавиано  передал его родной отец, надеясь, что жизнь в герцогском дворце исправит явные, на его критический взгляд, недостатки младшего сына.
Старшие братья Тадео росли шумными, резкими и драчливыми, и младший – на диво смирный и тихий мальчик – немало претерпел в детстве,  поскольку слабые попытки отбиться приводили лишь к большим проблемам.  Сам Ипполито считал сына тюфяком и изрядной бестолочью, о чем честно и предупредил Таорца.
Надежды ди Марко не оправдались: пребывание под опекой Оттавиано Гвардари  пообтесало Тадео, добавив знания манер, но ни на пядь не развило в нем воинственности  нрава.
Эрме же весьма выиграла от такого расклада, поскольку у нее появился верный компаньон по играм среди развалин старого дворца, рассматриванию картин и диковин, чтению легенд и сказок и даже обучению травничеству. Последнее, увы, быстро прервали: джиор ди Марко был категорически против того, чтобы сын упражнялся в этом, на его взгляд, женственном искусстве.   
Семья ди Марко обладала в герцогстве значительным влиянием: ей принадлежали плодородные земли по правому берегу Ривары, пастбища и виноградники. Разумеется, все это получал старший сын Лео. Карьерой для младшего Ипполито ди Марко поначалу надеялся все же избрать воинскую службу, но Оттавиано Гвардари быстро отговорил его от столь непоправимого шага. Подросток периодически впадал в ступор на тренировках с оружием, так что его били даже младшие по возрасту пажи.
Тогда из Тадео решили сделать служителя богов и отдали на попечение отца Фелипе, настоятеля Храма Истины Крылатой, дабы он определил, к служению кому из Девяти отрок имеет больше склонности.   
Увы, и эта затея провалилась с треском. Отрок не смог осилить толкования Девяти Свитков, задремывал во время бдений, а однажды во время службы столкнул локтем сосуд для приношений на разожженный жертвенник-курительницу, едва не сорвав весь обряд. Отец Фелипе огласил, что «глава сия пуста, как тот сосуд» и отрекся от дальнейшей опеки.
– Понимаешь, я не нарочно, – так объяснял Эрме сам Тадео, когда они сидели в саду палаццо, созерцая закат. Точнее сидела Эрме, а Тадео стоял рядом: родитель накануне задал ему такую трепку, что сесть было затруднительно. – Я просто задумался.
– О ком задумался? – тут же с надеждой уточнила Эрме. – О какой-нибудь девушке?
– Да нет. Просто задумался, – и  Тадео улыбнулся.
Эрме тогда только вздохнула. Боги не обидели Тадео ни ростом, ни благородством облика,  однако смешливые юные фрейлины вирентийского двора воротили от младшего ди Марко носы, предпочитая более ярких и развязных кавалеров. Неприязнь была взаимной. Тадео, как всегда, вежливый, задумчивый и неуклюжий, откровенно тяготился шумным обществом сверстниц. Тяготился настолько, что Ипполито ди Марко в какой-то миг начал подозревать сына в противоположной наклонности. Однако и эти подозрения не оправдались. Тадео просто отгораживался от всего суетливого мира. Любым светским развлечениям он предпочитал рыбалку на Риваре и долгие прогулки в компании Эрме, либо в полном одиночестве.
– Живет – как в тумане блуждает, – припечатал как-то дядя Алессандро. – Блаженный рыболов, право слово.
Словом, за Тадео ди Марко закрепилась репутация откровенного недотепы и неудачника. Эрме как могла пыталась подбодрить его и со всем рвением следила, чтобы вирентийские задиры не грели свое самолюбие за его счет. Ее злой язык, а также покровительство герцогини Оливии (Оттавиано Таорец к тому времени утратил к бывшему воспитаннику всякий интерес) до поры уберегали юношу от неприятностей.
Но вскоре пути разошлись. Эрме была выдана замуж за Энцо Маррано и отправилась в Аранту. Тадео тоже не уберегся: вконец раздосадованный его поведением Ипполито ди Марко решил-таки женить чудаковатого сыночка.
Это стало маленькой семейной катастрофой.

Створы ворот были уже раскрыты, а решетка поднята, так что Тадео и гостья без проволочек попали во двор. Челядь, как и полагается, выстроилась у крыльца, и Эрме по неистребимой привычке оценивать все вокруг, присмотрелась к слугам. Людей у Тадео было немного, одеты они были просто – большинство даже не носило цветов господина, однако выглядели сыто и не сонно.
Тереза,  однако, придерживалась иного мнения. Сначала она все таки смиряла себя, гордо стоя чуть в отдалении от прочей прислуги, но стоило Тадео  начать разговор с мажордомом, на минуту отвлекшись от гостьи, как Тереза выдвинулась вперед. 
– Деревенщины! – презрительно прошипела она. – Говорю: дурачье, готовьте ванну, что ли, монерленги с дороги устала. А они ржут — мол, только слабаки в бадейке летом моются.  В озере они, что ли, привыкли шкуры тереть?
– Ты что-то путаешь, Тереза, – поморщилась Эрме. Замок, конечно, был древний и запущенный, но чтобы здесь не было возможности смыть с себя дорожную пыль, не верилось. – Уймись и веди себя пристойно.
Тереза поджала губы, но смолкла, и вовремя. Тадео закончил отдавать распоряжения насчет ужина.
– Капитан Крамер, Анте покажет, где могут разместиться ваши люди, – сказал он, и Курт, повинуясь кивку Эрме, отправился вслед за слугой, поручив Блудницу и своего коня заботам конюшонка.   
– Ну что, идем в дом, – позвал Тадео. –  Как насчет бокала вина?
– Ведро, Тадео. Ведро горячей воды будет в самый раз. А лучше два. А уж три – настояшая роскошь. Посмотри, я же чумазая, словно из Бездны вылезла... 
– А разве тебе не по вкусу чистейшие воды нашего Небесного Ока? – невинно поинтересовался Тадео. – Стоит  ли разводить огонь по такой жаре...
Наверно, ее лицо вытянулось от изумления, потому что  Тадео рассмеялся совершенно по-мальчишески.
– Пойдем, Эрме. Будет тебе водица.
 
Записан
" С каждым годом все неизбежней запевают в крови века..." (Н. Гумилев).

Красный Волк

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6464
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 7143
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля
Re: Вирентийский витраж
« Ответ #151 : 01 Фев, 2022, 23:08:10 »

Читаешь - и просто не оторваться. От семейной истории - тоже. Огромное спасибо, эрэа Марриэн - и очень-очень жду продолжения! :)
Записан
Автор рассказа "Чугунная плеть"

Марриэн

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 4407
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 1026
  • Ленивый хоббит
    • Просмотр профиля
Re: Вирентийский витраж
« Ответ #152 : 03 Фев, 2022, 23:02:52 »

Спасибо.  :)

Продолжаем.

– Благие, Тадео! И ты молчал! – Эрме потрясенно оглядывалась по сторонам, словно ребенок, попавший в волшебный дворец из книги сказок «Триста рубинов», которую они вдвоем читали в детстве. 
Тадео благодушно улыбался, донельзя довольный произведенным впечатлением. Это было еще одной его мальчишеской чертой: он обожал безобидные сюрпризы.
Когда они поднялись в замок, Тадео не повел ее ни в зал, ни во внутренние покои. Вместо этого они направились к маленькой неприметной двери, которая, по мнению Эрме, должна была вести на поварню, либо в кладовые. Однако, когда дверь отворилась, внезапно оказалось, что они попали в узкий внутренний сад, по пояс заросший неизвестной Эрме высокой травой. Даже сейчас, знойным вечером, она источала приятный аромат, мягкий и медовый.   
В дальнем краю сада там, где замковая стена упиралась в красную скалу, по камню шла широченная трещина-пролом. Туда, следуя по едва заметной среди травы тропинке, Тадео и увлек свою гостью. При ближайшем рассмотрении оказалось, что трещина расчищена, а свод укреплен крепкими резными балками. По деревянным опорам вился вьюнок, усеянный крошечными алыми цветами.
Тадео слегка нагнулся, Эрме это не потребовалось. Они очутились в туннеле  таком узком, что пришлось прижаться друг к другу. Эрме с интересом разглядывала гладкие стены, явно обработанные человеческой рукой, со следами угловатого орнамента, идущего на уровне глаз. Кое-где в камне были выбиты ниши — там  стояли крошечные лампады красного стекла, горящие тонким невесомым пламенем.
– Ты что-то нашел, любитель прогулок? –  она прикоснулась к орнаменту, чувствуя под пальцами шершавые резные символы.  – Признавайся.   
– Сейчас увидишь. Руку даю на отсечение – тебе понравится, – ответил Тадео.
– Левую или правую? – пошутила Эрме.
– На выбор.  Смотри. Любуйся.
Туннель расширился, окончившись витой аркой. Тадео подтолкнул Эрме вперед, она шагнула под арку и на миг потеряла дар речи. 
Она стояла на пороге просторного грота. Высокие своды поддерживали красные колонны, и по потолку то и дело пробегали светлые дрожащие блики от движущейся массы воды. Да, воды, ибо большую часть грота занимал бассейн – овальная чаша, обнесенная мраморным бортиком. Купальня явно была проточной – у дальней стены журчал, сбегая по камням, ручей – вода падала в бассейн, рождая легкие пенные волны.     
Для человека, который за две жаркие недели мылся дважды – оба раза в деревянной бадье, для большего удобства затянутой холстиной, это была сущая милость божья. Но все же не бассейн привел Эрме в  восторг. Здесь было нечто гораздо более притягательное.
Статуи. Они выступали из полумрака между колоннами, подсвеченного все теми же красными и золотыми лампадами, и мягкое сияние огоньков, казалось, придавало желтоватому мрамору особое живое и теплое очарование.
Эрме замерла на пороге, не решаясь приблизиться. На миг вспомнились сны –  жутковатые тени на Лестнице, которые мучили ее каждое неудачное полнолуние.   
Но нет, здесь не было той опасности, которая наполняла ее видения. Только красота – непривычная, тревожная, но все же несомненная. Все изваяния были высотой в человеческий рост или даже чуть ниже. Они опирались на невысокие постаменты, так чтобы зритель мог прямо заглянуть в мраморное лицо, не закидывая голову назад. Никакой надменной величавости, так свойственной скульптуре периода Полнолуния, никакого вычурного  украшательства, что так ценилось при Угасающей Луне. Никакого любования.
Статуи не выглядели идеальными, не смотрелись воплощениями совершенства и изящества. Но они казались почти живыми. Словно обычные люди, остановившись, настолько ушли в свои дела, заботы и мысли, что замерли да так и остались здесь на века.
Эрме медленно шла вдоль стены, вглядываясь в мраморные лица и пытаясь мысленно дать  названия увиденным образам.
Воин. Высокий, спокойный, надменный, в тунике и панцире, он опирается на копье, закинув щит  за спину. Голова чуть повернута, губы слегка разомкнуты, словно воин обращается к кому-то на соседнем постаменте. Следующий –  обнаженный юноша, на согнутой руке которого расправляет крылья рассерженная птица, раскрывая клюв в беззвучном крике. Дальше две женщины. Одна молоденькая, с волосами, словно тронутыми встречным ветром. Туника сползла с плеча, оставив открытой правую грудь. К груди прижат кувшин без ручки с узким вытянутым горлом, на щиколотке выпуклый тяжелый браслет.  Вторая чуть старше, со шрамом на щеке, пиниевой шишкой на раскрытой левой ладони и странным волнистым ножом в правой руке. Неподалеку тощий мальчишка, сидящий, скорчившись на земле, в совершенно немыслимой для классической статуи позе и явно вытаскивающий занозу из ступни. Рядом с ним – странное несоответствие! –  на земле — шлем с высоким шипастым гребнем, явно не по размеру, и табличка, испещренная значками. Эрме присмотрелась, встав за плечом статуи.
– Это не квеарна, – с удивлением сказала она. Даже сама письменность не имела ничего общего с буквами « блестящей лунной речи», из которой, точно росток из зерна, родились современные диалекты Тормары. – Что это за язык?
– Не знаю, – Тадео пожал плечами. – Никогда такого не видел раньше. Возможно, древнеламейский. Я, сама знаешь, не мастак разбирать письмена.
Эрме рассеянно кивнула. Тадео и впрямь никогда не отличался усердием к учебе. Единственное, что его увлекало (кроме, разумеется, рыбалки) – страшные и таинственные истории, какие  повадились издавать современные авторы. Эти, по мнению наставников, «низкие поделки», расплодившиеся с изобретением печатного стана, он читал с упоением.
– Я тебя оставлю, – сказал Тадео. – Там, в нише, – он указал налево, за колонны, туда, где часть грота была отгорожена пестрой занавесью, – найдется все, что нужно для настоящей ванны. Душистое мыло, губки, простыня и все такое прочее. Прислать твою служанку?
– Нет, не вздумай!
Не было ни малейшего желания выслушивать ворчание Терезы насчет срамоты и пакости, которой служанка считала любую обнаженную натуру, будь то фреска, статуя или книжная иллюстрация. Раздеться она сможет и сама...
– Пусть принесет чистую одежду и остается снаружи.
– Как скажешь. Наслаждайся, но не забывай –  я и ужин – мы ждем.
Он ушел, и Эрме осталась в одиночестве.  Вода манила, покачиваясь и дробя блики на потолке.     
Вода призывала не медлить. 

Мыло, губка и струи водопада сделали свое дело. Когда Эрме вышла на край бассейна, она чувствовала себе если не юной девой, то человеком, готовым к дальнейшему странствию по жизненному пути. Вода плескалась совсем близко у ног.
Все же спасибо бабке Оливии, в свое время настоявшей, чтобы плаванию учили не только внуков — сыновей дяди Сандро, но и внучку. Никакие материнские протесты не помогли. 
– В нашей породе малохольных крысенышей не бывало, – отрезала она на все возмущения о неприличности такого решения. – Все водицей причащались, и от твоей девчонки не убудет. Я в десять лет со скал Черного мыса сигала, и ничего, живая по сию пору.   
Под «нашей породой» подразумевалась, естественно, династия Эскалата-ду-Истреш, издавна почитавшаяся среди правителей Лазурного моря и Эклейды людьми отчаянными до умопомрачения.
– Здесь не Истиара. – возмутилась мать, и Эрме, пусть и не доставала тогда головой до столешницы, но ясно помнила, как потемнело от гнева морщинистое, смуглое лицо герцогини.
– А где она, как не здесь, – процедила сквозь зубы бабушка. – Я покуда здесь, сыновья мои здесь, внуки мои здесь. Колокола на Корабельной отмели полдень вызванивают. Здесь оно, Черное Сердце Эклейды. Здесь!   
Мать не посмела возражать, и, быть может, с того дня трещина, разделявшая ее и остальное семейство сделалась заметнее и глубже, пока не превратилась в пропасть. Но тогда Эрме этого почти не замечала, а сейчас не желала вспоминать.
Она просто оттолкнулась ступнями от мрамора и с головой ушла под воду бассейна. Он оказался глубже, чем можно было предположить. Сквозь полумрак воды Эрме слабо различала  яркие пятна — вероятно, дно было выложено цветным камнем.
Она вынырнула и преодолела водоем несколько раз подряд, чувствуя, как мышцы напрягаются, вспоминая подзабытый навык. Последние годы забавляться купанием было некогда. Да и мутная водица в черте города не располагает к такому занятию.
Наплававшись вдоволь, она выбралась на ступени у края бассейна и села там, погрузив ноги в воду.
В этот момент и пришло чувство, что на нее смотрят.
Эрме не меняя позы, быстро оглядела грот. Журчала вода, мерцали красноватым пламенем светильники, даже статуи, казалось, совершенно ушли в себя. Ни шевеления, ни постороннего звука. И все же ощущение чужого присутствия оставалось.  Очень неприятное — до мурашек по коже, и смутно знакомое.
Неужели кто-то пробрался в грот, пока она смывала дорожную пыль под водопадом? Или кто-то уже прятался здесь, когда они с Тадео зашли? Кто бы это ни был, ему не поздоровится.
Кинжал остался в нише, вместе с грязной одеждой. Эрме не торопясь встала и закуталась в приготовленную заранее простыню, лежавшую на парапете. Она уже знала, где следует искать наглеца.
Пространство справа от тоннеля было единственной неосвещенной частью грота. Здесь пещера делала естественный изгиб, образуя еще один свод. Малый грот внутри большого. Наблюдатель таился там, во мраке за колоннами.
Эрме взяла один из светильников и решительно направилась в темноту.

Мягкий золотистый свет не рассеивал мрак без остатка. Нет, тьма просто отступила, затаилась по углам, ожидая, пока свет не уберется прочь. Малый грот был пуст — ни одного живого существа здесь не было. Но было кое-что другое.
Еще одна статуя.
В отличие от собратьев это изваяние располагалось в нише, вырубленной в скале, и чтобы добраться туда, Эрме пришлось подняться по грубо отесанным ступеням.  Каменный человек сидел в расслабленной позе, откинувшись назад и вытянув ноги, словно путник после долгой дороги.  Это был крупный мужчина атлетического сложения. Казалось, задумай он встать — подпер бы головой потолок грота.  Левая рука лежит на колене, правая – небрежно опирается о подлокотник каменного кресла.
Из одежды – лишь набедренная повязка и воинский пояс. На левой ноге — сандалия с ремешками, плотно обхватившими голень почти до колена, но правая — босая.
Статуя была изваяна не из мрамора, а из того плотного тяжелого рыже-красного ламейского камня, что составлял стены, пол и потолок грота. Плоть от плоти скалы. Багрово-черные прожилки и пятна струились по камню, точно рисунок вен. 
Со своего каменного трона сидящий мог бы без труда озирать весь грот. Мог бы, но неведомый скульптор решил иначе. Веки статуи были плотно сомкнуты, и Эрме могла явно различить странные угловатые значки, напоминающие те, что она уже видела на табличке. По одному на левом и правом веке.
Она заметила еще одну странность. Намеренно или по каким-то обстоятельствам, получилось так, что правая сторона статуи казалась не полностью завершенной.
Пальцы руки полностью погружались в камень. Тоже самое с правой ногой: ступня и щиколотка едва выступали из горной породы, словно скульптор отошел перекусить да так и не вернулся.
Эрме протянула руку и коснулась пальцами чуть шершавого подбородка статуи, провела по виску и   волнистым прядям волос, достигающим плеч.   
– Кто ты такой? – внезапно для для самой себя произнесла она. – Кто вы все такие? Откуда вы пришли? Что забыли здесь, в глубине скалы?
Разумеется, она не ждала ответа. И сразу же порадовалась, что слуг поблизости нет, и никто не слышит, как графиня ди Таоро разговаривает с мертвым камнем. А то еще пойдут сплетни, что Саламандра перегрелась на жгучем весеннем солнышке.   
Эрмэ осторожно поставила светильник рядом с правой рукой статуи. Кто бы ты ни был, нечего тебе сидеть в темноте и  пугать почтенных почти пожилых дам, словно филин.  Да и  коротать вечность веселее со светом... 
Она поплотнее завернулась в простыню и отправилась за одеждой.
Записан
" С каждым годом все неизбежней запевают в крови века..." (Н. Гумилев).

Tany

  • Росомахи
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 10067
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 14757
  • И это пройдет!
    • Просмотр профиля
Re: Вирентийский витраж
« Ответ #153 : 03 Фев, 2022, 23:53:44 »


Спасибо, Марриэн :) Словно сама выкупалась вместе с Саламандрой в чудесной чаше  подземного бассейна и прикоснулась к странным статуям. :)

/*Странно улыбаясь*/ А ведь сказано-то было на самом деле в оригинале "Вот стою я тут - и ничего с этим не могу поделать, hier stehe ich und kann nicht anders" :)
Воистину, пасхалка. :)
Странный перевод. Где тут "поделать"?
Записан
Приятно сознавать себя нормальным, но в нашем мире трудно ожидать, что сохранить остатки разума удастся.
Yaga

Красный Волк

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6464
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 7143
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля
Re: Вирентийский витраж
« Ответ #154 : 04 Фев, 2022, 00:25:22 »

Не глава, а колдовство :). Как же невероятно красиво и захватывающе это написано - и как же щедро дарит текст читателю ощущение прикосновения к чуду... И снова - спасибо огромное, эрэа Марриэн! :)
Записан
Автор рассказа "Чугунная плеть"

фок Гюнце

  • Энциклопедист
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 5845
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Мужской
  • Сообщений: 32750
  • El sueño de la razón produce monstruos
    • Просмотр профиля
    • Мысли вслух
Re: Вирентийский витраж
« Ответ #155 : 04 Фев, 2022, 00:49:55 »


/*Странно улыбаясь*/ А ведь сказано-то было на самом деле в оригинале "Вот стою я тут - и ничего с этим не могу поделать, hier stehe ich und kann nicht anders" :)
Воистину, пасхалка. :)
Странный перевод. Где тут "поделать"?
М-м-м... können - быть в состоянии сделать, мочь сделать что-то, ich kann nicht anders - не в состоянии  ничего другого (сделать), ничего не могу поделать, ничего другого больше не могу.
Записан
Barbara, Celarent, Darii, Ferio
"Αν ένας γάιδαρος σε κλωτσήσει, δεν έχει νόημα να τον κλωτσήσεις και εσύ" (Σωκράτης)
(אַז מען עסט שוין חזיר, זאָל רינען איבער דער באָרד" (‏שלום עליכם"

Tany

  • Росомахи
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 10067
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 14757
  • И это пройдет!
    • Просмотр профиля
Re: Вирентийский витраж
« Ответ #156 : 04 Фев, 2022, 11:10:19 »

Я не могу иначе, мне кажется, более точный перевод :) ;)
Записан
Приятно сознавать себя нормальным, но в нашем мире трудно ожидать, что сохранить остатки разума удастся.
Yaga

фок Гюнце

  • Энциклопедист
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 5845
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Мужской
  • Сообщений: 32750
  • El sueño de la razón produce monstruos
    • Просмотр профиля
    • Мысли вслух
Re: Вирентийский витраж
« Ответ #157 : 04 Фев, 2022, 11:24:17 »

Ну... Не знаю...
Hier stehe ich - здесь стою я. Ну, или стою я здесь. И что именно я не могу иначе? Не могу здесь не стоять? Или не могу стоять не здесь? Не могу здесь сидеть/лежать/висеть/летать? Или не могу стоять там/сям/еще где-то?  Глагола не хватает, того самого, который в немецком подразумевается именно как "сделать с этим". В целом не могу повлиять на ситуацию.
В принципе, по смыслу можно перевести как "Стою я здесь - и это безальтернативно". Мол, не получается у меня ничего иного... :)
Записан
Barbara, Celarent, Darii, Ferio
"Αν ένας γάιδαρος σε κλωτσήσει, δεν έχει νόημα να τον κλωτσήσεις και εσύ" (Σωκράτης)
(אַז מען עסט שוין חזיר, זאָל רינען איבער דער באָרד" (‏שלום עליכם"

Tany

  • Росомахи
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 10067
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 14757
  • И это пройдет!
    • Просмотр профиля
Re: Вирентийский витраж
« Ответ #158 : 04 Фев, 2022, 18:36:24 »

 ;D
 Спорить в прекрасной теме Марриен не буду, тут стою и не могу по-другому ;D
кстати, странное построение фразі для немецкого.  Правильнее было бы  ich stehe hier
Записан
Приятно сознавать себя нормальным, но в нашем мире трудно ожидать, что сохранить остатки разума удастся.
Yaga

фок Гюнце

  • Энциклопедист
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 5845
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Мужской
  • Сообщений: 32750
  • El sueño de la razón produce monstruos
    • Просмотр профиля
    • Мысли вслух
Re: Вирентийский витраж
« Ответ #159 : 04 Фев, 2022, 18:42:45 »

/*Декламирует*/ Hier stehe ich // Und kann nicht anders!
Поэт, понимаете ли... На берегу пустынных волн Здесь я стою - и ничего не сделать!
Записан
Barbara, Celarent, Darii, Ferio
"Αν ένας γάιδαρος σε κλωτσήσει, δεν έχει νόημα να τον κλωτσήσεις και εσύ" (Σωκράτης)
(אַז מען עסט שוין חזיר, זאָל רינען איבער דער באָרד" (‏שלום עליכם"

Марриэн

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 4407
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 1026
  • Ленивый хоббит
    • Просмотр профиля
Re: Вирентийский витраж
« Ответ #160 : 05 Фев, 2022, 23:59:32 »

Спасибо.  :)

Движемся дальше. Глава большая, поэтому отрывки дробятся неравными частями, чтобы не разбивать сцены.


Разумеется, на ужин была рыба. Дивная тиммеринская щука под острым соусом из трав,  легкий суп из побегов водяного орешка, cваренные с гвоздикой и тмином озерные раки.   
Тадео, довольный, умытый и причесанный, в чистой рубашке с неизменно засученными рукавами, отослав слугу, сам наливал гостье вино из кувшина, и попутно объяснял подробности обнаружения грота.
– С год назад Тиммори немного потрясло, – с легкой добродушной усмешкой рассказывал он, словно о мало значащем пустяке. – Несильно. Мы даже не успели напугаться. Так, пара кубков свалилась с полки... Однако старая осыпь у скалы уж слишком раскатилась, и я велел ее расчистить.  Камни и грунт разобрали и тут выяснилось, что по скале идет трещина.
– И ты туда забрался? – предположила Эрме.
– Вот еще, – улыбнулся Тадео. – Разве я способен один лезть в темное сырое подземелье? Да еще такое узкое. Нет, но туда просочилась Вероника, а раз так...
– Вероника? – насторожилась Эрме, заслышав женское имя. Неужели Тадео все же завел себе  подружку. Пожалуй, это было бы радостной вестью. Но почему же он молчал? – Кто такая Вероника?
– Вероника — это моя ручная куница, – разбил ее надежды Тадео. – Милейший зверек. И ужасно пугливый. Она где-то спряталась.
Разочарование было столь жестоким, что Эрме не стала изображать сдержанность и протяжно вздохнула, приложив ладонь ко лбу.
– Ну-ну, – со смешком подбодрил ее Тадео. – Не впадай в отчаяние.  Нельзя терять надежды – вдруг случится чудо, и мечты твои сбудутся?
Когда вот этот вареный рак на Ламейе свистнет, тогда они сбудутся, подумала Эрме.
– Тебе нужна семья, Тадео, – проворчала она. – А то ты совсем одичаешь.
– У меня она есть, – ответил Тадео. –  С кем я сейчас ужинаю?
Он протянул бокал, и Эрме подняла свой навстречу.
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
– Понимаю, – согласился Тадео. – Но то, что ты имеешь в виду, я уже с трудом, но пережил. Второй раз не желаю. Как и ты сама.
– Я другое дело, Тадео. Я Саламандра, и моя жизнь связана с герцогом. Иные пути для меня теперь закрыты.
– Ты сама закрыла эти пути, Эрме. И ты не всегда была Саламандрой. Думаешь, я не помню, какие фортели ты выкидывала, лишь бы не пойти под венец с Энцо Маррано? Лицедеи с площади Роз тебе в подметки не годились, дорогая моя. А Гаэтано?  Так что не упрекай меня  лишний раз.   
Эрме кивнула.
– И не думаю, Тадео. Оставим этот разговор. Итак, эта твоя... Вероника залезла в трещину и...
– И не пожелала вылезать. А так как трещина для меня была узка, то пришлось поработать мастеровым. С помощью кувалды и ругани лаз расширили, и внезапно обнаружился тот тоннель. Тут уж я втянул живот и...
– Но почему ты молчал? – упрекнула его Эрме. – Скрывал такое чудо...
– Честно? – Тадео бросил на стол раковую клешню. – У меня было две причины молчать. Первая: я надеялся сделать тебе сюрприз, когда ты наконец приедешь.
– Ты преуспел. А вторая?
– Вторая, – Тадео поднялся и подошел к окну, за которым раскинулась закатная гладь озера. – Вторая. Понимаешь, Эрме, если я бы в открытую объявил, что найдены новые «подлунные сокровища», то о спокойной жизни в Тиммори можно было бы забыть. Здесь сразу бы объявились любопытные, живописцы, скульпторы, посредники и оценщики, всякая шушера, которая любить водить носом, выискивая, где поживиться. Я такого не вынесу, и городок тоже.     
– Но согласись, знающие люди должны осмотреть грот. Эти статуи... Ты понимаешь, что нашел что-то необычное. Что-то особенное.
– Понимаю. Именно поэтому и молчу. Я не знаю, кому можно довериться. Возможно, если бы Бальтазаррэ был здесь...
Мирное настроение словно ветром сдуло при одном упоминании имени. 
– Забудь, – резко сказала Эрме. – Этого никогда не будет. Он не вернется.
– Он так не подавал вестей?
– Ни разу за пять лет. Но он жив. Недавно я встретила Варендаля, его несносного помощника. Весь в господина: перед отъездом сдуру нагрел банк Фоддеров на круглую сумму и теперь бегает от кредиторов, словно ему пятки подпалили.
– Тогда возможно...
Тадео вернулся к столу.
– Исключено. Он-то знает, что его призовут к ответу за воровство. В прошлый раз мои люди его упустили, но сейчас доведут дело до конца: отыщут его наконец и вытрясут Лилию. Если конечно, она уже не распродана по камешку островным ювелирам.   
– Он до такого не опустится, – с сомнением сказал Тадео.
– Он уже опустился. Лжец, предатель и просто вор.
– Если я не ошибаюсь,  ты сама отдала Лилию, – мягко напомнил Тадео.
– Он не имел права ее увозить! – Эрме ударила ладонью по столу. – Она принадлежит Лауре и только Лауре. Это приданое моей дочери, Тадео!
–  Чинто да Маррано бы поспорил...
Это было уже слишком. Два имени – два источника ненависти.
– В Бездну этого гаденыша! Ты решил взбесить меня, Тадео!
– Я просто...
Тадео растерянно и почти с испугом посмотрел на нее. Эрме опомнилась. Поистине жара притупляет разум и разжигает глупые страсти.
– Прости, – быстро проговорила она. –  У каждого из нас есть свои кровавые мозоли.  Прости. Это все зной, усталость и долгая дорога.
Она обогнула стол и подойдя к Тадео, встала за его спиной, взъерошив волосы.
– Не переживай: я отыщу надежного человека, который исследует грот и не создаст тебе излишнего беспокойства. Обещаю.
Тадео откинул голову назад и улыбнулся ей обезоруживающей мальчишеской улыбкой. Эрме нагнулась и поцеловала его в макушку.
– Ну, а теперь я наконец попробую твой знаменитый тиммеринский суп.
Записан
" С каждым годом все неизбежней запевают в крови века..." (Н. Гумилев).

Красный Волк

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6464
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 7143
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля
Re: Вирентийский витраж
« Ответ #161 : 06 Фев, 2022, 00:39:06 »

Очередные тайны, всплывающие из прошлого героев - и какие же опять нестерпимо интригующие!.. :) А сам текст, как всегда, буквально смакуешь по фразе. И снова - огромное спасибо, эрэа Марриэн! :)
Записан
Автор рассказа "Чугунная плеть"

Марриэн

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 4407
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 1026
  • Ленивый хоббит
    • Просмотр профиля
Re: Вирентийский витраж
« Ответ #162 : 07 Фев, 2022, 22:15:35 »

Эрэа Красный Волк, спасибо. :)

Окончание второй главы.

– Нету клопов-то, монерленги, – ворчливо сообщила Тереза, взбивая подушки и перину. Прозвучало это с некоторым скрытым неудовольствием: камеристку раздражало, когда действительность не совпадала с ее ожиданиями.
– Это радует, – откликнулась Эрме, не поворачиваясь. – Можешь идти.
Тереза поклонилась и тяжелым размеренным шагом покинула комнату, погасив по пути свечи в канделябре, так что теперь спальня погрузилась в полумрак. Единственный крошечный светильник горел на подоконнике, и стены были надежно укрыты темнотой.         
Эрме помнила эти покои по прошлым своим визитам. Не слишком просторные, с привычно низкими потолками, но светлые, чистые и приятно прохладные. Окна смотрели на озеро, и, устроившись у подоконника, Эрме наблюдала, как мрак накрывает берега, и тонкий серп месяца стоит низко над дальними утесами. Вода теперь напоминала неподвижное черное зеркало. Приятная свежесть текла внутрь комнаты, и Эрме с большим трудом заставила себя оторваться от созерцания озерного простора и, придерживая рукой широкую ночную рубашку, забраться в постель.
Тело, порядком утомленное долгой дорогой, обрадовалось покою. Поясница ныла, ясно намекая, что джиори монерленги давно не юна, чтобы носиться туда-сюда, как горная лань. Но ничего, скоро она вернется домой, засядет в башне, допишет наконец свой вечный трактат...   
Надо бы выспаться, подумала Эрме, закрывая глаза. Завтра будет суетливый день. Тадео обещал свозить ее на Дикий мыс – переговорить с тамошним отшельником, наблюдающим за погодой. За этим собственно, она и явилась. Затем, если успеют, на Ступени. А на послезавтра назначен банкет — слуги еще с вечера начали готовиться. Возможно, придется даже танцевать...
Сон не шел. Эрме ворочалась, честно пытаясь отбросить назойливые мысли, но напрасно. Смутная тяжесть давила на душу и в конце концов Эрме бросила притворяться, что все в порядке.   
Она еще чувствовала неловкость за свою глупую вспышку за ужином. Тадео не заслуживал такого отношения. Разве он виноват, что та давняя история все еще сидит в ее сердце занозой? Да она и сама еще потыкала пальцем в его старые раны, напомнив о неудачной семейной жизни.
… Невесту для младшего сына Ипполито ди Марко нашел, не иначе как желая досадить строптивому юнцу. По крайней мере, такая мысль промелькнула в мозгу Эрме, когда она впервые услышала имя избранницы. Впрочем, Ипполито, разумеется, прежде всего думал о знатности рода и тугом семейном кошеле, да еще учитывал тот факт, что далеко не каждая благородная девица пойдет за странноватого младшенького. Но все-таки выбор поражал.
Изабелла Бьяджо, девица резвая, как юная кобылка, и легкомысленная, точно певчая птичка.
Тадео пришел в ужас и попытался протестовать, но родня насела на него вся разом, и такого давления он просто не выдержал. На церемонии у жениха был настолько потерянный вид, что у Эрме то и дело возникало желание просто взять его за руку и вытащить из храма. Да и сбежать на пару куда глаза глядят.
Порой она жалела, что так и не отважилась на этот шаг.
Семейная жизнь Тадео не задалась с самого начала.  Прямо с вопроса, а где новобрачные обоснуются.
Изабелла жаждала развлекаться, как полагается молодой вирентийской аристократке. Приемы при герцогском дворе, турниры, охоты, танцы и традиционные праздничные матчи по дикому мячу – все это было столь весело, ярко и заманчиво. Тадео желал спокойной размеренной жизни, желательно за городом, в семейном поместье, подальше от суеты, поближе к реке. Изабелла от такого предложения взвилась до небес. Молодые супруги перессорились вдрызг. Он ее раздражал до бешенства, она его утомляла до головной боли. Стена непонимания росла не по дням, а по часам и вскоре стала непробиваемой. Тадео настолько замкнулся в себе, что Эрме и слова не могла из него вытянуть о жене, ни в письмах, ни при редких встречах.
На второй год такой супружеской жизни по Виренце поползли сплетни. Сначала неясные, словно легкие завитки тумана над Риварой, они расползались по городу, день ото дня густея и наливаясь подробностями, пока не сплелись в отчетливое имя — Альдо Тремео.

Был он залетной птицей — то ли фортьезцем, то ли подданным Лунного города, то ли вообще явился из Гордейшей.  Представлялся путешествующим дворянином, и образ жизни вел веселый и разгульный: играл по-крупному, не скупился на богатые дары богам, а на скачки в  День Радостного Солнца поставил целое состояние. И ведь выиграл!
Собой Альдо Тремео был красив, ловок и в танцевальном искусстве, и в светском разговоре, и в фехтовальном зале. Дамы от него млели. Изабелла исключением не стала...   
Все обстоятельства дела Эрме узнала позже, уже навсегда распростившись с Арантой и вернувшись в родной дом. Узнала не от Тадео (он никогда не касался этой истории), но от дяди Алессандро, а уж он в описаниях и оценках не скупился. Если отбросить лишние (и порой бранные) выражения картина получалось такая.
Где и когда именно Альдо впервые пересекся с Изабеллой — дело десятое. Но в какой-то миг люди стали частенько замечать, что они часто показываются вместе да и ведут себя чересчур непосредственно и игриво. Общество присмотрелось, сделало правильные выводы и принялось наблюдать.
Нашлись и доброжелатели, которые решили указать Тадео на развязное поведение его супруги. Ди Марко сии предупреждения проигнорировал. Так длилось некоторое время, пока однажды не повторилась ситуация, описанная в десятках пошлых баек о купце, пораньше вернувшемся из путешествия...
В данном случае муж не вовремя вернулся с рыбной ловли и, увы, застал любовников, в собственном доме и, так сказать, в разгаре процесса.
И тогда Тадео сделал вещь, бесповоротно угробившую его репутацию. Традиции Тормары в вопросе супружеской измены были категоричны: любовника жены, застуканного на месте преступления, полагалось убивать. Желательно без промедления. Расправу над неверной женушкой, на усмотрение рогоносца, можно было и отложить на время, но позволить сопернику уйти живым — двойное бесчестье!
Разумеется, законы этого не одобряли, равно как и служители Девяти. Вот только на практике никто бы не стал жестоко преследовать поборника нравственности: дело ограничилось бы штрафом в казну и покаянием (не самого тяжелого вида).
Тадео молча указал рукой на дверь.
Учитывая, что в руке была острога, парочка своему счастью не поверила. Но шанс не упустила. Любовники бочком-бочком протиснулись мимо безмолвного Тадео и, теряя скомканные предметы одежды, по лестнице выкатились на улицу, так что, по выражению раздосадованного дяди Алессандро, «портки этот ублюдок натягивал уже посреди мостовой».
Разумеется, мимо шедшие зеваки не пропустили такого зрелища и разнесли рассказы  по всему городу. Общество возбудилось и жаждало развязки.     
Объяснить свой странный поступок Тадео не соизволил, и оттого был почти единодушно и окончательно припечатан глупцом, трусом и слабаком. Родичи ди Марко отказались иметь с ним дело, пока он не смоет позор с родового имени кровью обидчика, а когда стало ясно, что Тадео не  одумается, нажаловались правителю. Герцог Джез, придя в ярость от такого попрания древнего благочестия, вызвал Тадео к себе, выругал последними словами и отправил прочь с глаз – в ссылку на берега Тиммерина, в «клоповник».
Впрочем, Джез всегда был вспыльчив, но отходчив, и уже через три месяца сменил гнев на милость и изволил написать недотепе письмо с милостивым разрешением вернуться в столицу и зажить наконец как подобает родичу герцога и приличному человеку. Гонец метнулся на Тиммерин и вскоре вернулся с ответом.
Изгнанник умолял оставить его в изгнании как можно дольше, желательно — навсегда.
Эрме не изумлялась лишь потому, что ожидала чего-то подобного: ей, в отличие от остальной родни, Тадео писал часто и подробно и не скрывал, что покой и тишина Тиммерина впечатлили его до глубины души.
«Не жил по-людски и не будет», – скомкав письмо, вынес вердикт герцог и, подумав, добавил: «Ну и Язва с ним, с идиотом». После чего запретил беспокойной родне ди Марко дергать младшего дурня, и для Тадео наконец настали блаженные времена.
Что касается оскандалившейся парочки, то любовники, без промедления пустившись в бега, благополучно добрались до Гордейшей и жили там, по смутным сведениям, весело и вольно, однако недолго. Где-то через год вирентийский посланник меж делом отписал, что Тремео подрался в таверне с неизвестным и тем же вечером был найден в грязном переулке смертельно раненым. Эрме и по сей день гадала, была ли эта смерть случайностью, или родичи ди Марко настолько озлились, что не побрезговали нанять мастера кинжала и гаротты.
Куда после этого делась Изабелла, осталось неясным, но никто особо не интересовался, так как коллегия служителей Девяти в Лунном городе по личной просьбе герцога Гвардари «рассмотрела дело о разводе в отсутствие второй стороны и за наличием явных и неопровержимых доказательств прелюбодеяния брак расторгла». Родня Изабеллы против такого решения не протестовала, сидела смирно, прикусив язык. Так и закончился этот грустный фарс.
И все же Тадео много умнее меня, подумала Эрме, закидывая руки за голову. Он сразу выбрал спокойную жизнь, а я все обжигаюсь. Вот и докатилась до того, что втрескалась по уши  в авантюриста, подлеца и сукина сына, который три года притворялся приличным и достойным доверия человеком.  И ведь как притворялся!
Надо было добиться у Йеспера, где именно его господин, а не мяться, словно обиженная девица, не решаясь задать вопрос. Словно помрачение нашло, право слово. Но как она могла в одиночку остановить этого бездельника? Он бы просто дал деру в кусты.  Привлекать же к делу Крамера было нежелательно: о том постыдном факте, что она сама выпустила наследство Лауры из рук, капитан был не в курсе. Да, и знал ли  Варендаль о Лилии? Почему-то Эрме была убеждена, что нет. Иначе он не вел бы себя так свободно и естественно, как ведет человек, не знающий за собой подлости.
И что теперь? Действительно, привлекать к делу брави, как она посулила в разговоре с  Тадео? Эрме думала на этим вопросом все последние дни и никак не могла решиться.       
Далеко внизу шелестели о берег волны. Лунная галера продолжала свой вечный путь по небесному океану.
 
Проснулась она от странного ощущения тяжести в груди. С трудом открыла глаза и вскрикнула – прямо в лицо пялилась шерстистая звериная морда.
Заметив движение, морда выкатила горящие глазищи и сладко зевнула, показав острые зубы. 
Эрме вздрогнула всем телом, инстинктивно подаваясь назад, и ударилась затылком о резное изголовье кровати. Существо – гибкое, серое – отпрянуло к краю постели, яростно зашипев. Блестящие, словно бусины из черного янтаря, глаза с раздражением уставились на Эрме. Длинный хвост воинственно распушился.
Сквозь не задернутые занавеси пробивалось бледное предрассветное свечение.
Вероника, запоздало сообразила Эрме, потирая ладонью ушиб. Ручная куница и, судя по всему, та еще тварь. Тадео, Тадео, лучше бы ты завел себе любовницу.
– Пошла прочь, – проворчала она. Зверек зафыркал, словно насмешничая, быстрыми скачками пересек комнату и по занавескам словно взлетел на подоконник. 
Послышались шаги. Кто-то спускался по внутренней лестнице, отчетливо и тяжело шлепая босыми ногами по каменному полу.
Куница метнулась наружу.  Крылья, что ли, отрастила?
Эрме поднялась с постели и, путаясь в ночной рубашке, побрела к окну. Еще жутко рано, с досадой поняла она, глядя на бледную, еще не окрасившуюся в нежные рассветные тона, полоску над горами. Склоны Ламейи были темны, озеро – пустынно и укрыто тенями. Шелестели волны. Спать бы да спать...
Поблизости раздалось раздраженное фырканье. Тварь, разрушившая ее сон, пристроилась на узком карнизе под окном, и высматривала что-то внизу.
На каменной скамье во дворе сидел человек в темной долгополой одежде, перетянутой широким поясом. Лицо его скрывал надвинутый капюшон, у ног примостился громадный черный пес в шипастом ошейнике.
Дверь открылась, и во двор спустился Тадео – босиком, в широких рыбацких штанах и без рубашки, волосы его были жутко всклокочены со сна. Он зевал во весь рот и зябко поводил плечами.
Вероника тут же сиганула с карниза наземь и, выгнув спину, в несколько прыжков догнала Тадео, вскарабкавшись по его штанам. Тот отцепил зверька от ткани и посадил на голое плечо. Эрме представила, как коготки впиваются в кожу, и поморщилась. Вся эта модная мелкая живность, которую разводили для забавы: ручные кролики, ласки и сфарнийские суслики – ее раздражала. Скоро додумаются держать дома крысюков из клоак.
Честная гончая или ловчий сокол — другое дело. И, пожалуй, коты — те пусть и наглые, но зато приносят явную пользу.
Человек поднялся со скамьи, откинув капюшон и поклонился, одновременно поймав пса за ошейник и взяв на ременный повод. Тот заворчал, не иначе как почуяв Веронику, и Эрме тут же одобрила такое собачье поведение.
Человек заговорил. Ни слов, ни лица его Эрме не могла разобрать толком, но, как видно, разговор был неприятным. Тадео слушал, иногда перебивая и задавая вопросы. Эрме видела, как напряглась его спина.
Наконец они умолкли. Человек, повинуясь кивку Тадео, отправился прочь, все так же держа пса на поводке. Тот шел, степенно переставляя лапы и слегка ворча.
Тадео остался один во дворе. Он стоял в задумчивости, сложив руки на груди. Как ни странно, Вероника тоже присмирела. Эрме решила прервать эту немую сцену.
– Что-то случилось, Тадео?
Он вскинул голову, только сейчас заметив ее в окне. Куница вытянула шею.
– Возможно, ничего, – ответил он, близоруко щурясь в сумраке. – Но, боюсь, что  преступление.
Записан
" С каждым годом все неизбежней запевают в крови века..." (Н. Гумилев).

Красный Волк

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6464
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 7143
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля
Re: Вирентийский витраж
« Ответ #163 : 08 Фев, 2022, 00:28:02 »

Всё интереснее и интереснее делается - и да, ох как зря Эрме надеялась выспаться. С нетерпением жду продолжения, эрэа Марриэн! :) 
Записан
Автор рассказа "Чугунная плеть"

passer-by

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 9222
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 13994
  • Я вольный воробей на ветке, от указаний отвернусь
    • Просмотр профиля
Re: Вирентийский витраж
« Ответ #164 : 08 Фев, 2022, 19:59:52 »

Наконец-то добралась. Всё интереснее и интереснее. Спасибо.

Только-только немного выбралась из болячки. Ковид, будь он неладен. Таки добрался. Пока ещё держит меня в своих когтистых лапах.  :(
Записан
"Чистоту, простоту мы у древних берем,
Саги, сказки - из прошлого тащим,-
Потому, что добро остается добром -
В прошлом, будущем и настоящем!" (с)
"Но разве тот, кто трусит глубины,
Найдет свою сияющую пристань?" Марриэн
Είναι ανώτερη σοφία να μπορείς να ξεχωρίζεις το καλό απ' το κακό